Гэсэр - Бурятский эпос

Девяносто бесов хотят уничтожить людской род

Шайнархан собрала тогда,Чтоб развеялась эта беда,В деревянной надломленной чашеСлезы женские, слезы мужские,Скорби-горести, муки людские.Деревянную чашу крутяС человеческими слезами,Неподвижными глядя глазами,К небу Запада их обратя,Застывая, как изваяние,Зашаманила заклинание:

«Поднимись, деревянная чаша,О несчастной поведай земле,Покрутись, покрутись на столе,Чтоб тебя увидела нашаДорогая Манзан-Гурмэ,Та, что в Западном горнем краюНад пятьюдесятью пятьюНебесами глава-владычица,Та, что волю воздвигла свою,Чтобы мудрость могла возвеличиться,Та, что держит чашу добра,Сотворенную из серебра».

Прокричав слова заклинания,В распростертые небеса,Вверх закинула чашу стенания,Чашу слез, что светлы, как роса.Облака насквозь пробивая,Эта чаша, где скорбь живая,Наконец на столе очутиласьМудрой бабки Манзан-ГурмэИ внезапно пред ней закрутилась,Закрутилась — остановилась.И тогда-то Манзан-ГурмэУдивленьем большим удивилась:Что еще за беда нагрянула?Вот в волшебное зеркало глянула,—В мире верхнем царил покой,А на нижнем земном просторе,Там, где род пребывал людской,Увидала горькое горе.

Девяносто бесов-уродцев,Чьи противны крики и вопли,Чьи носы вроде старых колодцев,Толщиною в два пальца сопли,Чьи грязны и черны котлы,А еда — чернее смолы,Чьи слюной наполнены рты,Чьи унты не знают подошв,Чьи без тульи шапки мохнатые,Чьи бесхвосты кони горбатые,Чьи глаза как затхлое гноище,Чьи тела утратили тень,—На земле устроив побоище,Серой мглою окутали день.

На земной простор напустилиЧерноцветные тучи пыли.По земле расползаясь, как змеи,Словно мухи, с жужжаньем летя,Всех детей убивали злодеиИ закапывали дитя,Если девочкой был ребенок,Глубоко под грудой пеленок,Если мальчиком был ребенок,То закапывали дитяПод замолкшей его колыбелью —Лишь с одной-единственной целью:Чтоб земля зачахла во мгле,Чтоб не стало людей на земле.

Язва страшная, мороваяСовершала свой путь жестокий,Семигорный мир заставляяГорьких слез проливать потоки.Громким плачем сменялся крикВ трех державах земных владык.Зашаталась жизни опора.Все живое гибло от мора.

Там, где мертвые в прахе валялись,Там, где правила смерть, веселясь,Девяносто бесов, бахвалясьИ кривляясь, пускались в пляс.Как былиночку круговерть,Так людей уносила смерть.Постепенно, как снег и лед,В трех державах таял народ.Только бесы одни ликовалиНа равнине, на перевале,И в степях, и на шумных морях,У ручьев и в каждом ущелье,И безумное это весельеВсем внушало губительный страх.

И, узнав о язве-чуме,Рассердилась Манзан-Гурмэ:«Как на землю упал позвонокБогатырской шеи Улана,Что коварен был и жесток, —Превратился тот позвонокВ завидущего Гал-Нурман-хана.Из обмана и злого дурманаСотворил на земле чародейДевяносто бесов-грабителей,Истребляющих бедных людей,Разорителей-погубителей,Учиняющих всюду разбой,Угрожающих язвой-чумойТрем большим сопредельным странам,Трем земным тэгэшинским ханам.И повальная эта бедаТак с людским воевала родом,Что он стал убивать стада,Табуны и отары с приплодомИ съедать загубленный скот:Все равно, мол, скоро помрет,Одолеть невозможно заразу!»

И тогда, сорвав с себя сразуДва платка из разных шелков,Опираясь на посох длиноюВ девяносто широких шагов,Рассердилась Манзан-Гурмэ,С низко согнутою спиноюУстремилась к отцу богов,К Эсэгэ-Малану пошла,Чтоб найти спасенье от зла.

Но уже о бедствии этомЗнал отец Эсэгэ-Малан,Ибо разум служил ему светом.К многомудрой Эхэ-ЮренОбратился он: «Слушай, жена,Что скажу я, — по всем приметам,На Хурмасе лежит вина.Он Улана рассек на части,Оттого и земли злосчастье.Пусть Хурмас на землю сойдет,Где людской терзается род,Пусть врагов-лиходеев раздавит,Пусть людей от бедствий избавит».

