Жена викинга из будущего. Любовь сильнее времени - Ли Ан

— Не знаю. Наверное, просто существовала. День за днем. Работа, дом, сон. И снова.

— А здесь?

— Здесь я пытаюсь не умереть.

— Это не ответ.

— А какой ответ ты хочешь услышать?

Он взял мою руку, переплел пальцы с моими. Его ладонь была шершавой от мозолей, горячей. Большой палец погладил мое запястье, нащупывая пульс.

— Правдивый.

— Правда? — Я выдернула руку, словно обожглась. — Правда в том, что я понятия не имею, что делаю. Почему я здесь. Как вернуться. Хочу ли вернуться. И... я боюсь.

— Чего?

— Того, что начинаю чувствовать к тебе.

Он притянул меня к себе. Я уперлась ладонью ему в грудь, чувствуя, как бьется сердце под грубой тканью — сильно, размеренно, как боевой барабан.

— И что ты чувствуешь?

— То, чего не должна. Ты викинг. Убийца, грабитель, язычник. Всё, чему меня учили презирать.

— И?

— И я не могу перестать думать о тебе. О том, как ты защитил меня от Ульфа, не раздумывая распорол ему брюхо. Как учишь меня драться, хотя я безнадежна — не могу попасть ножом в мишень даже с трех шагов. Как смеешься, запрокинув голову, и морщинки собираются у глаз. Как целуешь...

Он поцеловал меня снова. На этот раз мягче, нежнее. Его губы едва касались моих, словно боялся спугнуть или разбить. Я почувствовала, как дрожат его руки на моей талии.

— Останься со мной. Сегодня ночью, — прошептал он мне в губы. Горячее дыхание обожгло кожу.

— Рагнар...

— Не навсегда. Только сегодня. Завтра мы снова будем ярлом и провидицей. Но сейчас... будь просто Аса. А я буду просто Рагнар.

Я знала, что это ошибка. Знала, что привязываюсь слишком сильно к человеку, который обречен на смерть в яме со змеями. Но когда он смотрел на меня так — словно я была чудом, спасением, единственным светом в темноте...

— Хорошо.

Он поднял меня на руки одним движением, словно я ничего не весила. Я обвила руками его шею, уткнулась лицом в плечо. Вдохнула запах — кожа, пот, дым от костра, и что-то травяное. Может, березовые листья из веника, которым он парился в бане.

В комнате было темно, только угли в очаге давали красноватый отблеск, отбрасывая пляшущие тени на грубые деревянные стены. Он поставил меня на ноги бережно, словно я была из тонкого стекла, которое может разбиться от резкого движения. Начал развязывать шнуровку моего платья — кожаные шнурки разбухли от сырости, узлы не поддавались его толстым пальцам. Он ругался вполголоса — что-то про пальцы тролля и женские хитрости.

— Ты дрожишь, — удивилась я.

— Ты не Торунн. С ней все было просто — страсть, битва, огонь. Схватил, повалил, взял, как после победы. А ты... — он замялся, подбирая слова. — Я боюсь сломать тебя. Ты тонкая, хрупкая. Как первый лед на реке — красивый, прозрачный, но треснет от неосторожного шага.

— Я не хрупкая.

— Нет?

Он провел пальцем по моей ключице — грубая кожа царапнула нежную. Вниз по шее, нащупывая пульс, который забился быстрее. Большой палец очертил скулу, скользнул к губам. Прикосновения были легкими, почти невесомыми, но кожа горела в местах, где он касался.

— Ты как снежинка. Красивая, сложная, неповторимая. И тающая от тепла.

— Снежинки холодные.

— Тогда позволь мне согреть тебя.

Платье наконец поддалось, упало к ногам с тихим шорохом. За ним последовала нижняя рубашка — грубый лен скользнул по коже, оставляя красные полосы там, где швы терли тело. Я стояла перед ним обнаженная, скрестив руки на груди инстинктивно. И впервые в жизни не испытывала стыда. Может, потому что он смотрел не как на добычу, а как на чудо, на откровение.

— Прекрасная, — выдохнул он.

— Я обычная. Тощая даже. Ребра торчат.

— Нет. Ты из другого мира. Твоя кожа белая, без шрамов от жизни здесь. Волосы как спелая пшеница в конце лета. А глаза... — он заглянул в них, и я увидела свое отражение в его зрачках. — В твоих глазах я вижу время. Прошлое, которое ты знаешь. Будущее, которое помнишь.

Он стянул тунику через голову одним движением, и теперь моя очередь была смотреть. Шрамы. Десятки шрамов покрывали его грудь, руки, спину. Белые линии старых ран, розовые полосы свежих, вмятины там, где плоть заживала неровно. История всех его сражений, написанная на коже.

— Не очень красиво, — сказал он, заметив мой взгляд. В голосе появилась неуверенность, которой я никогда не слышала раньше.

— Красиво. Это доказательство, что ты выживал. Снова и снова.

— Пока.

— Не говори так.

Я коснулась длинного шрама на его груди — от ключицы до ребер. Кожа была горячей, мышцы напряглись под моими пальцами, как струны.

— Это не больно?

— Нет. Просто... давно никто не касался меня так. Нежно. После Торунн были женщины, но это было просто... — он пожал плечами. — Нужда тела.

— А со мной?

— С тобой всё иначе. Ты заставляешь меня чувствовать то, что я считал умершим вместе с Торунн. Надежду.

— На что?

— На то, что есть что-то кроме войны и смерти. Что можно изменить судьбу. Что даже викинг может получить второй шанс.

Он поднял меня — мышцы напряглись, но движение было плавным — положил на медвежью шкуру. Мех кололся, пах псиной и дымом, но был теплым. Рагнар лег рядом, притянул к себе, накрыл нас обоих второй шкурой. Наши тела соприкасались по всей длине — его жар против моего холода.

— Ты уверена? Если скажешь нет, я отпущу тебя.

Вместо ответа я поцеловала его. Вложила в поцелуй всё — страх будущего и отчаяние настоящего, нежность к этому грубому человеку и ужас от понимания глубины этого чувства. Он ответил с такой же смесью страсти и осторожности, углубляя поцелуй, пока мир не сузился до этого момента.

Его руки скользили по моему телу — не хватали жадно, а изучали, запоминали. Мозолистые ладони находили места, о существовании которых я не подозревала. Губы следовали за руками, оставляя дорожку жара на остывающей коже. Я таяла и горела одновременно. Когда он накрыл меня своим телом — тяжесть приятная, защищающая — я была готова принять его, сгореть, исчезнуть.

— Посмотри на меня, — попросил он.

Я открыла глаза. Его лицо было так близко, что