Руина, Мазепа, Мазепинцы - Николай Костомаров

Харьковской и северные полосы уездов Екатерйнославской

губернии: Новомосковского, Верходнепровского, и Павлоградского. Коса-

гов привез гетману соображения о возведении вала трудом

малороссийского народа1, а Самойлович представлял причины, по которым

затруднительно было гонять на такие работы людей из полков

гетманского регимента, притом замечал, что если бы означенные по

чертежу крепости и засеки и были устроены, то жители полков

Полтавского и других не были бы совершенно защищены от татарских

набегов. В заключение Самойлович обещал на следующий год сам

лично или через доверенное лицо сделать осмотр края, назначенного для поселения. Вал, тогда предпринятый, был продолжением уже

прежде сделанного вала, шедшего от Велуек к Царевоборисову, а

оттуда до Валок и до реки Коломака. Новая черта долженствовала

быть ведена по одной линии вдоль реки Коломака до устья ее в

Ворсклу, а по другой линии от Водолажского ровка по Берестовой

и по Орели до городка Нехворощи.

Между тем Дука и его подначальные <осадчие> продолжали

сманивать малороссиян, и те с левой стороны тайком пробирались

на правую, несмотря на поставленные сторожи. Самойлович в июле

1682 года писал об этом к Дуке. но господарь отвечал, что он отнюдь

не покушается сманивать подчиненных гетману царских

подданных, а только возвращает на прежние места жительства

правобережных людей, которые стали законными подданными Турции тем

самым, что их родина уступлена была по мирному договору Тур-

1 <Чертеж краю украинного од вершины речок в Донец котючих, а з

вершин речок в Днепр идучих до самого берега Днепрового протягуюча-

гося виделем и местца в устю речок Берестовенки и Берестовой и гщниже

устья речки Орчика также и в низу речки Коломака на осаду людей

назначенные врозумелем. На том чертеже показал мне енерал и воевода

Григорий Иванович Косагов, же взявши од Водолажского ровка через

Муравские шляхи до устья речки Верестовенки, а оттоль по речке Вере-

стовой до речки Орели, а по речце Орели до городка Нехворощи потребно

быти помененому валу, а вал тот чтобы был учинен и иншие крепости

яких указует потреба абы были зделаны працею малороссийских людей.

А так что я устне о том деле енералу и воеводе Косагову говорилем, тое

и листовые вашему царскому величеству найпокорне ознаймую, же, реги-

менту моего люди именно полтавского и инших полков украинских

жители такому крепостей оных строению не могут выдолати, а других полков

переяславского, киевского, черниговского, стародубского, нежинского, прилуцкого и лубенского обыватели оттого на вовый вал назначенного

местца в далекой одлеглости знайдуются и гнати их на работу згола

трудно>. (А И. Д., подлинники, № 411. Письмо Самойловича в Приказ).

368

ции. Кроме зазывных универсалов, приманивавших к переселению

обещаниями льгот, употреблялись и другие меры: назначенный в

Чигирин полковником Уманец тайно подсылал на левый берег

Днепра поджигателей с тою целью, чтобы заставить потерпевших

от пожаров жителей искать новоселья и, бежать на правый берег.

Самойловичу приходилось бороться с тайными врагами внутри

управляемого им края. В Конотопе какой-то великороссиянин

Афонька болтал в народе, что козаки соберут в Путивле раду и

позовут гетмана на расправу, а если не поедет, то возьмут и силою.

По гетманской жалобе велено было Афоньку, если окажется

виновным, казнить сМертью. В киевском Кирилловском монастыре

схвачены были чернецы, прибывшие из польских владений, агенты

принявшего унию епископа Шумлянского. У них найдена инструкция

и письма оскорбительного содержания как для московского

правительства, так и для гетмана. Чернецы эти приходили с целью

распространять между малороссиянами неудовольствие к Москве и

склонять их к Польше, уверяя, что Речь Посполитая стала совсем

иная, что теперь там уже не будет гонения на православие, народ

не станет терпеть от панов и все будут жить в вольности.