Лишь замолкло слово Малана,Как явилась Манзан-Гурмэ,Перед ним предстала нежданноС чашей разума и добра,Сотворенной из серебра.Говорит ей чета седая:«Вы займите место повыше,Вы откушайте нашего чая».И, напитком ее угощаяИз серебряного кувшина,Перед бабкой стоят они чинно.И, отведав того напитка,Успокоилась бабка немногоИ сказала, какая тревогаСемигорную землю гнетет:

«Сиротлив человеческий род,А терзают наших сиротДевяносто бесов тлетворных,Желтоцветных, синих и черных:Ежедневно грабят и губят,Еженощно режут и рубят.То сломают людей, как камыш,То их скрутят, как тонкую нитку.Как на муки земли поглядишь,Так не сможешь терпеть эту пытку.Убивают седых домоседов,Убивают и юных в пути.Говорю я, горе изведав:Где виновника нам найти?На тебе, на тебе вина,И на детях твоих, и на внуках!Искупи ее: разве должнаЖизнь земная погибнуть в муках?»

Словно туча, лицо нахмуря,И грозна, как осенняя буря,И темна, как ночная мгла,Негодуя, она ушла.И, ее проводив с почетом,Приказал Эсэгэ-Малан,Чтоб гонцы, десять сотен счетом,Чтоб гонцы, двадцать тысяч счетом,Полетели на север и юг:«Созовите богов и бурханов,Повелителей бурь и туманов!Соберем небожителей в круг.Мы над звездами дело обсудим,Как помочь страдающим людям,В круг собравшись над светом луны,Будем правдою вдохновлены!»

Повинуясь ему, гонцыУстремились во все концыПо заоблачным весям и странам —К властелинам, богам и бурханам.

Надзвездное собрание богатырей посылает Бухэ-Бэлигтэ на землю

Пятьдесят и пять небожителей,Рати западной предводителей,Самым старшим приглашены,Над сияньем звезд и луныСобрались, мудры и воинственны,Ради правды, во имя истины.Эсэгэ-Малан, всех старей,Много лет не ходил из-за старостиНа собрания богатырей,Но теперь, забыв об усталости,На собранье явился надзвездном,На собранье надлунном и грозном.Прислонившись к спинке сиденья,Окруженный бурханами важными,Он глазами дымчато-влажнымиОзирал их и ждал их сужденья.

Здесь теснились небесные воины,Что победами были прославлены,—Богатейшие чем-то расстроены,И нойоны чем-то подавлены.Есть у всех владенье-имущество,Только нет былого могущества.

Шум летит из конца в конец,Различаются в шуме слова:«Эсэгэ-Малан, наш отец,Наш великий, верховный глава,Чтоб свои передать права,Чтобы нам пожаловать милость,И величье, и власть, и достоинство,Повелел, чтоб сюда явилосьНебожителей славное воинство!»

Хан-Хурмас, обдумав заранее,Предстоящее трудное дело,Открывает это собраниеИ ведет его властно, умело.И, созвездьями окружена,Там, внизу, сверкает луна.Каждый бес на земле — убийца,Расплодилось их девяносто,Нет охотников с ними биться,Нет охотников с неба спуститься,Потому что это не просто.Небожители говорят:«Если спустимся мы на землю,Никогда не вернемся назад.Если мы в болоте застрянем,Никогда уже ввысь не прянем,Мы погибнем в тине земной.Никогда не собраться собраньемНам над звездами и луной».

Слушал их Эсэгэ-Малан,Слушал, взвешивал каждое словоИ смотрел на них гневно, сурово.Он сказал: «Вашим возгласам внемлю,А душа моя скорби полна.На Хурмасе лежит вина.Пусть же сам он сойдет на землю,Пусть искупит свою вину,Против бесов начнет войну».

И старик удалился домой,Опираясь на посох владыки,В девяносто саженей длиной,И опять послышались крики…Многомощны и белоликиИ сошедшие с каждой звезды,Эти воины храбро сражались,Но теперь они не решалисьЗемлю вызволить из беды.Приводили разные доводыМолодые и старики,И ревели они, как быки,Будто их искусали оводы:

«Если бесы бесчинства творят,Если в этом Хурмас виноват,Пусть он сам на землю сойдет,Пусть спасет человеческий род.Неужель по вине чужойБудем жертвовать нашей душой?Почему вины своей бремяПорешил он свалить на нас?»

Расшумелось небесное племя.Хочет слово сказать Хурмас —Не дают ему говорить.Гул становится громче, сильнее,И нойоны и богатеиНе дают ему рта раскрыть.

