Сто лет одного мифа - Евгений Натанович Рудницкий

партитуры, клавираусцуга, оркестровых и хоровых партий, а также либретто, был Кузнец из Мариенбурга. Из Райнульфа и Аделазии было опубликовано только вступление. Партитуру этой оперы он завершил 2 августа 1922 года. На ее последней странице дано пояснение, делающее понятным пессимистический характер оперы: «Германия все больше деградирует! Подходят ли ей слова: „Надежда улетучивается“? Мы надеемся, что нет!»

* * *

После провала капповского путча Всегерманский союз организовал несколько политических убийств, носивших явно антиеврейскую направленность. 24 июня 1922 года в Берлине было совершено покушение на министра иностранных дел Вальтера Ратенау – сторонника строгого соблюдения условий Версальского договора, который одновременно добивался смягчения или даже полного прекращения выплаты репараций. Будучи необычайно талантливым дипломатом, он сумел добиться раскола по этому вопросу позиций Франции и Англии и одновременно провел во время Генуэзской конференции сепаратные переговоры с российским наркомом иностранных дел Чичериным, в результате которых был заключен взаимовыгодный договор, позволивший обеим странам приступить к восстановлению разрушенной войной промышленности. Когда отказавшийся от охраны Ратенау ехал на работу, боевики правоэкстремистской организации «Консул» метнули в его открытый автомобиль гранату и произвели в него несколько выстрелов, в результате чего тот вскоре скончался от полученных ран. На суде покушавшиеся утверждали, что убитый был шурином одного из сподвижников Ленина Карла Радека (в то время Радек был членом ЦК ВКП(б), но в родственных отношениях с министром иностранных дел Германии не состоял) и одним из пресловутых «сионских мудрецов». Через несколько дней было совершено покушение на дружившего с Ратенау журналиста Максимилиана Гардена, который обвинял Германию в развязывании войны и также выступал за соблюдение версальских соглашений. После этого ячейки Союза обороны и наступления стали запрещать по всей стране, и волна политических убийств пошла на спад. Результатом стало возвышение прежде малозаметной Национал-социалистической рабочей партии Германии (НСДАП), агитировавшей против берлинского правительства и призывавшей к одностороннему отказу от соблюдения международных договоров. На протяжении двух предшествующих лет она открыто конкурировала с Союзом обороны и наступления, но после провала его тактики индивидуального террора те же демагогические заявления о «позоре Версаля», «ударе кинжалом в спину», а также националистические лозунги снискали еще бо́льшую популярность благодаря пламенным выступлениям молодого вождя партии Адольфа Гитлера.

О Гитлере в Ванфриде узнали благодаря двум видным мюнхенским вагнерианцам – писателю Михаэлю Георгу Конраду и журналисту и музыкальному критику Йозефу Штольцингу-Черни (последний, как мы помним, оказал информационную поддержку Чемберлену во время процесса по делу Изольды). О Гитлере Вагнерам рассказывал и хорошо знавший фюрера «спаситель Мюнхена» фон Эпп. Пользовавшийся финансовой поддержкой деловых кругах Баварии командир фрайкора организовал с их помощью финансирование газеты Völkischer Beobachter, предоставленную в распоряжение Гитлера. С легкой руки бывшего в то время музыкальным критиком газеты Штольцинга-Черни этот орган НСДАП вошел в ванфридский круг чтения. В начале января 1921 года Штольцинг-Черни писал Чемберлену: «Очень радует также постоянный и неуклонный рост Национал-социалистической рабочей партии Германии, во главе которой стоит австрийский рабочий Адольф Гитлер. Человек необычайного ораторского дарования и поразительно богатых политических знаний, умеющий как никто захватить массы. На собраниях этой партии не протолкнуться, к Гитлеру постоянно присоединяются сторонники из левых партий». Своей риторикой, объединявшей социальные идеи с расистской нетерпимостью, вождь НСДАП в самом деле сумел склонить на свою сторону многих социалистов. Последней акцией Союза обороны и наступления в Верхней Баварии стала организация так называемого Дня Германии, уже третьего, организованного на этот раз в Кобурге. На него пригласили и «народного оратора» Гитлера, который до того ограничивался выступлениями в Мюнхене, где приобрел необычайную популярность. Гитлер привел с собой отряд штурмовиков (СА) в несколько сот человек, устроивший на улицах города многочисленные стычки с местными социал-демократами. После этого газета Völkischer Beobachter уже с нескрываемым торжеством писала, что «руководство немецким освободительным движением находится в Мюнхене, а его вождя зовут Адольф Гитлер». В мероприятии приняли участие и боевики СА из Байройта – Гитлер начал приобретать во Франконии еще бо́льшую популярность, чем Юлиус Штрайхер, прославившийся незадолго до того погромными речами в Нюрнберге, и уже вплотную приблизился к Байройту.

Помимо Штольцинга-Черни связующим звеном между Гитлером и обитателями Ванфрида была семья фабриканта роялей Бехштейна, чей берлинский особняк Винифред посещала со своими приемными родителями в детстве. Супругу Эдвина Бехштейна Хелену познакомил с Гитлером в 1920 году один из сподвижников вождя НСДАП вагнерианец Дитрих Эккарт, гордившийся тем, что его статья о Парсифале была опубликована в фестивальной брошюре 1911 года. Тридцатилетний политик сразу очаровал бывшую тринадцатью годами старше него даму: ведь он не только воодушевлял массы своими речами, в которых защищал национальные интересы, клеймил врагов страны и давал ответы на все наболевшие вопросы, но и был сведущ в области живописи, архитектуры и музыки, что свидетельствовало об артистичности его натуры. Поэтому супруга предпринимателя стала с тех пор испытывать к нему материнские чувства и приложила немало сил, чтобы сделать из деревенщины-австрийца цивилизованного интеллектуала – тем более что к тому времени он уже в совершенстве овладел ораторским искусством и его речи собирали в мюнхенском цирке тысячи слушателей. Эккарт представил его Бехштейнам как человека, «который однажды освободит Германию». Осталось только одеть его в вечерний костюм, крахмальную сорочку и лаковые туфли и обучить приличным манерам и правилам поведения за столом. Довольно скоро один из друзей Гитлера с изумлением отметил, что тот приобрел светские манеры, в совершенстве овладел искусством целовать дамам руки и уже обладал чисто австрийским шармом. Все это помогло ему завоевать авторитет в финансово-промышленных кругах, но в общении с массами он оставался человеком из народа, не нажившим богатства и не слишком образованным. В доме Бехштейнов он общался со многими представителями деловых кругов и сумел убедить их в необходимости материальной поддержки своей партии, тем самым обеспечив ей финансирование на ближайшие годы.

* * *

В течение месяца после окончания работы над партитурой оперы Райнульф и Аделазия Зигфрид сочинил вступление к своему следующему произведению – опере Священная липа. Эта возникшая на волне вдохновения и оказавшаяся необычайно удачной симфоническая пьеса стала жить самостоятельной жизнью и в свое время пользовалась большим успехом. При этом либретто оперы Зигфрид написал только через два года, а партитуру завершил через пять лет. Чтобы обеспечить семью, композитору пришлось продолжить концертную деятельность, которая отнимала у него много сил и не приносила ни морального удовлетворения, ни тех доходов, на которые он рассчитывал; ему пришлось разочарованно признать, что его соперник Штраус получает куда более солидные гонорары за свои выступления и неизмеримо бо́льшие авторские отчисления от постановок его опер. Зависть вызывал