Впечатление обманчиво - Татьяна Губейдулина

Я молчу, слушаю, как шипят пузырьки лимонада, и молчу. Я не могу сказать правду. Беке она уже не поможет, а вот мне… Боже, клянусь, если я выберусь из этой истории, больше никогда не буду смотреть в будущее!

– А тот мужчина, – прерывает мои размышления Раш, – ты знаешь, кто он?

– Нет.

– Тогда почему он тебя схватил?

Я пожимаю плечами. Вспоминаю, как показала Беке язык, как счастливо она хохотала, и сглатываю подступивший к горлу комок.

– Скажи, Ники, как ты считаешь, тот мужчина понимал, что ты пытаешься спасти девочку? Мог он специально помешать тебе это сделать?

– Что?

– Позволь, я буду говорить с тобой, как со взрослой, хорошо? Видишь ли, милая, я знаю свое дело и умею сопоставлять факты. Мне показалось странным то, как быстро приехала скорая. Я спросил водителя, и оказалось, что кто-то позвонил и сообщил об аварии за десять минут до того, как все произошло. Это, случайно, была не ты?

– Нет, не я, честно!

– Хорошо. Я тебе верю. Так что на счет моего вопроса? Как ты думаешь, мог тот мужчина намеренно помешать тебе спасти ребенка?

– Я не знаю. Но зачем? Зачем кому-то смерь Бе…, – я осекаюсь. Чуть не проговорилась! – Беззащитной девочки?

– Дело может быть вовсе не в ней, – Раш берет телефон и нажимает несколько кнопок. – Ты знаешь, кто это?

С экрана на меня смотрит молодой мужчина, он задумчиво улыбается, облокотившись на подлокотник массивного кресла.

– Не знаю. Актёр?

– Это он сбил девочку, – Раш вздыхает, молчит, а потом стучит по экрану отполированным ногтем. – А еще он единственный сын человека, который собирается стать нашим новым верховным судьей. Вот только папины связи ему не помогут, мой оператор уже везет материалы в студию, и, когда выйдут новости, карьере его отца придет конец. Понимаешь, о чем я?

– Да… Подождите! А вы? Что вы делали там? Как оказались…

– Отличный вопрос, милая! – Раш смеется и трясет перед моим носом указательным пальцем. – Может тоже в репортеры пойдешь? Но нет, это ложный след. Я оказался на месте аварии совершенно случайно. Мы с коллегой работали над сюжетом о старейшем банке страны и приехали сюда, чтобы взять интервью у потомков его основателя. Они живут в вашем городке, не знала? Мы уже закончили работу, шли к машине, когда услышали крики. Просто повезло, как бы ужасно это не звучало, – он пожимает плечами, словно извиняясь за свою репортерскую удачу.

Я редко смотрю новости, только если происходит что-то важное, но о Фердинанде Раше знаю даже я. Он известен своей удивительной способностью оказываться на месте событий раньше других. Его даже обязали повторно пройти тест, настолько подозрительным было его везенье. Но результаты показали, что видеть будущее он все-таки не может, тогда у него и появилось прозвище – провидец без дара. И вот опять он очутился там, где произошла сенсация.

– Послушай, – он понижает голос и говорит очень серьезно. – Я знаю, что ты врешь.

Хочу возразить, но Раш прерывает меня.

– Не отрицай! История, которую ты сочинила, просто нелепа. Но я понимаю, почему ты боишься сказать правду, ты не хочешь раскрывать свой секрет. Так? Вот только я уже все понял. Сколько тебе дет, Ники?

– Пятнадцать.

– Вот как? Обычно способности провидца просыпаются в шестнадцать, но в редких случаях, когда дар по-настоящему сильный, могут проявиться на несколько лет раньше. Как давно ты видишь будущее, милая?

Я молчу.

– Послушай, Ники, то, что сегодня случилось – ужасно, и, к сожалению, мы не можем этого исправить. Но мы можем понять, почему это произошло, и кто за этим стоит. Если я покажу тебе подозреваемых, а ты проанализируешь их вероятное будущее, мы поймем мотив и узнаем почему погибла маленькая девочка, – он замолкает, кладет руки перед собой и сплетает пальцы, разводит и сплетает снова. Мы молчим, а его пальцы движутся размеренно и плавно, как щупальца осьминога, плывущего в толще воды. – Ты знаешь, чем занимается верховный судья, Ники?

