Медный всадник - Полина Саймонс

Закрыв за собой дверь, Даша возбужденно выпалила:

– Ну, что ты думаешь?

– О чем? – устало пробормотала Татьяна.

– О нем, конечно! Что ты думаешь о нем?

– Симпатичный.

– Симпатичный? И это все? Брось! Уж лучше признайся, что не встречала мужчины красивее.

Татьяна растянула губы в улыбке.

– Ну что, я была права? Верно?

– Права, права, – кивнула она.

– Просто невероятно, что вы с ним встретились вот так в автобусе!

– Невероятно, – эхом отозвалась Татьяна, вставая и пытаясь шагнуть к двери.

Но Даша загораживала дорогу, нетерпеливо приплясывая на месте, бессознательно бросая вызов Татьяне, которой сейчас было не до ссор. Даже на перепалку не находилось сил. Поэтому она ничего не ответила. Впрочем, как всегда. Даша на семь лет старше. Умнее. Красивее. Привлекательнее. И всегда побеждает.

Татьяна обреченно опустилась на кровать. Даша устроилась рядом.

– А Дмитрий? Он тебе понравился?

– Наверное. Послушай, Даша, не стоит обо мне волноваться.

– А кто волнуется? – хмыкнула сестра, ероша ее волосы. – Присмотрись к нему. Похоже, он к тебе неравнодушен. – Судя по тону, сестра была немало удивлена. – Должно быть, твое платье помогло.

– Должно быть. Знаешь, я еле на ногах держусь. Полгорода пешком обошла.

Даша обняла Татьяну:

– А вот мне Александр нравится. Так сильно, что даже сказать не могу.

У Татьяны все внутри заледенело. Встретившись с Александром, гуляя с Александром, улыбаясь Александру, Татьяна успела понять, что его отношения с Дашей не просто мимолетный флирт, как многие другие, кончившиеся в садах Петергофа или на ступенях Адмиралтейства. На этот раз, кажется, все серьезно.

– Не стоит ничего объяснять, – обронила она, едва ворочая языком.

– Когда-нибудь, Танечка, ты станешь взрослой и все поймешь.

Татьяна искоса посмотрела на сестру, открыла рот… Но запал прошел так же внезапно, как появился.

Она хотела крикнуть: «Но, Даша, Александр перешел улицу ради меня! Сел в автобус ради меня! Добрался до самых окраин ради меня!»

Но сказать это старшей сестре она просто не могла.

А вот другое…

«Даша, у тебя и без того много парней. Ты можешь завести нового в любую минуту, и он будет от тебя без ума. Ты красавица, умница, и все тебя любят. Отдай мне Александра!»

А вот другое…

«Что, если я ему нравлюсь больше?»

Татьяна ничего не сказала.

Потому что не была уверена, правда ли это. Особенно последняя часть. Как может Татьяна нравиться больше Даши? Стоит только взглянуть на Дашу с ее волосами и фигурой! Может, Александр переходил улицу и ради Даши? Пересек город, переправился через реку ради Даши в три часа белой ленинградской ночи, когда мосты были разведены?

Татьяне было нечего сказать. Она закрыла рот. Все впустую. Все напрасно.

Даша не сводила с нее глаз.

– Таня, Дима – солдат. Военные – люди особые. Тебе он может показаться… грубоватым.

– О чем ты?

– Да так, ни о чем. Но наверное, придется немного привести тебя в порядок.

– В порядок? – задохнулась Татьяна. Упрямое сердце снова рванулось к самому горлу.

– Нужно же тебе прихорошиться! Может, немного помады… новая прическа…

Даша дернула Татьяну за волосы.

– Может быть. Только не сейчас, ладно?

И она, как была в белом платье с алыми розами, повалилась на кровать и отвернулась лицом к стене.

Александр быстро шел по Лиговскому.

Они долго молчали, прежде чем Дмитрий, еще не отдышавшись, заметил:

– Дружная семья.

– Очень, – спокойно кивнул Александр.

Быстрая ходьба не утомила его. Он не задыхался. Но и не хотел говорить с Дмитрием о Метановых.

– Я помню Дашу, – продолжал Дмитрий, едва поспевая за Александром. – Видел тебя с ней несколько раз в «Садко». Верно?

– Да.

– Но ее сестра не хуже, не находишь?

Александр не ответил.

– Георгий Васильевич сказал, что Тане почти семнадцать. – Он нервно дернул головой. – Семнадцать! Помнишь нас в семнадцать, Саша?

Александр продолжал идти.

– Слишком хорошо.

Жаль, что у него такая долгая память.

Задумавшись, он пропустил мимо ушей реплику Дмитрия.

– Я не расслышал. Ты о чем?

– Как по-твоему, – терпеливо повторил тот, – она чересчур молода или чересчур взрослая для семнадцати?

– В любом случае для тебя она чересчур молода, – холодно обронил Александр.

Дмитрий долго молчал.

