Впечатление обманчиво - Татьяна Губейдулина

внутри поднимается тревога. Дома стояли ровными рядами, их ставни были закрыты. Но самое странное – в окнах не горел свет и нигде не было людей. Он ускорил шаг. Дошёл до площади, где вчера они с Катрин остановились, любуясь фонтаном и где она рассказывала ему свои истории. Вода в нём теперь была застывшей гладью, будто её остановили в движении. Тео коснулся края каменного бортика – холодного, как будто его никогда не грело солнце. Ветер шевельнул волосы, но листья на деревьях вокруг не шелохнулись. В груди всё сильнее росло ощущение, что он оказался внутри нарисованного мира. Слишком совершенного. Слишком правильного.

Тео оглянулся. В тишине города любой звук казался неестественным, но он действительно услышал звук шагов. И заметил человека.

Пожилой мужчина шёл неспешно, держа в руках свернутую газету. Он выглядел странно на фоне этого места: серая куртка, аккуратно причесанные седые волосы, умиротворенный взгляд. Это было единственное живое существом в этом застывшем месте.

– Простите. – Тео шагнул навстречу. Его голос прозвучал глухо, будто под водой. – Как называется этот город?

Мужчина остановился.

– Что?

– Город, – повторил Тео. – Как он называется?

Старик медлил с ответом. Взглянул сначала на него, потом на улицу, на витрины пустых магазинов.

– Какой город?

Тео замер.

– Этот, – он медленно обвёл рукой пространство вокруг.

Незнакомец продолжал смотреть на него, но теперь в его взгляде появилась тревога.

– Как вы себя чувствуете? – спросил старик.

Тео нахмурился.

– Как вы себя чувствуете? – голос старика слегка изменился.

В нос ударил едкий запах лекарств. В глазах стало темнеть.

– Тео?

Он услышал гул аппаратов, попытался открыть глаза. Белые стены, белые простыни и мужчина в белом халате перед ним. Не тот старик, с которым он разговаривал. Врач внимательно смотрел на него.

– Как вы себя чувствуете, Тео?

– Я… был с Катрин, – пролепетал он.

Доктор кивнул, но в его взгляде было что-то слишком сочувственное.

– Да. Это нормально. Иногда мозг создаёт образы, чтобы помочь нам справиться. Ваши сны могут казаться очень реальными.

Тео закрыл глаза. Поезд, осень, женщина на перроне, старик… Разве это сон больного разума? Он не знал.

Юлия Петрашова

Бабочка счастья

1

Восхищенное сердце Алисы синхронизировалось с трепыханием невесомых крыльев бирюзового цвета, переходящего к краю в темно-синий, а затем – в черный. По крыльям блуждали пятна всевозможных оттенков. Они появлялись, меняли очертания и размеры, сливались друг с другом, гасли. Тельце – мохнатое, оранжевое, как ягоды облепихи на фоне морозного неба. Такую красоту Алиса видела впервые.

– Ты будто не отсюда, – прошептала девушка.

Весь этот лучезарный день казался нереальным. Ярко-медовый, теплый. После черемуховых холодов пришла настоящая весна. Почти лето.

Подобно природе, щедрой рукой рассыпала дары и судьба.

Алисе, единственной из группы, поставили автоматом зачет по истории английской и американской литературы. Повезло.

Вообще-то Варвара Филипповна – зверь. Она принципиально не ставит автоматы и за каждый пропуск заставляет декламировать страницы из «Улисса». Сегодня в ней что-то дрогнуло. Солнечные искры подожгли отсыревшую солому чувств в ее душе. Солома тлела всего пару минут, но этого хватило, чтобы преподавательница выпалила:

– Ну, кто хочет автомат? У вас десять секунд и вопрос. В каком произведении несчастный бездомный котенок с успехом выступил в роли Амура.

Они такого не проходили! Не было у них в программе «Кошкиной пижамы» Рэя Брэдбери! Не было! И Варвара Филипповна это прекрасно знала.

– Фаева? Слушаем тебя.

В прищуренных глазах – удивление. Студентка из тех, что звезд с неба не хватают, и на тебе.

Откуда Варваре Филипповне было знать, что Борис перед отъездом подарил Алисе сборник Брэдбери. Не учла строгая профессорша крошечной вероятности, что кто-то мог раз за разом перечитывать «Кошкину пижаму» как мантру.

– Не успеешь осилить книжку, как я уже вернусь, – уверял Борис, отправляясь в командировку в далекий сибирский город.

Такой далекий, что сердце Алисы покрывалось ледяной коркой, когда она представляла расстояние, отделявшее ее от любимого.

