Впечатление обманчиво - Татьяна Губейдулина

прародительницей всех снов и поклонялись её бледному свету, насылающему на человека видения. Их святилища не имели крыш, и все ритуалы проводились исключительно ночью.

В данный момент пленник занимался плетением сетей для ловли снов. В кромешной темноте его пальцы складывали узлы и образовывали петли, две изначальных верёвочки давно уже срослись воедино. Объёмная конструкция, вырастающая меж его ладоней, включала в себя несколько ярусов и продолжала разрастаться во всех направлениях. У обычного человека при взгляде на неё закружилась бы голова.

Плетение требует таланта, а тот требует постоянной практики, но Ловчий плёл сети ещё с детских времён, поэтому работа не вызывала у него трудностей. Он быстро продвигался вперёд, подготавливая свою ловушку к предстоящей охоте. Сломанные рёбра давали о себе знать, Ловчему пришлось повозиться на грязном полу, чтобы отыскать положение, в котором боль будет досаждать ему меньше всего. Хорошо, что тот верзила не поломал ему пальцы, иначе весь план покатился бы под откос. Ловчий попытался прикинуть, какого количества пальцев ему бы хватило, чтобы сделать сеть, но весьма скоро отмахнулся от этой мысли, ему требовалось сосредоточиться на деле.

Жаль, что он не мог видеть Луну, она всегда положительно влияла на сети. Ловчий успел глянуть на неё лишь мельком, когда находился в тронном зале. Бледный диск заглянул в окно и придал ему дополнительной уверенности. Пленник не сомневался в том, что бледный свет – его союзник в этом опасном предприятии – проникает в спальню короля.

Сеть была готова. Между его пальцами растянулись тенета призрачной паутины, в которой запутывались человеческие сновидения. Однако для начала нужно было подождать, пока король не уснёт. Ловчий чувствовал скользящие мимо него сны: храпевшим тюремщикам снились грязные женщины, бедняки видели кусок хлеба, придворные дамы мечтали о прекрасных принцах. Даже животные имели свои сны, за стенами маленькой камеры жили крысы, их сны были окрашены в серые тона, но Ловчий не умел разбираться в них. На улице бродячая кошка, открыв один глаз, грезила о чём-то недоступном человеческому понимаю.

Пленник отгородился от всех нежелательных снов, для него представляли интерес исключительно видения короля. Дважды Ловчий отгонял от королевской спальни кошмары, они могли встревожить короля, а это было ни к чему. Ему подумалось, а всегда ли королю снятся кошмары перед казнью? И как тот вообще может спать, зная, что в одном из подвалов заключён человек, которого на рассвете лишат головы по его приказу?

Наконец король спокойно заснул, и Ловчий приступил к осуществлению своего мстительного замысла. Он поймал зарождающееся сновидение короля в свою сеть, а вместе него подсунул другое, так же выписанное в его тенетах. Теперь ему требовалось самому погрузиться в медитативный сон.

Сознание Ловчего проскользнуло в пойманное сновидение короля. Второй постулат гласит: «Тело и сознание могут быть разделены, и ключ к этому в снах». Подмена была совершена. Пленник разорвал сеть и заснул по-настоящему.

***

В это время лицо короля, освещённое падающим лунным светом, едва заметно улыбнулось, кончик языка пробежался по тонким губам, а в подземной темнице пленник застонал и вздрогнул.

***

Король с воем вырвался из сна. Перед рассветными казнями к нему часто наведывались кошмары, но таких правдоподобных сновидений у него прежде не бывало. Он дёрнулся попытался откинуть одеяло, но руки лишь толкнули сырой воздух, король распахнул глаза, и его взгляд вперился в непроглядную темноту. Единственным источником света являлась тонкая полоска, проходящая понизу… Король повернул голову в надежде отыскать окно, но резкое движение повлекло за собой вспышку боли и громкий вскрик.

