Руина, Мазепа, Мазепинцы - Николай Костомаров

описать порожние земли, годные к поселению, и сообразить, сколько на них можно поселить людей, наделивши их пашнями

и сенными покосами, а по описи таких земель, гетману будет

сообщен царский указ о поселении оных заднепрян.

Между тем дело примирения с Крымом и Турциею шло к

концу. В Крым (в сентябре 1680 года) отправлен был стольник

Василий Тяпкин с дьяком Никитою Золотовым. Проезжая через

Малороссию, они пробыли у гетмана 8 дней. Самойлович отправил

с Тяпкиным в Крым от себя войскового товарища Раковича, <знач-

ного человека, бусурманских языков и латинского языка

сведущего>.

Посольство прибыло в Крым в последних числах октября

1680 года. С первого раза мурзы, которым от хана поручено

было вступить в переговоры, заявили, что мир иначе не может

состояться, как только тогда, когда границею между владениями

российскими и турецкими будет Днепр. Русское посольство

отвергло такое домогательство. Привезли пленного боярина Василия

Борисовича Шереметева и задержанного царского гонца

Сухотина; требовали, чтоб они, с своей стороны, убеждали

соотечественников согласиться на днепровскую границу. Пленники не

хотели поступать по желанию мурз; пленников засадили в

земляную тюрьму. Тяпкин и Зотов всетаки не поддавались, упорно

стояли на том, чтоб границею была река Буг. Прошло два

месяца. Царских послов пугали, что татары начнут делать

разорения в украинных землях Московского государства.

Соображаясь с своим тайным наказом, где им дозволялось делать

уступки в крайнем случае, послы объявили, что согласны изменить

свои требования, если им дозволят переговариваться с самим

ханом. Хан дозволил - и, после объяснений с ним, послы

представили ему проект шертной (перемирной) грамоты в

татарском переводе, а хан сказал, что отправит ее к турецкому

падишаху. Прошло еще два месяца. 1-го марта 1681 года

ханский ближний человек Сулешов объявил, что пришло

утверждение, от падишаха и послы должны быть на отпуске.

Послы просили мурз показать им шертную грамоту в том

виде, в каком она утверждена падишахом, но мурзы с гневохм и

досадою сказали им: -

- Вы разве приехали сюда учить государей наших и

московские обычаи к нам вводить? Берите то, что вам дают. Всякий

государь волен в своем государстве делать, что хочет. Не учите

нас и не указывайте нам, а то хан свою шертную грамоту и

турецкого султана грамоту пошлет к вашему царю с своими

послами, а вас велит заковать в кандалы и зашлет в вечную неволю.

362

Послы ссылались на ханское обещание, что им хотели дать

грамоту против образцового письма, которое они подали хану. Им

отвечали:

- Как, надобно было писать, так хан и велел написать. Вы

же будьте готовы к отпуску, когда вас позовут.

Их позвали к хану на отпуск 24-го марта. Хан был тогда в

поле в шатре, близ Бахчисарая. Там присягнул он на коране

хранить шертную грамоту в течение перемирных двадцати лет.

В том же присягнули салтаны Калга и Нуреддин. Отпуская Тяп-

кина и Зотова, Мурад-Гирей сказал:

- Пусть брат наш, великий государь, пошлет к турскому

падишаху своих послов с любительными поминками вскоре и не

мешкая. Смотрите, чтоб от державы великого государя, с Дона и

Запорожья, воинских задоров не было ни морем, ни сухим путем.

Поезжайте через Малороссийский край: пусть там народ ведает

о нашем мирном постановлении и никаких зацепок против нас

не позволяет себе делать.’

