Путешественница - Диана Гэблдон

Он умолк и молчал довольно долго. Я даже подумала, может быть, что-то не так. Но наконец Джейми вздохнул и смущенно заговорил:

– Ты подумаешь, что я рехнулся, англичаночка. Я никому об этом не рассказывал – даже Дженни. Но представь себе, прямо посреди молитвы я услышал матушкин голос. – Он неуверенно пожал плечами. – Может быть, все дело в том, что я думал о ней, когда покидал берег. И все же…

Он умолк, а я коснулась его лица и тихо спросила:

– Что она сказала?

– Она сказала: «Иди ко мне, Джейми, мой мальчик».

Он сделал глубокий вдох и медленно выпустил воздух.

– Я слышал ее совершенно ясно, но ничего не видел, там никого не было, даже тюленей. Мне даже подумалось, что она обращается ко мне с небес и зовет туда, а усталость была такая, что смерть уже не пугала, но я собрался с силами и погреб в ту сторону, откуда донесся ее голос. Решил для себя: вот сделаю десять гребков и остановлюсь, чтобы отдохнуть. Или утонуть.

Но на восьмом гребке его подхватило течение.

– Впечатление было такое, будто кто-то поддержал меня, – пояснил Джейми, и в его голосе даже сейчас слышалось удивление. – Вода, и подо мной, и вокруг, стала чуть теплее, и она несла меня в нужном направлении. Сама несла, мне только и нужно было, что держать голову над поверхностью.

Сильное течение, вившееся между мысом и островами, вынесло его к третьему островку. Всего несколько гребков – и он оказался на суше.

Остров представлял собой гранитную скалу, потрескавшуюся, как все древние скалы Шотландии, заляпанную водорослями и тюленьим пометом, но Джейми был так же благодарен судьбе, как потерпевший кораблекрушение моряк, попавший на дивный тропический остров с пальмами и белоснежными песчаными пляжами. Правда, выбравшись на сушу, он растянулся на камнях и бог знает сколько времени лежал в полудреме, приходя в себя.

– Потом мне шибануло в нос жутким запахом дохлой рыбы, и надо мной что-то нависло. Я мигом поднялся на колени и увидел здоровенного тюленя-самца, мокрого и лоснящегося. Его черные глаза таращились на меня в упор с расстояния не более ярда.

Не будучи ни рыбаком, ни моряком, Джейми, однако, слышал рассказы бывалых людей и знал, что самцы тюленей могут быть опасны, особенно когда защищают от вторжения свои лежбища. Глядя на открытую пасть, полную острых крючковатых зубов, и валики плотного жира, опоясывавшие огромное тело, Джейми не мог не признать правдивость этих матросских баек.

– Этот зверюга весил более двадцати стоунов, англичаночка, – сказал он. – Если у него и не было намерения сорвать плоть с моих костей, ему все равно ничего не стоило одним толчком сбросить меня в море, подмять под себя и утопить.

– Но он этого не сделал, – заметила я. – Что случилось?

Он рассмеялся.

– Наверное, я настолько ошалел от усталости, что не нашел ничего лучше, как сказать: «Все хорошо, это я».

– Здорово! И что ответил тюлень?

Джейми пожал плечами.

– Он присмотрелся ко мне – ты знаешь, у тюленей взгляд почти немигающий, а когда кто-то долго смотрит на тебя немигающим взглядом, это чертовски нервирует, – вроде как хмыкнул и соскользнул со скалы в воду.

Оставшись единственным обитателем крохотного островка, Джейми некоторое время сидел, ничего не соображая, а восстановив силы и мыслительные способности, начал методично обшаривать расщелины. Остров был невелик, но ему не сразу удалось найти щель в камне, которая вела в широкую полость, расположенную на фут ниже скальной поверхности. Она находилась в центре островка, и если затапливалась, то разве что в самые сильные шторма. Во всяком случае, песок, устилавший дно каверны, был сухим.

– Ну, не томи меня, – сказала я, ткнув его в живот, – там было французское золото?

– И было и не было, англичаночка, – ответил он. – Я ведь и вправду раскатал губу на золото Людовика, которого, по слухам, было на тридцать тысяч фунтов. Можешь себе представить, сколько места заняла бы такая уйма монет? Но нет, в этой каверне я нашел только шкатулку менее фута длиной да маленький кожаный кошель. Правда, в шкатулке действительно было золото и серебро тоже.

Да, самое настоящее. В деревянной шкатулке находилось двести пять монет, золотых и серебряных, некоторые в таком прекрасном состоянии, словно их только что отчеканили, другие же были затерты до невозможности разобрать изображение.

– Древние монеты, англичаночка.

– Древние? Что ты имеешь в виду? Очень старые?

– Греческие, саксонские и римские. Действительно очень старые.