Алиса снова и снова перечитывала сборник, но Борис не возвращался.

– Малыш, проект забуксовал. Нужна еще неделя.

– Солнышко, не злись. Дела-дела.

И вот Борис здесь! Он позвонил Алисе рано утром, как только его самолет приземлился в Шереметьево, и пообещал приехать в общагу вечером. Сидеть и ждать было невыносимо, и Алиса отправилась в лес за студенческим городком. Она бродила по тропинкам, пока на телефоне не высветились вожделенные десять тысяч шагов – ежедневная норма. Ощутив приятную усталость, Алиса уселась на поваленную сосну, с наслаждением вытянула ноги и уперлась ладонями в нагретую солнцем кору.

И тут ей на предплечье села бабочка. Изящная бирюзовая бабочка с оранжевым тельцем и мерцающими пятнышками на крыльях.

В воздухе пахло блаженством. Ноздри щекотал запах теплого золотистого нектара, отфильтрованного через сито свежайшей листвы. Словно коконом укутал Алису древесный аромат уюта и умиротворения. Нежно касались сердца сладкие цветочные аккорды молодости и надежды.

2

Через неделю лесок за общежитиями вырядился в стиле коктейльной вечеринки – прибавилось ажура и эффектных аксессуаров: перьев, глянца, яркого декора. Только Алисе отчего-то мерещилась дымка – серое марево, крадущее цвета и головокружительный аромат весны.

Как это вышло? Неужели она и в самом деле завалила теорграмматику?

Никогда прежде Алиса не выходила из экзаменационной аудитории без оценки в зачетке.

И ведь она учила. Зубрила же! Всего восемь вопросов прочитать не успела.

Борис обещал заскочить после работы, чтобы подержать за руки и пожелать ни пуха ни пера. Этот ритуал был ее проверенным талисманом. На первом курсе Алиса сдала на отлично языкознание, и Борис пошутил: мол, это потому что они накануне сомкнули руки, создав магический обруч любви. Другой причины, и вправду, было не найти. Косматый профессор Игорь Иннокентьевич безжалостно отправлял на пересдачу каждого второго. С тех пор Алиса и Борис взяли за правило – что бы ни случилось, они встречаются накануне экзамена и держатся за руки.

И вот впервые за три года магический обруч любви не сомкнулся.

– Вымотался на работе. Ложусь спать, – предупредил Борис по телефону.

Конечно, это не его вина. Просто не повезло. Оба вопроса в билете оказались из тех, которые она не успела прочитать. Закон подлости. Коварная подножка мироздания.

И все же…

Если бы они с Борисом увиделись накануне, у Алисы бы хватило духу доучить билеты. Ну, или она не отпугнула бы удачу кислым лицом. И даже если бы Алиса всё равно завалила экзамен, ей бы не было так паршиво… так одиноко. Она бы не сидела в лесу под деревом, подтянув колени к груди. Не смотрела бы в одну точку взглядом Аленушки с картины Васнецова.

Впрочем, остекленевший взор мгновенно ожил и потеплел, как только бирюзовое крыло коснулось рукава.

– Привет! – улыбнулась Алиса. – Прилетела утешить? Моя хорошая.

Бабочка сложила и вновь расправила крылья. Разноцветные пятна мерцали, кружась в причудливом танце. Длинные усики двигались, словно руки вдохновенного дирижера. Мохнатое оранжевое тельце светилось.

– Красаа-вица! – проворковала Алиса.

Боль и досада растаяли. Так легко, так беззаботно и уютно она ощущала себя раньше лишь в объятиях Бориса.

Воздух вокруг стал прозрачнее и светлее. Серое марево исчезло без следа. Словно кто-то перетянул вправо бегунок в настройках яркости и контрастности.

Нежные трели птиц слились с шелестом весенней листвы и пением ветра. Под эту сказочную мелодию хотелось вальсировать, запрокинув в небо лицо. Алиса повела рукой, точно желая положить ладонь на плечо невидимого партнера, и спугнула бабочку.

3

Тревога вернулась. Зародилась в груди беспокойной гусеницей, завозилась, заёрзала, ища, где бы окуклиться. А потом принялась расти – безудержно, неотвратимо.

Борис снова не приехал. В этот раз он даже не предупредил. Алиса названивала ему весь вечер, но он так и не ответил.

Заболел и не может дотянуться до телефона из-за высоченной температуры? Попал в ДТП? Похищен террористами? Или…

Мысли путались, а в ушах звенело от непривычной тишины. Общага опустела – многие студенты, включая соседку по комнате, разъехались по домам