Возмущение умножалось,И к отцу почувствовал жалостьСредний сын, Бухэ-Бэлигтэ.Он сказал: «К чему наши споры?Если нам на земные просторыНадо с горней сойти синевы,Есть для этого две головы.Если старший мой брат откажется,Если младший робким окажется,Средний сын, я на землю сойду,Я развею людскую беду!»

Так сказал он немногословно,И Хурмас на среднего сына,Красноцветного исполина,Посмотрел по-отцовски любовно.«Верно!» — возгласы были слышныНад сиянием звезд и луны.

И тогда небожитель ХурмасПосылает отцовский наказСильнорукому старшему сыну,Что в своей скалистой, странеОбиталищем сделал вершину,Что на сером, как ястреб, конеОбгонял и буран и ветер,Что в сраженьях был впереди:«Ты на нижнюю землю сойди!»Но Заса-Мэргэн так ответил:

«Разве этому есть причина,Что вы гоните старшего сына,Чтобы я на земле изнемог,Под дождем семидневным промок?Мне, по правде сказать, недосугНаблюдать, как пронзят меня вдругОперенных семьдесят стрел.Ваш наказ не могу принять я.У меня есть младшие братья —Их пошлите в земной предел!»

С гневом Хан-Хурмас посмотрел,И за младшим послал он сыном,Мол, на землю сойди, помоги нам.Но сказал Хабата-Гэрэл:«Что случилось, отец? На меняПосмотрите с любовью в очах:Я рожден быть стражем огняИ поддерживать ваш очаг!»

Огорченный речью такою,Обратился к Бухэ-БэлигтэХан-Хурмас с великой тоскою:«Я печалью печалюсь людскою,Я повинен в ужасном зле —Гибнет род людской на земле.Смерть приблизилась к старым и юным.Как мне быть? С надзвездным, надлуннымМне собранием спорить нельзя.Если помощи людям не будет,То меня наш отец осудит,Мне позором вечным грозя!»

Наступила тогдаНаверху тишина.Речь Бухэ-БэлигтэСтала ясно слышна:«Все, что я попрошу,Мне дадите ль сполна?»А Хурмас: «Все отдам —На погибель врагам!»

Средний сын говорит:«Правда в сердце горит,Ваш приказ я приемлю,А раз так — то на землюМне придется сойти.Не страшусь я пути,Но, отец мой, сперваМне скажите слова.

Отдадите ли мнеБрата, старшего брата,Что летит на коне,Чья порода крылата?Старший брат мой Заса —Богатырства краса,Он бесстрашен в бою».Отвечает Хурмас: «Отдаю! Отдаю!»

«Отдадите ли мнеТрех красавиц небесных,Трех сестер, всем известныхВ нашем звездном краю?»А Хурмас: «Отдаю».

«Отдадите ли мне,Под седлом и в броне,Вы Бэльгэна гнедого,Скакуна удалого,Мощь, опору свою?»А Хурмас: «Отдаю!»

«Мне четыре волшебныхОтдадите ли посоха,Мне на море потребных,Чтоб ходил, будто посуху,С пеной синею споря,Беспредельного моряПобеждая струю?»А Хурмас: «Отдаю!»

«Мне аркан отдадите ли,Чтоб на поприще браниОказались воителиВ этом крепком аркане,Видя силу мою?»А Хурмас: «Отдаю!»

«Отдадите ли мнеВы частичку сандала,Чтоб в чужой сторонеБоль мою исцеляла,—Отдадите иль нет?»«Отдаю!» — был ответ.

«Отдадите ли сынуКрасный камень вождей,Что прольет на долинуДесять тысяч дождей.Отдадите иль нет?»«Отдаю!» — был ответ.

«Мне, отец, отдадите льВы царевну Наран?К ней придя как спаситель,Я развеял дурман,Исцелил от недуга —Ближе нет у ней друга.Отдадите иль нетДочь могучего Солнца,Что нежна, как рассвет?»«Отдаю!» — был ответ.

Получив обещанье отца,Был Бухэ-Бэлигтэ готовДолг исполнить свой до конца,Мир земной спасти от врагов.Порешило собранье надзвездноеНебожителей-богатырей:«Предстоит сражение грозное.Пусть на землю сойдет поскорейСын Хурмаса с небесных высот.Пусть людей от смерти спасет.

На земле он вкусит земного,На земле он родится снова.Чтобы долю познать бедняка,В самой бедной семье он родитсяУ старухи и старика,И тогда-то он воплотится,Человеческий ум обретя,В человеческое дитя».Так в надзвездном, надлунном чертогеПорешили воители-боги,И, решеньем своим успокоены,По домам разъехались воины.

Дочь Солнца превращается в старуху