Мы лежали молча, глядя друг на друга в сумрачном свете.

– Невероятно, – сказала я наконец. – Это, спору нет, сокровище, но не…

– Но явно не то, которое мог бы послать на содержание армии Людовик, – закончил за меня Джейми. – Нет, этот клад не имел отношения ни к королю Франции, ни к его министрам.

– А как насчет мешочка? – спросила я. – Что было в найденном тобой кошельке?

– Камни, англичаночка. Драгоценные камни. Бриллианты, жемчуга, изумруды и сапфиры. Немного, но прекрасно ограненные и довольно крупные.

Джейми улыбнулся несколько мрачновато.

Итак, он сидел на камне под тусклым серым небом и вертел в руках монеты и драгоценные камни, пребывая в растерянности. Через некоторое время ему показалось, что за ним следят. Он поднял глаза и увидел, что окружен любопытными тюленями. Начался отлив, самки вернулись с рыбалки, и двадцать пар круглых черных глаз настороженно разглядывали его. Огромный черный самец, осмелевший в присутствии своего гарема, тоже вернулся. Он громко лаял, угрожающе мотал головой и наступал на Джейми. С каждым разом его скользившая на ластах по мокрым камням трехсотфунтовая туша оказывалась все ближе.

– Тогда я решил, что лучше всего мне убраться, – сказал Джейми. – В конце концов, я нашел то, за чем пришел, и что мне тут было еще делать? Шкатулку и кошель я положил туда, где они лежали: возможности отнести их на берег у меня не было, да хоть бы и была, что с того? Поэтому я положил их обратно и ползком спустился в воду, стуча зубами от холода.

Несколько гребков – и течение подхватило его и понесло к суше. Как и большинство такого рода прибрежных водоворотов, оно было круговым и довольно скоро вынесло пловца к подножию утеса, где он выбрался на берег, оделся и заснул в гнезде из сухих водорослей.

Он умолк, и я увидела, что он смотрит сквозь меня.

– Я проснулся на рассвете, – тихо продолжил Джейми. – Поверь, англичаночка, я видел немало рассветов, но такой увидел впервые. Я чувствовал вращение земли, а мое дыхание смешивалось с дыханием ветра. Казалось, что у меня не было ни кожи, ни костей: все заменил пребывавший прямо во мне свет восходящего солнца.

Его взгляд перестал блуждать в пространстве и вернулся ко мне.

– Потом солнце поднялось еще выше, – сказал он уже обыденным тоном, – и когда оно согрело меня достаточно, чтобы я мог встать, я поднялся и направился в глубь суши, в сторону дороги, чтобы встретиться с англичанами.

– Но почему ты вернулся? Ты был свободен! У тебя были деньги и…

– И на что бы я потратил эти деньги, англичаночка? – спросил он. – Зашел бы в пастушью хижину и предложил хозяину золотой динарий или маленький изумруд?

Видя мое негодование, Джейми улыбнулся и покачал головой.

– Нет, – сказал он мягко. – Мне ничего не оставалось, кроме как вернуться обратно. Да, конечно, какое-то время я мог бы скрываться в вереске, пусть даже полуголый и умирающий с голоду, но они бы неустанно охотились за мной, англичаночка. Для них я был не просто беглым преступником, а человеком, который мог проникнуть в тайну французского золота. Да они перевернули бы вверх дном каждую хижину в окрестностях Ардсмура, думая, что я могу найти там прибежище. А уж если англичане выходят на охоту, то держись, – добавил он угрюмо. – Ты видела обшивку в передней?

Да, я заметила эту дубовую панель, покореженную и выщербленную тяжелыми ударами.

– Мы оставили ее такой на память, – сказал он. – Чтобы показывать детям и рассказывать им, каковы англичане.

Подавляемая ненависть в его голосе поразила меня до глубины души, но, по правде сказать, зная о «подвигах» английской армии в горной Шотландии, возразить было нечего. Поэтому я промолчала, а Джейми продолжил:

– Так вот, англичаночка, мне вовсе не хотелось привлекать к жителям окрестностей Ардсмура подобное внимание. – Его рука сжала мою, и едва заметная улыбка тронула губы. – К тому же если бы меня не поймали, охота, скорее всего, снова добралась бы до Лаллиброха. И если я не хотел подвергать опасности жителей Ардсмура, то уж тем более должен был подумать о своих близких. Кроме того…

Джейми умолк, по-видимому пытаясь найти нужные слова.

– Я вынужден был вернуться в тюрьму, – произнес он медленно. – Ради людей, если не ради чего другого.

– Ради заключенных? – удивилась я. – Что, там сидел кто-то из Лаллиброха?

Он покачал головой. Маленькая вертикальная морщинка, которая появлялась между бровями, когда он задумывался, была видна даже при свете звезд.