Впечатление обманчиво - Татьяна Губейдулина

– Почему бы и нет, – пожала плечами кудряшка, – если он и в самом деле хорош, как был его предок. Может быть, он владеет венецианским палаццо, смотаемся с ним из Рима в город любви, покатаемся на гондоле, выпьем кофе на площади Сан-Марко.

– Размечталась, – рассмеялась та, что с короткой стрижкой. – Если он действительно потомок того самого Казановы, так это он попросит тебя свозить его первым классом, оплатить рестораны и заказать номер-люкс в пятизвёздочном отеле. Вы же помните, что он не гнушался брать деньги у своих любовниц.

– Но это не значит, что его пра-пра-пра, не знаю сколько раз пра, ничего не накопил, – огрызнулась кудрявая.

– Девчонки, – подала голос сидевшая рядом со мной, – мы вообще ничего не знаем об этом парне – современном Джакомо Казанова. Я слышала, что природа экономит на потомстве талантливых людей. А тот Казанова из XVIII века явно не был обделён способностями. Так что делайте выводы сами.

– Но как-то же он попал на летнюю шахматную сессию? – высказался парень, и я мысленно ему зааплодировала. Хоть у кого-то с логикой всё было в порядке.

– А я слышала, что у него внешность Тома Харди, – включилась в разговор девушка, сидящая от меня через проход.

Становится всё интереснее и интереснее.

– Брутальный, хм? – не то спросила, не то утвердила моя соседка. Она приподнялась, чтобы осмотреть салон самолёта.

– Пристегните ремень, – строго сказала проходящая мимо стюардесса, – мы готовы к взлёту.

– Тома Харди я не нашла, – сообщила девушка и резко защёлкнула пряжку.

Самолёт начал движение по взлётной полосе, набирая скорость. Раз – и взмыл в небо. Я замерла, а сердце стучало быстро-быстро. Это второй полёт в моей жизни. Я где-то читала, что первые три минуты взлёта самые опасные, поэтому я про себя сосчитала до ста восьмидесяти. Вроде всё в порядке, мы живы, и самолёт не разбился. Я оглянулась: мои болтливые соседи затаились, смотрели в окно или откинулись на спинку с закрытыми глазами. Девушка через проход вцепилась в подлокотники и шевелила губами, может быть, молилась. Я вытащила бутылку воды из кармана кресла и сделала глоток.

Через четыре часа я буду в городе-мечте – Риме. Ещё полгода назад я и не мечтала о самолетах и Италии, а полтора года назад я не знала, как расставить шахматные фигуры на доске. Иногда мне кажется, что за нас уже всё предрешено где-то в бесконечных просторах вселенной. Тысячи галактик в бескрайнем космосе образуют энергии и посылают пучки волшебного света для каждого человека, живущего на маленькой голубой планете. И здесь важно не отворачиваться, не убегать, а принять их, распахнув объятия. Главное – не теряться.

А началась моя удивительная история с прогулки в Нескучном саду. Это было моё первое большое путешествие – и сразу в столицу. Меня, видевшую в своей жизни только Брянск и его окраины, ошеломляло всё: высотные здания, широкие улицы, машины, длинным извивающимся хвостом уходящие в даль.

Родственники жили недалеко от станции «Ленинский проспект», можно и поехать куда-нибудь, но спускаться в метро одной было страшно. Пугал и грохот подъезжающих поездов, и сосредоточенные, идущие быстрым шагом люди, и невообразимо путанная схема метро. А Нескучный сад находился близко, туда-то я и отправилась. Но, не пройдя и трети парка, я почувствовала, как плечи, шея и нос стали влажными от первых капель дождя. Небо затянуло, и уже через минуту начался настоящий ливень. Я нырнула под навес, где за столами играли несколько сосредоточенных старичков, большинство – в домино, но ближайшие ко мне – в шахматы. Судя по серой туче, дождь зарядил надолго, поэтому я, чтобы скоротать время, уставилась на их доску.

