Воспоминания одной звезды - Пола Негри

в своей скорлупе. Я с трудом могла приветствовать тех, кто наполнял мой замок, приезжая на бесконечные вечеринки, которые устраивал Серж, сознательно ведший беспутный образ жизни. Меня вовсе не радовала праздная жизнь вокруг меня, но разве это причина, как он считал, чтобы отказываться от мысли предаваться удовольствиям. Весна превратилась в лето, лето стало осенью, но я ничего этого не заметила: ни как листья на деревьях стали золотыми, ни прекрасного урожая, собранного в том году, благодаря прекрасному управлению Гулевича фермерским хозяйством.

Однажды утром ко мне в спальню вбежала мама, и у нее в руках была телеграмма из Англии. Ее прислала компания независимых продюсеров. Меня приглашали приехать в Лондон, чтобы обсудить контракт на кинофильм, который предполагалось снимать на киностудии Elstree, а в прокат выпускала фирма Gaumont-British. Это было очень соблазнительное предложение не только с финансовой точки зрения, но и тем, что мне предоставлялось право самой выбирать сценарий фильма, в каком я хотела бы получить роль. Я вздохнула и отдала телеграмму маме:

— И что хорошего? Ты же знаешь, как Серж относится к кино. Но мама твердо заявила:

— Если он снова встанет у тебя на пути, ты должна от него уйти. Для артиста такая жизнь невозможна.

Я была изумлена ее словам, ведь они прозвучали в устах моей мамы, глубоко верующей католички. Если она смогла дать такой совет вопреки всем своим принципам, то мне требовалось найти смелость последовать ему.

Конечно, за этим неизбежно последовала сцена, которую Серж устроил из-за моего решения принять это предложение, но я остановила его тирады, сообщив ему о решении, которое я сделала для себя окончательно: «Для нас обоих будет лучше, если мы расстанемся. И ты, и я несчастливы в этом браке. Давай то время, когда я буду сниматься в фильме, используем для того, чтобы пожить порознь. Когда съемки закончатся, станет понятно, стоит ли нам вновь сойтись».

Глава 13

Мои британские продюсеры предусмотрительно распорядились, чтобы на вокзале Виктория меня встретил шофер с лимузином. Мы проезжали через лондонские площади, где кремовые здания эпохи королей Георгов сверкали под яркими лучами холодного ноябрьского солнца. Даже в позднюю осень во всех городских садах и скверах упрямо зеленела трава. При моем первом знакомстве с Лондоном самым удивительным впечатлением (я до сих пор отчетливо это помню) оказалось, что даже в самом центре города взгляд всегда радовали квадратные и полукруглые площади и проезды, где всюду было полным-полно деревьев, цветов, всевозможных кустарников. В Нью-Йорке нет садов и скверов, в Париже они спрятаны во дворах, а вот Лондон выставляет их напоказ, чтобы любой мог порадоваться. Хотя ни у меня, ни у продюсеров не было на уме никакого определенного сценария, мы подписали контракт, пребывая в уверенности, что уже в ближайшем будущем найдется что-нибудь, что устроит и их, и меня. Мне никогда не нравилось жить в гостиницах, поэтому, несмотря на все удобства, которые предоставлял мне отель Claridge, следующей задачей на повестке дня стало арендовать собственное жилье, причем такое, куда я могла бы приглашать гостей и развлекать как полагается. Я была полна желания как можно скорее окунуться в веселую светскую жизнь английской столицы, лишь бы стереть воспоминания о последних месяцах в своем замке, которые прошли в таком унынии.

Мне удалось найти идеальный маленький дом, похожий на шкатулку для драгоценностей, на Кливленд-роуд — этот очаровательный тупичок начинался от Пэлл-Мэлл и заканчивался у зеленой границы Грин-парка. Он был в двух шагах от Сент-Джеймского дворца и Кларенс-хауса, ставшего позже резиденцией нынешней королевы-матери. Мой дом был весь уставлен изысканной мебелью XVIII века, которая вполне могла бы отражать блистательный вкус Бо Браммелла[270], а он, говорят, некогда жил именно здесь. Этот узкий «дом-пенал» был так спроектирован, чтобы «жить по вертикали», если так можно выразиться: комнаты не соединялись проходами, а были поставлены одна над другой. Кухня находилась в подвальном этаже, столовая занимала весь второй этаж, над нею располагалась гостиная, а спальни были на третьем и четвертом уровнях. Я не могла мысленно не восхищаться тем, с какой ловкостью приходилось дамам за почти двести лет до меня подниматься по узкой, хотя и изящной лестнице в их платьях с обручами и кринолинами.

Пола Негри. 1928. Фотография Б. Эверетта

Как только я обосновалась в новом доме, то всерьез занялась попытками найти достойный киносценарий для своего дебюта в британском кинематографе. Мне показалась совершенно резонной идея, что, если требуется очень хорошее драматическое действие, нужно обратиться к лучшему драматургу. Поскольку мне было нечего терять, я села и написала письмо Джорджу Бернарду Шоу, объяснив ему, в каком затруднении я нахожусь, и задав вопрос, не сможет ли он как-то помочь мне. Я даже не слишком рассчитывала на его ответ, однако можно представить себе, с каким восторгом я вдруг получила одну из знаменитых почтовых открыток Шоу, на которой его своеобразным, малоразборчивым почерком было начертано приглашение прибыть на ланч по адресу «номер 1, Адельфи-террас»[271]. Это был один из незыблемых принципов Шоу: никогда не тратить на почтовую марку больше, чем требуется платить за пересылку открытки, даже если дело касалось исключительно прибыльного договора в связи с постановкой одной из его пьес за океаном, в Америке. Собственно говоря, у театральных продюсеров даже возникло такое модное поветрие — вставлять его открытки в рамку и с гордостью вешать на самом видном месте у себя в офисе.

Этот ланч навсегда сохранился в моей памяти. Хотя самому Шоу были поданы вегетарианские блюда, его супруге и мне принесли солидные порции восхитительного жаркого филейной части… Драматург, тут же бросив на нас сердитый взгляд, презрительно ткнул своей вилкой в нашу сторону, указывая на жаркое:

— Какого дьявола вы упрямитесь, набивая свои внутренности мертвыми животными?

Я была несколько обескуражена, но миссис Шоу по-прежнему с большим аппетитом поедала свою говядину, по-видимому настолько привыкнув к гневным выпадам своего супруга, что не обращала на них ни малейшего внимания. Повернувшись в мою сторону, она сердечно воскликнула, к немалому раздражению мужа:

— Ешьте вволю! Нужно еще потом добавку взять, не то повариха решит, что сегодня мясо не удалось.

— Все вы такие и доведете себя до могилы куда раньше срока, — произнес Шоу.

Эту мысль хозяин дома высказал почти благодушно, поглаживая свою знаменитую бороду, которую, как считали некоторые, он растил исключительно для того, чтобы больше походить на Мефистофеля. Невозможно было не заметить, кстати, дьявольского удовольствия,