Как мы делали реформы. Записки первого министра экономики новой России - Андрей Алексеевич Нечаев

вели консультации с «Гражданским союзом», совместно с ним работали над текстом программы, а представили съезду свой, чисто правительственный вариант, в который серьезные предложения ваших критиков, меняющие суть политики, так и не включили.

Такова была обстановка, в которой Ельцин официально выдвинул кандидатуру Гайдара на утверждение в качестве председателя правительства. За Гайдара проголосовали 467 депутатов, а 487 – против. Гайдар был поддержан не только представителями демократического меньшинства депутатов, но и частью колеблющихся. В этом смысле наша работа во фракциях дала свои результаты. Однако голосов, поданных против него, оказалось больше. И проголосовав против Гайдара, съезд окончательно закусил удила.

Все предыдущие съезды народных депутатов занимались латанием старой, принятой еще в советские времена Конституции России, в результате чего она к тому времени напоминала лоскутное одеяло. VII съезд тоже занялся этим делом и вдруг стал вносить такие поправки в Конституцию, которые сильно ограничивали права президента, лишая его, в частности, контроля над правительством и над силовыми министрами. Ситуация накалилась до предела, постоянно требуя от Ельцина быстрого реагирования на события.

В один из дней, направляясь домой с теннисного корта, он, уже сидя в машине, услышал, что с минуты на минуту предстоит решающее голосование по абсолютно неприемлемым для него конституционным поправкам. Срочно вернувшись в Кремль, президент появился в зале заседания совершенно неожиданно, одетый менее официально и без своей традиционно аккуратной прически. Не имея какого-либо заранее заготовленного текста, простыми и, как мне казалось, убедительными словами он в последний раз попытался уговорить депутатов не идти на конфронтацию. Но этот призыв ими услышан не был. Вместо этого противники Ельцина подняли шум, что президент, представший перед ними в не совсем привычном виде, чуть ли не пьян. Стало ясно, что вот-вот произойдет ползучий переворот, будет перейдена последняя грань, за которой с каждой новой поправкой роль российского президента будет все больше сводиться к роли английской королевы, а реальная власть – переходить в руки Верховного Совета. И тогда Ельцин заявил, что съезд, стремящийся нарушить волю россиян, теряет в его глазах право считаться легитимным органом и что он вынужден напрямую обратиться к народу и призвать его разрешить этот спор путем голосования на референдуме: или политика президента, или политика, предлагаемая съездом. Потребовав от депутатов решить вопрос о референдуме, Ельцин, а вместе с ним и правительство, покинули зал заседания.

В этот же день президент отправился на АЗЛК, где на большом митинге объяснил свою позицию. Сказав, что стране грозит двоевластие, а по сути дела – безвластие, президент раскритиковал съезд за отказ утвердить Гайдара. Он говорил о том, что самая трудная часть пути уже позади, что при всех социальных тяготах, порождаемых экономической реформой, ее политика должна быть продолжена и что в ближайшее время она принесет свои позитивные плоды. Этот демарш Ельцина внес перелом в ход съезда. Такой жесткий поворот событий, конечно, напугал депутатов. В случае поддержки на референдуме линии президента съезд фактически должен был бы прекратить свое существование, а доверить свою судьбу всенародному голосованию эти люди явно страшились. Поэтому начали предприниматься попытки как-то разрешить конфликт.

В этой ситуации в качестве миротворца выступил председатель Конституционного Суда Валерий Зорькин. При его посредничестве были организованы встречи Ельцина с Хасбулатовым, и в результате обе стороны пошли на уступки. Суть компромисса состояла в следующем. Съезд должен отменить введение в действие части принятых им поправок к Конституции, принять специальную резолюцию, в которой будет сказано, что он против конфронтации властей, назначить референдум и поручить Верховному Совету определение даты голосования и конкретной формулировки выносимых на него вопросов. Со своей стороны президент соглашался еще раз вынести на съезд вопрос о премьер-министре, хотя формально он мог вновь оставить Гайдара в качестве исполняющего обязанности. И мы, нужно сказать, на это надеялись, хотя и понимали, что в таком случае и Гайдар, и правительство в целом становятся еще менее легитимными, так как годичный срок чрезвычайных полномочий, предоставленный Ельцину на V съезде, уже закончился. Однако политика жесткой конфронтации со съездом Ельцину была все же невыгодна. Особой поддержкой в стране она не пользовалась, да и главам республик не нравилась. Поэтому компромисс пришлось искать не только депутатам, но и Ельцину.

Любопытной была сама многоступенчатая процедура выдвижения премьера, выработанная в ходе этих компромиссных согласований. Многочисленные депутатские фракции должны были выдвинуть своих кандидатов, из числа которых Ельцин мог выставить шесть человек на так называемое мягкое рейтинговое голосование, к которому депутаты очень любили прибегать. Затем по результатам этого голосования Ельцин должен был вновь предложить съезду трех человек, собравших наибольшее число голосов, после чего уже окончательно определиться с кандидатурой премьера. На основе предложений фракций образовался достаточно длинный список претендентов из полутора десятков человек. В него вошли фигуры весьма разные по своим политическим взглядам, экономическим воззрениям, степени известности: Гайдар, Хижа, Черномырдин, Руцкой, Костин, Скоков, Щербаков, Каданников, Чубайс, Шохин, Шумейко, Емельянов, Красавченко, Филиппов, Петров.

В этот момент нам казалось, что президент и правительство добились существенного успеха. Во-первых, отменялись принятые съездом поправки, хотя тут не обошлось без натяжек, юридического крючкотворства Зорькина, демагогии и хитрой дипломатии Хасбулатова. Поправки эти были приняты двумя третями голосов, а теперь депутатов убеждали, что отменить их можно и простым большинством. Во-вторых, правительство все же не переходило под контроль съезда, а Ельцин получил возможность достаточно широкого маневра, дающего ему шанс сохранить Гайдара. Весь риск состоял только в том, что, будучи включенным в число кандидатур для рейтингового голосования, Гайдар не попадет в тройку победителей. В противном же случае, независимо от того, какое место в этой тройке он бы ни занял, президент мог уже по новой процедуре опять выдвинуть Гайдара на пост премьера. В случае повторного отказа съезда утвердить Гайдара Ельцин имел все основания с чистым сердцем оставить его исполняющим обязанности премьера. Поэтому весь этот компромисс казался нам большой победой, хотя мы сочли необходимым для подстраховки включить в список Владимира Каданникова. Исходили мы из того, что если Гайдар все же не попадет в тройку, то можно будет сделать ставку на Каданникова с тем, чтобы Гайдар остался в правительстве, чтобы обеспечивать продолжение начатой политики. Президент принял наше предложение, срочно позвонил в Тольятти, и Каданников буквально накануне голосования вылетел в Москву.

Негласный прощальный ужин с президентом

А мы совершенно неожиданно были приглашены Ельциным на встречу с ним. Речь шла не о рабочем совещании в Кремле, а о неформальной встрече в узком составе правительства. Реально это было что-то вроде товарищеского ужина. Сама встреча проходила в достаточно интересном месте: в районе Ясенево, в засекреченном доме приемов, принадлежащем