Прежде, чем их повесят - Джо Аберкромби

Он тенью среди огней соскользнул в пещеру, и шум яростной стали эхом разносился вокруг него. Прекрасная и знакомая песня. Он плыл в ней, веселился в ней, пил её. Он чувствовал тяжёлый клинок в руке, сила перетекала из холодного металла в его горячую плоть, из горячей плоти в холодный металл, вздымалась, набухала и росла волнами в такт его дыханию.

Плоскоголовые ещё не заметили его. Они работали. Занимались своими мелкими делишками. Они не ожидали, что возмездие настигнет их там, где они живут, дышат и трудятся. Но они узнают.

Девять Смертей показался перед одним, высоко подняв меч Делателя. Улыбнулся, глядя, как длинная тень протянулась по лысой голове — обещание, которое вскоре будет исполнено. Длинный клинок прошептал свою тайну, и шанка раскололся до середины, словно раскрывшийся цветок. Тёплая и успокаивающая кровь брызнула благодатными каплями на наковальню, на каменный пол и на лицо Девяти Смертей.

Другой шанка его заметил, и Девять Смертей бросился на него, быстрее и злее клубящегося пара. Тот поднял руку, отпрянув назад. Недостаточно далеко. Меч Делателя прорубился через его локоть — отрезанное предплечье всё крутилось и крутилось в воздухе. Ещё до того, как оно коснулось земли, Девять Смертей на противоходе срубил твари голову. Кровь зашипела на расплавленном железе, засияла оранжевым на тусклом металле клинка, на бледной коже его руки, на жёстком камне под ногами, и Девять Смертей поманил остальных.

— Сюда, — прошептал он. Всем будут рады.

Они бросились к стойкам, хватая заострённые мечи, острые топоры, и Девять Смертей хохотал, глядя на них. С оружием или без, их смерть была уже предопределена. Написана в пещере линиями огня и тени. Теперь он напишет её линиями крови. Шанка всего лишь животные, и даже меньше того. Их оружие кололо и резало его, но Девять Смертей был создан из огня и тьмы, и он двигался и скользил среди их неловких ударов, вокруг их неуклюжих копий, выше и ниже их никчемных криков и бесполезной ярости.

Легче ударить мерцающее пламя. Легче срубить быстрые тени. Слабость шанка была оскорблением его силе.

— Умри! — взревел он, и клинок летал кругами, дикий и прекрасный, а буква на металле пылала алым и оставляла за собой яркий хвост. И там, где проходили круги, всё становилось правильным. Шанка кричали и тараторили, куски от них разлетались, и они разрезались и разрубались так же ровно, как мясо на колоде мясника, как тесто на доске пекаря, как стерня под серпом крестьянина — в соответствии с совершенным замыслом.

Девять Смертей показал зубы и улыбнулся своей свободе, любуясь на хорошо проделанную работу. Он увидел блеск клинка и отдёрнулся, почувствовав на боку оставленный им долгий поцелуй. Девять Смертей выбил зазубренный меч из руки плоскоголового, схватил тварь за загривок и ткнул лицом в канал, где текла яростно-жёлтая расплавленная сталь. Голова шанка зашипела и запузырилась, испуская вонючий дым.

— Гори! — расхохотался Девять Смертей, и искалеченные трупы, и их зияющие раны, и их упавшее оружие, и яркое кипящее железо расхохотались вместе с ним.

Только шанка не смеялись. Они знали, что их час настал.

Девять Смертей увидел, как один прыгнул и, подняв булаву, перескочил наковальню, чтобы разбить ему череп. До того, как шанка успел ударить, в его открытый рот вонзилась стрела и отбросила назад, мертвее грязи. Девять Смертей нахмурился. Теперь он заметил стрелы среди трупов. Кто-то другой портил его хорошую работу. Он заставит его расплатиться, позже, но сейчас что-то надвигалось на него из-за четырёх колонн.

Этот был закован в блестящие доспехи, скреплённые тяжёлыми заклёпками. Круглый шлем закрывал половину черепа, за тонкими щёлочками блестели глаза. Он громко, словно бык, заворчал и зафыркал. Ноги в железных сапогах загрохотали по камням — тварь рванула вперёд, держа кулаками в железных рукавицах массивный топор. Гигант среди шанка. Или какая-то новая тварь, сделанная здесь, в темноте, из железа и плоти.

Топор прочертил сияющую дугу, и Девять Смертей откатился — тяжелое лезвие врезалось в пол и высекло фонтан обломков. Шанка снова взревел, под прорезью забрала раскрылась пасть, и облачко слюны вылетело из развесившегося рта. Девять Смертей отступил, двигаясь и танцуя вместе с двигающимися тенями и танцующими языками пламени.

Он отступал всё дальше назад, уклоняясь от ударов слева и справа, над головой и под ногами. Давал топору лязгать по металлу и по камню вокруг, наполняя воздух яростью пыли и осколков. Он отступал, пока существо не начало уставать под тяжестью своего железа.

Девять Смертей увидел, как тот споткнулся, и почувствовал, что время пришло. Он бросился вперёд, подняв меч над головой, открыл рот и издал крик, который надавил на его руку, на ладонь, на клинок и на сами стены пещеры. Огромный шанка обеими руками поднял древко топора, чтобы отразить удар. Хорошая светлая сталь, выкованная в этих жарких огнях, твёрдая и прочная настолько, насколько это доступно плоскоголовым.

Но от произведения Мастера Делателя нет защиты. Тусклый клинок со звуком детского крика прошёл сквозь древко и прорубил в тяжёлых доспехах шанка рану глубиной с ладонь от шеи до самого паха. Кровь брызнула на светлый металл, на тёмный камень. Девять Смертей расхохотался, погрузил руку в рану и вырвал пригоршню кишок шанка, а тварь повалилась назад и рухнула на спину, со стуком выронив из рук половинки ровно разрубленного топора.

Девять Смертей улыбнулся остальным. Они прятались там, втроём, с оружием в руках, но не выходили. Они прятались в тенях, но тьма им не друг. Она принадлежала ему, и только ему. Девять Смертей сделал шаг вперёд, потом ещё, в одной руке висел меч, в другой — окровавленные кишки, медленно тянувшиеся от зарубленного плоскоголового. Твари пятились от него, пищали и лопотали что-то друг другу, а Девять Смертей расхохотался им прямо в морды.

Шанка, может, и полны безумной ярости, но даже они его испугались. Все боялись. Даже мёртвые, которые не чувствуют боли. Даже холодные камни, которые не видят снов. Даже расплавленное железо боялось Девяти Смертей. Даже тьма.

Он взревел и бросился вперёд, отбросив кишки. Кончик его меча царапнул по груди шанка, и тот с визгом развернулся. Спустя миг клинок с глухим ударом врезался ему в плечо и распорол до самой грудины.

Последние два повернулись, чтобы сбежать, заковыляли по камням, но драться или убегать — какая разница? Ещё одна стрела вонзилась в спину одному, который не пробежал и трёх шагов, и шанка растянулся лицом вниз. Девять Смертей бросился вперёд, крепко, как тиски, сомкнул пальцы на лодыжке последнего, и подтащил его к себе. Когти твари скребли по закопчённым камням.