Я мотаю головой.

– Он рассматривает дела о наиболее важных государственных преступлениях, – Раш смотрит мне в глаза, – и, если тот мужчина помешал предотвратить аварию, чтобы повлиять на выборы судьи, то не кажется ли тебе, что последствия, к которым приведет твое молчание, станут слишком высокой ценой за сохранение личной тайны?

Я опускаю взгляд, тянусь к лимонаду, делаю глоток, но не чувствую вкуса.

– Знаешь, – продолжает Раш, – когда я был в твоем возрасте, нас учили, что талант человека должен служить на благо общества. Понимаю, времена уже не те. Сейчас модно говорить о свободе выбора, а не о долге. Вот только ответь мне, Ники, если ты может принести пользу людям, многим людям, разве ты не обязана сделать это? Даже, если придется чем-то пожертвовать?

– Не чем-то, – поправляю его я, – а мной. Моей единственной жизнью. И моим правом прожить ее так, как я хочу. Разве честно, просить меня об этом?

– Боюсь, что да, милая! – кивает Раш. – Это фундамент, на котором держится общество. Люди должны помогать друг другу. И сейчас поделиться талантом – это твой долг.

– А что, если я не хочу? Это же мой талант, и мне решать, что с ним делать.

– Я расскажу тебе одну историю. Это случилось сразу после того, как тест на способности стал добровольным, и провидцы получили шанс оставлять дар только себе. Молодой парень по имени Сэм научился использовать знания о чужом будущем в своих целях. Он начал с малого – со школьных экзаменов. Сэм не мог увидеть билет, который вытянет сам, но он сообразил, что может посмотреть в билеты своих одноклассников, их-то он точно не вытянет, а значит, можно не зубрить. Можно подсмотреть варианты контрольных, которые будут писать другие, и выучить только то, о чем спросят. Оценки Сэма стали намного лучше, но он решил, что колледж ему не нужен. Он устроился работать продавцом лотерейных билетов, когда кто-то делал покупку, Сэм смотрел в его будущее, а потом грабил тех, кто должен был выиграть. Это долго сходило ему с рук. Выигрыши были небольшими, а полиции и в голову не приходило, что грабитель нападал не ради сумочек и бумажников, а ради еще не сыгравших лотерейных билетов. Время от времени Сэм менял место работы и жил припеваючи. Пока однажды очередная жертва не выстрелила в него. Он выжил, но остался инвалидом. К тому же получил срок за мошенничество и грабеж. Теперь он отдает долг обществу, анализируя вероятные события в тюрьме, в которой сам же и сидит.

– Но это не значит, что и со мной случится, что-то подобное, – возражаю я, а по спине бежит липкий холодок. Мы с Сэмом пугающе похожи. Я тоже не собираюсь в колледж потому, что рассчитываю на дар больше, чем на диплом. Да и о фокусе с контрольными работами я тоже догадалась, именно так на прошлой неделе я получила по химии высший бал.

– Не все будет зависеть от тебя, милая. Как репортер, я слышу множество историй, и некоторые из них настолько ужасны, что не попадают даже в новости. В прошлом году милая домохозяйка из пригорода, так хотела счастья себе и близким, что заперла в подвале подругу, которая призналась, что видит будущее. Женщина настолько увлеклась планированием идеальной жизни, что забывала кормить пленницу. Когда ту спасли, она была на грани смерти. А несколько месяцев спустя в другой части страны родители неизлечимо больного ребенка взяли в заложники провидца и его семью. Они надеялись, что тот найдет способ помочь, а когда поняли, что чуда не будет, то…

– Зачем вы рассказываете мне это?!

Раш берет лимонад и цедит его медленными глотками.

– Никто не может скрываться вечно, Ники. Рано или поздно, но защита потребуется и тебе.

Он опускает стакан так, словно ставит мат в шахматной партии. И до меня,