Впечатление обманчиво - Татьяна Губейдулина

ни грамма страха, наоборот весь его вид лучился ненавистью. Чёрные космы заплетённых в косицы волос обрамляли бледное лицо, не лишённое изящного достоинства, хищные глаза выдавали ум. Король вынужден был признаться самому себе, что совершенно иначе представлял себе бушующих на севере мятежников. Он ожидал увидеть корчащегося перед ним дикаря, но вместо этого наблюдал человека, которому нельзя было отказать в силе воли. Если и прочие северяне выглядят таким образом, то король опасно недооценил своих потенциальных противников. Впрочем, об этом он ещё успеет подумать, сейчас ему предстояло сосредоточиться на пленнике.

Пленник поднёс скованные руки к лицу и отодвинулся в сторону прядь косиц, заслоняющую обзор. Он смотрел исключительно на короля, солдаты его нисколько не интересовали, сидящий на троне король отвечал ему взаимностью и не собирался отводить свой взгляд в сторону. Дуэль их характеров началась.

– Мне сообщили, что ты был предводителем мятежников. Это так? – Вопрос прозвучал не очень громко, но из-за висящей в зале тишины его услышали даже стоящие у дверей стражники.

– Я был главой общины, что обитала на севере. И никаких мятежников там нет.

Ответ немало удивил солдат. Они покосились на своего командира, прекрасно зная его буйный характер и ожидая новой порции ударов, но под взглядом короля командир вынужден был сдержать свой норов.

– Нет мятежников? – Переспросил король. – Нет? А с кем же тогда воюют мои люди, северянин? Кто нападает на мои отряды и подчистую вырезает их?

Целая буря эмоций промелькнула на изуродованном лице пленника, но голос его не дрогнул. Он был спокоен, как сходящая с гор лавина.

– На севере мятежников нет. Там есть только узурпаторы, наступающие на не принадлежащие им земли. И есть жители общин, которые эти земли защищают.

Ответ пленника всех потряс настолько, что первые мгновения никто не знал, как на него реагировать. Неужели это ничтожество только что обвинило короля? Заминка хоть и краткая, но достаточная для осознания прозвучавшей дерзости.

На этот раз королю пришлось крепко стиснуть губы, чтобы не дать сорваться с языка ругательству. Правой рукой он подал жест, предназначавшийся командиру. Тут же тяжёлый сапог с металлическим носком обрушился на рёбра несчастного пленника. Командир собирался нанести второй удар, но окрик короля остановил его.

– Хватит. Пока что. Посади его на колени, мы ещё не закончили наш разговор.

Долгая солдатская выучка не позволила командиру отряда ослушаться прямого приказа, но весь его вид говорил о том, что он не закончил с этим пленником. Запустив огромную ладонь в космы северянина, командир вздёрнул того на колени и задрал голову в направлении короля.

– И о каких узурпаторах ты говоришь? – Королю приходилось прилагать усилия, чтобы его голос не срывался. И как этому мятежнику удаётся контролировать себя? Неужели у того куда больше обладания, чем у короля? Неприятная мысль кольнула его.

– О тебе и твоих армиях. – Последовал возмутительный ответ. Возможно, это отчаяние придавало пленнику уверенности, несомненно, он смирился со своей участью. Но если принятие смерти дарует подобную смелость, то почему бы нам всем не поставить свою жизнь на кон? – На севере жили свободные люди за много поколений до того, как твои люди ступили на ту землю. Наши общины никогда не враждовали с тобой, так почему ты несёшь им смерть? Это не мятежники нападают на солдат, это мой народ вынужден обороняться от твоих нападок. Я видел, как вы сжигали наши деревни, как убивали моих сородичей, как воровали наш скот…

От вопиющей наглости пленника король потерял дар речи, солдаты и их командир замерли в ожидании: им были глубоко противны речи мятежника, но при этом они не могли ничего предпринять, не имея соответствующего приказа. Король гневно сжал кулаки, его лицо исказилось неприятной гримасой, он махнул командиру.

На коленопреклонённого северянина обрушился град сильнейших ударов, и на этот раз король не собирался сдерживать своего цепного пса. Солдаты остолбенело смотрели на буйство своего командира. Никто из них не хотел бы оказаться на месте пленника.

