Полное жизнеописание святителя Игнатия Кавказского - Неизвестен

При отъезде из Ставрополя, также как и прежде из С. — Петербурга, у преосвященного не имелось собственных денежных средств. Он должен был опять прибегнуть к посторонней помощи, чтобы рассчитаться с некоторыми долгами и покрыть путевые издержки. На пути следования через Москву он остановился у старого знакомца своего преосвященного Леонида, епископа Димитровского, викария Московского.[236] При представлении своем митрополиту Московскому он докладывал ему свои замечания о грустном и несоответственном цели воспитании юношества, приготовляющегося к служению Церкви, и о гибельном вторжении в среду воспитателей, а потому и воспитываемых, идей самых враждебных, противоположных духу христианства в его церковно — православном учении.

Владыка Московский высокопреосвященный Филарет сознавал истинность этого явления, свидетельствованного множеством фактов, и вместе оправдывал свое невмешательство в дело духовно — учебное старостию своею и своим отдалением от центра духовно — административного.

На другой день после свидания с высокопреосвященным, епископ Игнатий подвергся нервному удару в правую ногу (ichias), что заставило его отнестись к медицинской помощи и продлило пребывание его в Москве на целых две недели. Хотя множество поставленных пиявок ослабили действие удара, но с того времени преосвященный постоянно чувствовал слабость и болезненность в этой ноге.

Для полноты очертания плодов деятельности епископа Игнатия на Кавказской кафедре здесь уместно будет сказать, что множество следственных дел, тянувшихся производством часто по предлогам не только неуважительным, но даже и умышленно недобрым, множество неудовольствий между прихожанами и духовенством и еще большее число дел, возникавших от враждебных столкновений уездных гражданских властей с духовными — или были прекращены примирением враждовавших сторон, или разобраны и решены окончательно. Из множества их ко времени выбытия епископа на покой осталось сравнительно ничтожное число неоконченных, так что вообще, можно сказать, все отрасли епархиального управления оживились самою энергично — благотворною деятельностию.

Занятия по управлению епархиею не изменяли его обычного келейного дела, его главного иноческого подвига в постоянном самонаблюдении. Он продолжал внимательно изучать жизнию монашество как науку жизни, ведущую к христианскому совершенству. Здесь кроме устно сказанных им поучений, преимущественно из опытов аскетического подвига, он написал всю книгу, озаглавленную им: «Приношение современному монашеству», составившую 4–ый том его творений, изданную в 1867 году.[237] В ней преподает он современному монашеству советы жизни иноческой в правилах наружного поведения и во внутренней душевной деятельности, применительно к тем многоразличным служениям, какие возлагаются на монашествующих в наше время.

Здесь же составил он слова: «О различных состояниях естества человеческого по отношению к добру и злу»,[238] «О чувственном и духовном видении духов»[239] и «О спасении и христианском совершенстве».[240] Слово о видении духов составлено преосвященным на основании учений святых отцов Вселенской и Восточной Церкви, подтвержденных и уясненных его собственными опытами. В опыты эти он введен был перстом Промысла Божия и, изведывая их в течение большей половины своей духовной жизни, изображал их в своих книгах, рассматривая и описывая их как с духовной, так и физической стороны.

Здесь же в Ставрополе по поводу нового догмата, введенного Римскою Церковию в учение о рождестве Божией Матери, по просьбе местных благочестивых православных христиан,[241] им изложено: «Учение Православной Церкви о Божией Матери»[242], помещенное в конце «Аскетической проповеди», составляющей 3–ий том сочинений епископа Игнатия издания 1867 года.

Глава XVI

В Николо — Бабаевский монастырь преосвященный приехал 13 октября 1861 года.[243] С ним прибыли: управвлявший при нем Кавказским архиерейским домом игумен Иустин, присный духовный сын епископа, ризничий иеромонах Каллист, из послушников Сергиевой пустыни, иеромонах Феофан, состоявший духовником при Андреевской церкви Ставропольского архиерейского дома, из иноков Никифоровской пустыни Олонецкой епархии, и несколько послушников. Последние состояли на Кавказе под духовным руководством иеромонаха Феофана, который, равно как и игумен Иустин и иеромонах Каллист, пользовался сам советами и духовными наставлениями владыки Игнатия. Таким образом, все лица, прибывшие с Кавказа в Бабаевскую обитель, составляли одну духовную семью, и их дружный образ действий скоро повлиял на весь внутренний и внешний быт обители.

Время основания Николо — Бабаевского монастыря с точностью определить нельзя, потому что письменные документы его истреблены многократными пожарами. Известно, что местность, занимаемая ныне Бабаевским монастырем, принадлежала Московскому Николо — Угрешскому монастырю, основанному великим князем Димитрием Иоанновичем Донским. Основание Бабаевского монастыря, таким образом, должно отнести ко временам преемников Донского. Николо — Бабаевский монастырь по уставу своему есть общежительный, а по иерархическому значению — заштатный.

В монастыре имеются две чудотворные иконы: 1) Иверской Божией Матери и 2) Святителя Николая Чудотворца, особенно чтимая народом как в городах Ярославле и Костроме, так и во всей окрестной местности. При иконе этой имеется частица мощей угодника Божия, хранящаяся в особо устроенной серебряной раке. Местное предание говорит, что частица эта святых мощей святителя пожертвована князем Потемкиным Таврическим, которому в окрестностях монастыря принадлежало более двенадцати тысяч душ крестьян. Князю частица эта прислана была в дар от папы, а князем прислана в обитель через управлявшего его имениями Аладова. Сама же икона святителя обретена на бабайках — веслах, сделанных из цельного бревна, употребляемых на плотах, в кои связываются бревна, сплавляемые по реке на продажу, и которые при вводе плотов в речку Солоницу складывались за ненадобностью близ монастыря на правом берегу речки при впадении ее в реку Волгу. По этой причине и икона и обитель названы Бабаевскими.

Место, на котором расположен монастырь, довольно живописно. Его составляет мыс, образуемый впадением речки Солоницы в реку Волгу, которыми отделяется Костромская губерния от Ярославской. Монастырь стоит в 100 саженях от реки и речки, глубокой в ее устье. Противоположные левые берега и реки и речки — заливные луга, принадлежащие соседним селам и деревням Ярославской губернии. Южная сторона монастыря украшается прилегающей к ней дубовой рощей, западная — пашенным лугом и обильными источниками ключевых чистейших вод, исторгающихся из недр земли и текущих ручьем в Волгу. Грунт земли песчаный, с раскинутыми по нему каменными грядами булыжника, встречающегося и в весьма значительной величины камнях, которые в деле — в обтесанном виде — подходят под вид гранита цвета большей частью серого с синим или красноватым отливом. Почва земли много благоприятствует тому, что в климатическом отношении монастырь отличается здоровым воздухом.