– Но какая хорошенькая! – протянул он наконец.

– Да. И все же чересчур молода для тебя.

– А тебе какое дело? Ты прибрал к рукам старшую сестру, я хочу получше узнать младшую, – хмыкнул Дмитрий. – Почему нет? Из нас может выйти слаженный квартет, не считаешь? Два лучших друга, две сестры… в этом есть некая симметрия…

– Дима, – перебил Александр, – ты уже забыл про Елену и вчерашний вечер? Кстати, Елена призналась, что ты ей понравился. Могу познакомить.

Дмитрий пренебрежительно отмахнулся:

– Неужели ты успел поговорить с Еленой? Нет, таких, как она – тринадцать на дюжину. Не то что Татьяна. Это совсем другой коленкор.

Он плотоядно потер руки и ухмыльнулся.

На лице Александра не дрогнул ни единый мускул. Не дернулся глаз, не сжались губы, не сошлись брови. Только шаги все убыстрялись.

Дмитрий перешел на рысь.

– Саша, подожди! Насчет Тани… я только хотел убедиться, что ты… не возражаешь…

– Разумеется, нет. С чего бы? – бесстрастно ответил он.

– Верно! – воскликнул Дмитрий, хлопая друга по плечу. – Ты настоящий друг. Кстати, хочешь, организую вечеринку, повеселимся немного…

– Нет!

– Но ты всю ночь будешь на дежурстве. Брось, нужно же развлечься, как всегда…

– Нет. Не сегодня! – отрезал Александр и, помедлив, добавил: – И никогда, договорились?

– Но…

– Я опаздываю. Побегу, пожалуй. Увидимся в казармах.

Первое, что представила Татьяна, проснувшись на следующее утро, было лицо Александра. Она изо всех сил старалась не говорить с Дашей, даже не смотреть на нее, но та, уходя, небрежно бросила:

– С днем рождения.

– Да, Танечка, с днем рождения, – повторила мать, спеша к выходу. – Не забудь закрыть дверь.

Папа поцеловал ее в лоб и не преминул заметить:

– Твоему брату сегодня тоже семнадцать.

– Я помню, папа.

Отец работал инженером-технологом на Ленинградском водоканале. Мама была швеей. На их предприятии шили халаты для больниц. Даша два года назад бросила университет и устроилась медсестрой у зубного врача. Когда-то между ними было нечто вроде пылкого романа, но все давно закончилось. Однако Даша не ушла, потому что работа ей нравилась. Не пыльная и платят неплохо.

Татьяна отправилась на завод, где все утро провела на собраниях и митингах. Начальник цеха Сергей Красенко спросил, кто хочет вступить в добровольческие отряды, отправляющиеся на рытье окопов, чтобы помочь доблестной Красной армии отогнать проклятых фашистов.

Татьяна почти не слушала. Окопы… отряды… все казалось таким далеким. Вчера она встретила Александра.

Красенко продолжал говорить. Оказалось, что укрепления к северу от Ленинграда, тянувшиеся по старой границе с Финляндией, необходимо как можно скорее привести в порядок. Опасались, что Финляндия попытается получить назад Карелию.

Татьяна навострила уши. Карелия… Карельский перешеек… Александр вчера что-то говорил об этом. Александр…

Татьяна поникла.

Женщины молча слушали Красенко. Но ни одна не вызвалась рыть окопы. Никто, кроме Тамары, той, что сидела последней на конвейере.

– Что я теряю? – прошипела она, вскакивая. Наверное, ей до чертиков надоела ее работа.

Сегодня до обеда Татьяне выдали очки, косынку и коричневый халат. Ложки и вилки куда-то исчезли. Теперь по конвейерной ленте плыли патроны. Они рядами ложились в маленькие картонные коробки, а она должна была укладывать коробки в большие деревянные ящики.

Ровно в пять Татьяна сняла халат, косынку и очки, плеснула в лицо водой, аккуратно стянула волосы резинкой и вышла за ворота. Предстояло шагать по проспекту Стачек, вдоль знаменитой заводской стены, бетонного сооружения высотой семь метров, тянувшегося на пятнадцать кварталов. До ее остановки было всего три.

А на остановке ждал Александр.

При виде высокой фигуры лицо Татьяны озарилось радостью. Невольной.

Схватившись за сердце, она на секунду остановилась, но он улыбнулся, и она побагровела от смущения, проглотила уже привычный комок в горле и пошла ему навстречу. И лишь краем сознания отметила, что он держит фуражку в руках. Жаль, что она так небрежно умылась. Наверняка что-то не в порядке.

В голове теснилось столько слов, что она не могла говорить. И это как раз в ту минуту, когда уместнее всего было бы заговорить как ни в чем не бывало. Как будто ничего не было.

– Что ты здесь делаешь? – пролепетала она.

– Знаешь, началась война. Со мной все может быть кончено, и очень скоро, так что не время притворяться, – жестко ответил он.