Через час я сидела рядом с ними, разбираясь в азах, через два – я попробовала сыграть свою первую в жизни партию, через три с половиной – я обыграла обоих дедушек. Подозреваю, что они мне поддались, но это неважно. Важно то, что один из них был в таком восхищении от моей обучаемости, что пригласил меня прийти завтра. Домой я шла, не разбирая дороги. Голова была тяжёлой и лёгкой одновременно. Почему-то перед глазами вальсировали изящные шахматные фигуры на чёрно-белой доске, а в мозгу время щёлкало: белая пешка на е4, чёрная пешка на е5, белый конь на f3, чёрный конь на с6.

Эту ночь я не спала, искала в интернете информацию про шахматы, про историю и чемпионов, смотрела записи игр, а под утро я обнаружила себя влюблённой до каждого атома в клетках в этот вид спорта.

А дальше закрутилось: дедушка привёл своего друга – старого учителя по шахматам, и мы всю неделю сражались на клетчатом поле. А вместо сна я решала задачи и смотрела старые матчи. Началась какая-то бесконечная чёрно-белая череда: дни, ночи, клетки, фигуры… Кремль и ВДНХ я так и не увидела.

В Брянск я вернулась с твёрдым намерением впустить в свою жизнь шахматы. Точнее, не так, сделать шахматы частью моей жизни. Правда, намерение никак не соотносилось с моими возможностями. Мне – восемнадцать, а я всё ещё учусь в школе, потому что легкомысленный отец забыл отдать меня в школу в семь, поэтому я старше своих одноклассников на два года. Денег у нас нет, соответственно, ни о каком тренере не может быть и речи, о турнирах я даже и не мечтала. Оставалось только одно – смотреть игры в интернете и играть на бесплатных онлайн-платформах.

Всю свою жизнь я ненавидела мечты. Может, в детстве от меня можно было услышать: «Я бы хотела стать принцессой», то теперь нет. Я знаю, куда они приводят – недостижимые, красивые и пустые. Мой отец был таким мечтателем. Художник, веривший, что завтра он непременно прославится. У нас появятся деньги, и мы наконец заживём. Его кумирами были творцы из парижского «Улья», ютившиеся в комнатушках, настолько маленьких, что их называли «гробами». Наверное, участь голодного, но талантливого художника может быть романтичной, но только тогда, когда у него нет детей. Маму свою я не помню. Она была творческой личностью ещё более безответственной, чем отец. В один момент она поняла, что материнство не для неё, вспорхнула… и больше её никто не видел.

Никаких иллюзий насчёт того, чтобы учиться играть в шахматной школе, у меня не было. Но учитель по шахматам из Москвы – Леонид Степанович – продолжал поддерживать со мной связь, и мы играли на слух по телефону. Он дисциплинированно звонил мне каждый день, и мы несколько часов сражались на шахматном поле. Я раскладывала доску у себя, он – у себя. И так день за днём. Он довольно кряхтел, когда я делала удачный ход, и молчал, когда неудачный.

– Вот увидишь, – говорил он мне. – Шахматы принесут тебе счастье.

Когда-то давно Леонид Степанович стал первым учителем мальчика по имени Женя Маер. Теперь этот мальчик вырос и стал выдающимся игроком, входящим в сотню рейтинга ФИДЕ. Этот факт своей биографии Леонид Степанович утаивал. Но однажды рассказал, что позвонил этому «мальчику» и попросил его сыграть со мной, так как он нашёл настоящего вундеркинда и просит помочь ему, то есть мне. Подозреваю, что Евгений не был особенно счастлив от перспективы тратить время на никому не известного шахматного переростка (в этом виде спорта начинают достигать успехов лет с шести), но, чувствуя благодарность к учителю, гроссмейстер нашёл в своём плотном графике время на партию со мной. Победа осталась за мной, и гроссмейстер нашёл способ оплатить моё место в летней тренировочной сессии в Риме, которую он курирует.

И вот я здесь, лечу на три месяца в Рим, чтобы учиться играть в шахматы с другими талантливыми ребятами из разных стран, и если я сумею проявить себя, то с сентября буду зарабатывать очки на свой рейтинг. Об этом страшно даже думать.

– Как вы думаете, этот Казанова итальянец? – не унималась кудрявая голова, которая снова вынырнула, как только погасло табло «Пристегните ремни».

– Да, итальянец, из Венеции, – ответила девушка с короткой стрижкой.

– Я имею в виду того, который будет с нами на курсе. Если он итальянец, тогда