Примирение с Крымом в главном основании было посердцу

гетману и старшинам, но тяжело отозвалась им утрата

правобережной Украины. Когда Тяпкин на возвратном пути, проезжая через Малороссию, прибыл в Батурин, его дважды

приглашали к обеду, торжествовали заключение мира пушечными

выстрелами, но гетман перед Тяпкиным и старшинами со

вздохом сказал:

- Отошла-таки заднепровская сторона; прежде я писался

гетманом обеих сторон Днепра, а теперь уже так писаться мне

нельзя! Пусть бы хоть великий государь умилосердился над народом, который жил на правой стороне, а ныне скитается без

пристанища; будет он смотреть на свои прежние пожитки, пашни и

угодья, оставленные за Днепром, и приходить в негодование. А

я в Малой России не имею угодных мест и земель, чтоб им дать

на поселение. Да и левой стороны посполитый народ станет

нарекать на меня, потому что ся сторона тою стороною живится: возят лес на городовое и на дворовое строение и на дрова, промышляют там звероловством и рыболовством. Указал бы великий

государь поселиться тем людям в слободских местах около Сум, Ахтырки, Харькова, Богодухова, Ольшанки, Змеева, Торца и в

иных тамошних местах. А как те люди там поселятся, тогда

указал бы великий государь отдать весь тот край - полки: Сумский, .Ахтырский, Харьковский и Рыбинский - под мой гетманский

регимент: этим можно бы народ малороссийский возвеселить и

на ту сторону Днепра не отпустить в вечное порабощение под

иго мусульманское, в пожиток поганству. Я же, гетман, паче

прежнего со всяким усердием радетельство мое казать буду. А

если великий государь не укажет им так поселиться, то опасно, 363

чтоб те люди, не истерпя своей нужи, не отошли бы в задне-

провскую сторону, не поселились бы там под бусурманскою

властью и потом не чинили бы смут и ссор.

Об этом снова заявлял Самойлович с своим особым

посольством и в Приказ, но получил ответ, что надобно дожидаться

царского указа. Московское правительство никогда не согласилось

бы сделать того, что-было угодно для малороссиян, но что казалось

опасным в видах московской политики.

Получивши известие о перемирии, гетман сообщил в Сечу, что в~ течение перемирных двадцати лет запорожцы могут ловить

рыбу от верху до низу в Днепре, но должны соблюдать мир с

татарами и предавать наказаниям своевольников, которые

задумают идти за татарскою добычею. 15-го апреля последовал

универсал ко всему малороссийскому народу с объявлением о

постановленном мире, по которому правая сторона, кроме Киева с его

окрестностями, должна оставаться в турецком владении вполне

незаселенною, и ни с той стороны на сю сторону, ни с сей на

ту не позволялось переходить на жительство. Гетман приказывал

воинским людям не ходить с ватагами и не чинить убытков

крымскому и турецкому государствам под страхом смертной кары за

непослушание, и всякий, кто замыслит с места своего жительства

на левой стороне переходить на правую сторону и иным подавать

собою пример к непостоянному житию, тот подвергнется без

милосердия отобранию всегр своего имущества и всегдашнему

сидению в тюрьме.

3-го ноября 1681 года в Переволочне происходило

трогательное и радостное для русских событие - последствия мира с

Крымом и Турциею. Татары привезли боярина Василия

Борисовича Шереметева, взятого в неволю под Чудновым в 1660 году

и с тех пор сидевшего в тяжком заключении в Мангупе. На

одном днепровском берегу стояла орда с Каплан-мурзою, на

противоположном - пешие и конные царские ратные люди. С

русской стороны положили в лодку окупные деньги и отправили

к другому берегу, а с противоположной стороны повезли татары

в лодке боярина. Его принимал князь Петр Иванович Хованский

и козацкие старшины с гадяцким полковником. Когда

приблизилась лодка к берегу, князь Хованский отдалился от других и

поехал в шатер государев, нарочно устроенный для приема

освобожденного-боярина. Приставшего к берегу Шереметева

встретили залпом из пушек и мелкого оружия, потом подвели ему

коня и проводили с немалым числом конных к государеву шатру.

Когда боярин подъехал к шатру, забили барабаны и литавры, заиграли трубы, сделаны были ему две почетных встречи и все

<здравствовали> его с освобождением от неволи, продолжавшейся

21 год. Боярин кланялся всем до земли, потом сели все за

364

накрытый стол и тешились дружескою беседою. <И мы, -

говорит гадяцкий полковник, - не могли отговоритись, чтоб не

учинить тому освобождению здравствования>. На другой день

последовало освобождение сына князя Ромодановского Андрея, а

потом и множества других русских невольников по росписи.

С заключением мира совершенно исчезает из истории Юра-

ска Хмельницкий. Конец его не записан ни в каких известных