Всё ещё путаясь в обрывках жуткого сна, король пытался осмыслить ситуацию, хотя его тело и зрение успели осознать то, что разум признавать отказывался. Последние сомнения рвались над натиском реальных ощущений. Король впился зубами в ладонь руки, и солоноватый вкус крови послужил самым веским доказательством его пробуждения…

Но ведь это так напоминало его сон! Это и было его сном! Он обнаружил себя скованным цепями и запертым в холодной камере, в кромешной тьме его глаза различали только освещённую щель между полом и дверью, необработанные кромки тяжёлых камней впивались в его спину… Во сне на него накатила волна непреодолимого страха, короля сдавливало чувство неизбежности, и он отчётливо представлял, что не имеет даже скудного шанса на спасение!

Ему захотелось вырваться из кошмара, выбраться из той мерзкой дыры, где оказалось его сознание, но, пробудившись, король очутился в продолжении того же самого сновидения.

Первым его желанием было доползти до полоски света, однако стоило ему только наклонить голову, как на лицо посыпались пахнущие сосновыми лесами космы. Король никогда не носил длинных причёсок, предпочитая подстригать волосы на армейский манер, поэтому оказался немало удивлён этому обстоятельству, но то было лишь первое неприятное открытие, и в скором времени он совершенно забыл про длину волос.

Угнездившаяся внутри его грудины боль обожгла внутренности и заставила короля откинуться на каменную стену. В юности ему доводилось ломать ребро, ощущения быстро вызвали у него узнавание, вот только на этот раз у него было сломано сразу несколько рёбер. Обследовав свою грудь непослушными и слишком длинными для него пальцами, он вынужден был признать серьёзность собственных травм.

Если боль в груди затрудняла дыхание и заставляла его воздерживаться от движений, то лицо, а в особенности глотка, представляло собой пылающий очаг. Как будто кто-то напихал ему в рот раскалённых угольев – непереносимое жжение, от которого невозможно было укрыться. Уже догадываясь о причинах, король раздвинул челюсти и трясущимися руками убедился в отсутствии собственного языка.

За свою продолжительную жизнь успел возненавидеть кошмары, подточившие его здоровье, однако в этот раз готов был отдать что угодно лишь бы происходящие с ним события оказались очередным жутким сновидением.

Обрубок языка возбуждался от малейшего прикосновения, из глаз короля текли слёзы, а изо рта – тонкие струйки крови. Рыдания сотрясали его тело, отчего сломанные рёбра принимались колоть внутренности, осколки кости перекатывались под кожей и мышцами. Оставив попытки добраться до узкой щели под дверью, король забился в угол. Он хотел обнять себя закованными в цепи руками, но из-за боли был лишён и этой возможности.

Часть его мозга, свободная от мучений и жалости к самому себе пыталась докопаться до сути его неожиданного перевоплощения. Раны указывали на то, что он находился в теле мятежного северянина, но как такое было возможно? Разве в мире существовала магия, способная выдёргивать людей из тел? В самом отдалённом уголке его памяти, посвящённом беззаботным детским годам, проступали очертания когда-то давно услышанной истории.

Королю вспоминались отрывки преданий о народе Ловчих… Да, его дед любил рассказывать эту легенду, но никто и никогда не говорил королю, что племя почитателей луны из дедушкиных сказок может оказаться реальным… И он по глупости объявил им войну.

Несмотря на то, что он находился в холодном подземном помещении, король всё равно покрылся липким потом от одного только осознания истинного могущества своего противника. Ловчим не понадобятся армии, чтобы противостоять ему, их оружие куда изощрённее клинков и отравленный стрел и практически не проливает кровь. В действенности этого оружия король уже успел убедиться на своём опыте… Мысль его пошла дальше и принесла вывод, от которого королю сразу захотелось умереть.

В легендах Ловчие через сны были способны переносить сознание между телами, а значит, в королевских покоях сейчас спит мятежник, который на рассвете казнит короля. И никто не сможет этому помешать.

Осознание собственной и им же назначенной смерти выдавило из лёгких короля новую порцию горестных криков. Внутри него закипал гнев, король ощущал себя жестоко обманутым, он затравленно возился в грязном углу камеры, имея, подобно маленькому ребёнку, лишь два способа выражения своих эмоций – крик и плач.

Мысль о казни наполнила его жизненной энергией, словно, осознав близость кончины, король пытался выдавить