Привезенные ими писания были отысканы одно в узелке, положенном в

ведро с дегтем, а другие вдолблены в край телеги. Чернецы имели

поручение обещать именем короля деньги и почести знатным ко-

зацким лицам, если покажут склонность к королю. Самойлович

препроводил этих монахов в Москву на расправу, а из Москвы их

заслали в Троицко-Сергиев монастырь. Вслед за этими чернецами

прибыл из Польши такой же эмиссар Искрицкий. В качестве

союзника русского царя, крымский хан был уведомлен письмом от Са-

мойловича о том, что поляки побуждают Россию к вражде против

Турции и Крыма, но русский государь предпочитает

возобновленную <старинную предковскую и приятельскую приязнь> с ханом

всяким лживым и хвастливым подущениям ляхов, которые

хвалятся, <что против их лядское валечное шабли никто не постоит>.

И свои малороссийские враги делали смуты^ и козни против

Самойловича: некто поп Денис подучал жителей Опошни и Ко-

тельвы бежать на правую сторону Днепра в слободы; его за то

сослали в монастырь, объявивши, что избавляют от смертной

казни только по случаю кончины царя Феодора.

Торго’вые люди, ездившие в Малороссию по своим делам, произвели тревогу в народе своими рассказами о стрелецких

восстаниях, происшедших в Москве после кончины царя Феодора

Алексеевича. Слыша об этом, малороссияне начали толковать, что не дурно

было бы и в Малороссии подняться народу, перебить и обобрать

значных старшин и орандарей, возбудивших против себя народную

ненависть. Самойлович узнал о таких толках впору, написал к

народу успокоительный универсал и сообщил об этом боярину Васи-

369

лию Васильевичу Голицыну1; по его донесению дан был из Москвы

указ боярину хованскому, начальствовавшему белогородским

краем - подтвердить торговым людям, чтоб они под опасением

смертной казни не смели рассеевать в народе пустых речей.

Гетман получил из Москвы сообщение о том, что дьяк Проко-

фий Возницын прислал утверждение турецким султаном

бахчисарайского договора, которого и копия прислана была на просмотр и

замечание Самойловичу. Гетман отправил в Приказ интересное

донесение, заключавшее критику этого договора, составленную от

лица гетмана и всех старшин. Он указал, что в грамоте турецкого

султана сделаны изменения против бахчисарайского договора: не

сказано о дозволении запорожцам ловить рыбу и зверей в низовьях

Днепра; выражено, чтобы не строить вновь городов и не поправлять

старых на обоих берегах Днепра, тогда как в бахчисарайском

договоре это касалось только правого берега, где уже не было городов, а не левого. Турецкий султан оставлял за собою право заводить

селитьбы между Днепром и Бугом, тогда как царские послы имели

повеление настаивать, чтоб этот край оставался незаселенным и

татарам не вольно было там кочевать. Но более всего находил гетман

вредным, что в султанской подтвердительной грамоте было сказано, чтоб с русской стороны не чинить никакого задержания посполи-

тым людям, которые с левой стороны Днепра “пожелают перейти для

жительства на правую сторону в турецкие владения2. Самойлович

<Досадны нам зело нерассудных людей великороссийских слова

бездельные, что меж народом нашим неразмышленно вносят раскол, толкуя

везде черни тот случай, который в царствующем граде Москве по допущению

Божию великим людям учинился, и поведение инако изворачивая

подкидают допущения той же черни, чтоб и здесь над нами, над старшиною, от

чего Боже сохрани, учинили вредительство, а деется то от путивльцев и от

иных горожан людей торговых>. -

2 <Найтяжчая нам прикрость, же отчего в Крыму будучие послы ваши

монаршие устереглися в договорах своих, теперь салтан турскии в свою ут-

верженую грамоту уписал: же бы людям посполитым якие з сей стороны

Днепра на той бок в турскую сторону на житье идти похочут, задержания

не чинено; якая статя хитростю бусурманскою доложена на шкоду и ошу-

кане стороны вашое пресветлых царей христианских. Когды-ж если мы от-

селя людей через гряницю в сторону турскую не пущатимем, теды почита-

тимут они тое “нарушенем мирных договоров, а если бы смо людей туды

пустили (чего учинити не годится), теды сей край оскудел бы значне в