Однако несмотря на побои, мятежник находил в себе силы выкрикивать всё новые и новые обвинения.

– Твои солдаты изнасиловали мою жену, а потом бросили её в горящую хижину… Двоих моих сыновей запытали до смерти… наше святилище изрублено топорами…

Наконец, король остановил разбушевавшегося командира, чьи кисти полностью покрылись кровью северянина. Не хватало ещё, чтобы пленного забили до казни, нет, умереть он должен завтра на рассвете. Король бы с радостью продолжил наблюдать за избиением, пусть это и противоречило его морали, однако слова пленника ядовитым цветком уже распускались в его душе, они слишком сильно напоминали правду. Мятежник вскрыл все те сомнения, что тревожили короля последнее время. Его справедливые упрёки указывали на неверное решение короля. Но он уже не мог остановить покатившееся колесо, в его силах было лишь придерживаться ранее выбранного направления и готовить себя к большим жертвам.

– Твои слова лживы. – Королю показалось, что он пытается оправдаться перед собой, и это разозлило его сильнее. – На рассвете ты будешь казнён, как один из предводителей мятежников, а твои голова и тело послужат уроком для всех прочих.

Темнота тронного зала наполнилась совсем уж неожиданным звуком – пленник смеялся. Широко разевая окровавленный рот, он посмеивался, придерживая руками переломанные рёбра. Полученные травмы и выбитые зубы исказили звучание его речи, но тем не менее каждый присутствующий сумел разобрать последнюю угрозу, слетевшую с его губ.

– Обещаю тебе, король, ты умрёшь от собственных рук.

Королю часто приходилось слышать угрозы в свой адрес, и он не привык спускать подобного неуважения к своей персоне.

– Довольно. У тебя острый язык, северянин, но не острее наших ножей. – Король повернулся к командиру. – Отрежьте ему язык и бросьте в камеру. Уведите прочь эту гнусь!

Конвой сомкнулся вокруг мятежника. Лицо командира говорило о том, что тот предвкушал предстоящую пытку. И никто не заметил, как в свете факелов лёгкое подобие улыбки коснулось губ пленника.

***

В маленькой камере пленник пытался справиться с болью. Рёбра, зубы, отсутствие языка – это было ценой, которую он согласился заплатить на свободу собственного народа. Он знал, что его жертва вознаградится, а все страдания покинут его с окончанием ночи, но до той поры ему приходилось терпеть муки. Он не стал сдерживать слёзы, потому как знал, что за ними последует небольшое утешение.

Когда боль ослабла и он смог взять её под контроль, пленник стал расплетать свои многочисленные косицы. Ловкими пальцами он распускал удерживающие волосы тонкие верёвочки и выкладывал их на своих коленях. В камере не было окна, куда бы мог пробиваться лунный свет, однако северянин не нуждался в зрении, чтобы работать с верёвочками. В темноте пальцы полностью заменяли ему глаза. Он взял два длинных конца и принялся связывать их вместе.

Ни сам король, ни его подчинённые так и не поняли, с кем столкнула их судьба. Пленнику оставалось только улыбнуться этой недальновидности, эти люди сами призвали на свою голову беды и первыми начали войну. Солдаты, рубившие топорами святилище, даже не поинтересовались, кому оно принадлежит, а их командиры проявили чудовищное невежество в этом вопросе. А им бы следовало знать, что за северными границами королевства лежат земли, издавна заселённые ловцами снов. За последние десятилетия это могучее племя развалилось на мелкие общины, предания о них приобрели налёт легендарности, но древнее знание не умерло, а исправно передавалось из поколения в поколение.

Захваченный солдатами пленник был Ловчим, и то, что в данный момент он находился в дворцовой темнице, полностью соответствовало его замыслу. А как же ещё он мог подобраться к снам короля?

Ловцы снов, испокон веков наблюдавшие за устройством мира, давно заметили связь, существующую между телом и сознанием, и так был сформулирован первый постулат, гласивший: «Всякий человек состоит из тела и сознания, заключённого в нём». То была основа знания, тщательно оберегаемого северным народом.

Ловцы снов считали Луну