Воспоминания одной звезды - Пола Негри

бюст привезли, и с тех пор это одно из моих самых любимых произведений искусства, которым я очень дорожу. В выходные у нас иногда гостил младший брат, Алекс, который приезжал из Кембриджа, где заканчивал свое образование. Ему досталась немалая толика убийственного шарма всех членов семейства Мдивани, поэтому девушки влюблялись в него с первого взгляда. Он был баловнем лондонского и парижского света. Алекс часами забавлял меня историями о своих амурных похождениях, напуская на себя самый невинный вид, а порой испрашивал моего совета, когда окончательно запутывался в любовных интригах и дело принимало слишком серьезный оборот. Правда, ему ни на секунду не удавалось обвести меня вокруг пальца, поэтому я обычно с улыбкой говорила: «По-моему, Алекс, ты лучше всех можешь справиться с собственными проблемами». Хотя Серж был слишком высокого роста, чтобы во время игры в поло сидеть на пони, как полагается, он обожал этот спорт, и наша конюшня наполнилась этими великолепными низкорослыми лошадками. Но все же на любой из них его ноги практически доставали до земли. Алекс очень завидовал брату: у него был целый табун пони. «Зачем ему столько кляч? — ворчал он. — Ему нужна всего одна. А ведь я его брат… — Тут он тяжко вздыхал. — Не думаю, что вообще когда-нибудь смогу приобрести себе хоть одну такую». После таких слов мне ничего не оставалось, как сделать для него приятное и подарить Алексу поло-пони, который, впрочем, оказался первым в длинной веренице лошадок. Алекс обладал неотразимым качеством: позволяя людям что-то сделать для себя, он предоставлял им возможность испытывать большое удовлетворение…

Я однажды сказала ему, что невозможно даже предсказать, сколь многого он сможет добиться в жизни, когда, закончив колледж, начнет свою карьеру, работая в какой угодно сфере. «Что? Работать?! — воскликнул он, громко расхохотавшись. — Ах ты, душечка, какая же ты наивная…» Алекс собирался жить исключительно хорошо, при этом ни разу не опустившись до необходимости когда-либо работать. Поэтому неудивительно, что через пару лет он женился на Луизе Ван Аллен, юной красавице из Ньюпорта и наследнице большого состояния. Союз этот, правда, продержался недолго[267], но после того, как их брак был расторгнут, он женился на не менее прекрасной Барбаре Хаттон, которая была наследницей многомиллионного состояния семейства Вулвортов.

Мы с Сержем все с большей радостью предавались общению друг с другом. Нам куда больше нравилось просто поужинать вдвоем в гостиной на верхнем этаже, вместо всех этих грандиозных приемов на сорок или пятьдесят человек, которые мы прежде устраивали в огромном элегантном зале. Возможно, нам стоило было осознавать, какая опасность нас поджидала, поскольку мы оба очень рассчитывали, что будущий ребенок укрепит наши отношения и сгладит все их недостатки. Если прежде множество гостей отвлекали нас от проблем, делали совместную жизнь выносимой, то теперь эту задачу выполняли наши фантазии о будущем нашего, еще не родившегося, отпрыска.

Однажды утром я проснулась от неожиданно возникшего во мне странного ощущения, что мое тело больше мне не принадлежит. Хотя умом я понимала, что роды должны начаться довольно нескоро, я инстинктивно восприняла это ощущение как сигнал, что мы почему-то неверно определили сроки и на самом деле роды у меня вот-вот начнутся… В полной панике, я разбудила Сержа с криком:

— Началось…

Он принялся успокаивать меня, сказав, что это невозможно.

Я взяла его руку, положила ее на живот:

— Чувствуешь, как он движется, — сказала я, дивясь этому чуду. Мы долго сидели так молча, охваченные благоговейным трепетом. Я впервые ощутила, как внутри моего тела жило дитя. Серж объяснил:

— Просто он так же сильно хочет родиться, как мы желаем увидеть его.

— Не «его», а «ее», — поправила я мужа.

Мы засмеялись, потом заплакали и прильнули друг к другу, вне себя от радости, охваченные воодушевлением от первого признака ожидаемой нами новой жизни.

Тем временем кинокомпании со всего мира то и дело присылали мне свои предложения. Одним из самых настойчивых было внимание со стороны компании Gaumont-British. Мистер Максвелл, глава компании, приехав по делам в Париж, настоял на встрече, он лично желал встретиться со мною. Он попросту не поверил тому, что я действительно решила прекратить сниматься в кино, и не предполагал, что мое объявление об этом было правдой.

Когда он приехал к нам, то тут же сделал мне чудесное предложение: подписать контракт на съемки в двух кинокартинах. Я могла бы заработать больше, чем когда-либо прежде, поскольку получала право на участие в прибыли от проката. Но я решительно покачала головой:

— Простите, я больше не заинтересована в том, чтобы сниматься в кино.

— Вы слишком молоды, чтобы уйти на покой.

— Я и не ухожу на покой. Я лишь нашла для себя более серьезную карьеру.

Мы как раз шли по саду. Перед нами расстилалась панорама недавно засеянных полей. Я указала на них со словами:

— Вот теперь моя съемочная площадка — на натуре!

Еще я показала на коров, пасшихся на дальнем лугу.

— А вот и мои актеры. Все как одна — звезды!

Я взяла его за руку и мягко развернула в сторону замка.

— Этот дом построен при Людовике XV. Уверена, что ваши специалисты могут воспроизвести этот фасад всего за несколько часов. Однако лишь это и получится — фасад… Пустая оболочка. У меня в жизни уже было столько поверхностей, плоскостей, а мой дом, он настоящий, прочный. Я могу жить в нем, растить ребенка. Отныне моя единственная карьера — это моя семья. Мистер Максвелл улыбнулся и сказал:

— Не сочтите меня невежливым, мисс Негри, но это просто ваша новая роль. Счастливая беременная женщина, ждущая ребенка. Но после того, как дитя родится и домашняя жизнь войдет в обычное русло, вы захотите сыграть какую-то другую роль. Я не успела ничего ответить, поскольку к нам из конюшни неторопливо подошел Серж, который там занимался со своими лошадьми. Я взяла его за руку, и мы, стоя в нашем саду в послеполуденный весенний час — Серж в своей одежде для верховой езды и я в одеянии из толстого твида и в удобных туфлях-«оксфордах» на низком каблуке, — как мне казалось, не могли не представлять собой максимально убедительную картину добропорядочной семейной жизни на лоне природы, в деревне. Может быть и так, но только не для мистера Максвелла. Будучи представленным моему мужу, он сказал:

— Я пытаюсь убедить вашу жену, что нужно вернуться в кино. После рождения ребенка ей захочется этого, я в том убежден и хочу надеяться, что она подпишет контракт именно с нами. Серж, потемнев лицом, ответил резко: