Сказка про наследство. Главы 1-9 - Озем

с плакатами, мебелью и кулером. Русского (и казаха, и башкира, и рыжего ворпаня) не надо до крайности доводить. Все равно образовалось несколько неподъемных долгов – остановка ТыМЗ тому способствовала. Среди заемщиков числились и пьяницы, и простаки, безработные, просто одинокие женщины с детьми. Долги висели, проценты капали, а жители в последнее время кидали очень недобрые взгляды на вывеску ДеньДжина. Цуков решил проявить терпение. Будто его это спасло!

Если планы по обогащению у Цукова исполнялись, и ему хватало выдержки не гнаться, а то, действительно, неприятностей огребешь, то личная жизнь пребывала в статусе неопределенности. Сразу решил для себя, что не собирается жить в Утылве и уж тем более не собирается здесь жениться. Это железная гиря на одной чаше весов. А на другой – малыханские девчонки Веселкины, что пышут здоровьем, улыбаются бесстыдно, и энергия в них бьет током. Бедного Федю аж ушатало. Выбрал старшую Райку. И она была без ума от своего Феденьки. Геля простодушно радовалась за дочь. Что мешало счастью влюбленной пары? Мечты, материальные притязания Федора Ильясовича Цукова (будь они неладны!), которые заставили его сегодня утром подняться из нагретой молодыми телами постели и приступить к серьезным приготовлениям.

**

На следующий день (еще до обеда) молодой человек Федор Ильясович Цуков запланировал один визит. И для того прибегнул к тщательным приготовлениям. После плотного завтрака из трех яиц и пары ломтей колбасы, поджаренных на сковородке, салата из свежего редиса со сметаной, сладкого чая и батона с маслом живот несколько раздулся и забурчал. Цуков встал из-за стола, с улыбкой поблагодарил Ангелину Степановну – обращался к ней исключительно по имени–отчеству – никак не мама и не теща, а женщина его звала просто Федей. Геля давно считала его родным человеком – ну, не сегодня, так завтра поженятся, между ним и дочерью все сговорено. Рая тоже не сомневалась – своего Федюньчика она любила, пусть не сумела пока окрутить.

Теперь Цуков занялся тщательным подбором гардероба, в котором намеревался выйти из дома в поселке Малыхань. Куда собирался? Об этом позже. Для своей цели Федор облюбовал в гостиной высокий трельяж, что занимал особый угол, краешек левого зеркала слегка треснул, но не помеха. В бабылидиной квартире стоял предмет попроще – трюмо, одиночное зеркало. А тут сразу три створки! и еще с полированной тумбой. Кондовый советский трельяж. Этот ширпотреб был куплен десятилетия назад, по случаю. Когда стали заселять новые коттеджи, директор совхоза Г. Сыродь добился, чтобы для новоселов завезли дефицитную мебель. Одинокая молодуха Геля все деньги вбухала в трельяж. Говорили ей умные люди – что делаешь? прочих нужд нет? оставь зеркало нам, ведра купи, кастрюли, даже кровати нужнее будут. Советчики таили корысть – продавали дефицит только работникам совхоза, а те, кто не малыхане – идите мимо. Вот ведь извращение – деньги есть, а потратить не на что… Геля не пожалела о покупке. Хотя долгое время у нее в гостиной стояли трельяж и три стула по стенкам. Ничего – зато просторно. Есть где маленьким девчонкам резвиться.

Сейчас Федор Цуков тоже был доволен. Трельяж высокий – удобно видеть себя в полный рост сразу в трех зеркалах, а уж обсматривался и так, и эдак. Геля стояла рядом, тоже смотрела, смотрела, раскрыв рот, но сформулировать конкретную мысль не получалось. Наконец, женщина напряглась и озвучила, что на язык просилось.

– Феденька… Ты с утра куда собрался? Не иначе, как на бал? Примеряешь то и это, и все недоволен… А Раечки нет…

Цуков задумчиво пробурчал:

– Да… да… То есть, нет… Ах, нет?… Да, она же на работу пошла. В магазин Дюши. Там с девяти открываются. Уже открылись. Дюша попросила ее помочь с товаром. Рванов вчера привез коробки. Барахло разное.

– Знаем. Все знают. Рая там, а ты тут… чегой-то сильно занят. Подожди ее. Она лучше посоветует.

– Советы глупой девчонки? – фыркнул Цуков. – Да понимает ли она, сколько, допустим, стоит вот этот галстук Хугобос? или Валентино? Слышала когда-нибудь про стиль?

– Какой еще Валентины? Ты чего, Федя, балаболишь? У тебя Рая!

– Валентино – дизайнер! Вы тоже сморозите, Ангелина Степановна…

– Про стили не ведаю. У Раи – глаз острый. И в магазине работает – в вещах разбирается.

– Ага. В китайских шмотках…

– Дай посмотреть! Рая мне объясняла, что подделки сейчас отовсюду везут. И сомнительно, чтобы ты, Федя, заплатил за яркую тряпочку ох…ые деньжищи! Дай, говорю, посмотреть! Что это? шелк? жевали его?

– Неча смотреть!.. Ладно, не обижайтесь. Красивые глаза у вашей дочери – как голубой свет. Я правду говорю. Попросил Рванова привести Рае подарок – наверное, ей уже передали. Штучка одна – недешевая, между прочим. Нитка жемчуга. Мне не жалко.

– Настоящий жемчуг?!

– Со дна Виждая. Жемчужинки как ядрышки. Майорка.

– Я боюсь даже уточнять от какого майора. Ты же вроде в армии не служил… Ну, ладно, жемчуг и жемчуг… Спасибо, Федя. Порадуется девчонка-то. Не балованные они у меня. К домашней работе усердны. И за детишками уследят, когда они у вас будут. Не сомневайся.

– Да зачем же? Пусть все идет, как идет.

– Это жизнь. Ты не загадывал, а получилось. Вы оба – молодые, здоровые. И ребеночек у вас сладится.

– Глупости. Я лишь подарок подарил. Ничего больше. Лучше, Ангелина Степановна, выберите галстук. Вот голубой цвет – такой роскошный, изысканный. Или серый – элегантный… Как вы считаете? Что подойдет?

– Я? Я, зятек, отродясь, галстуков не носила. Сколько их было у отца – один, два… Цвета точно не вспомню, а уж элегантно или нет… Что значит элегантно?

– Кхм… Не забивайте голову.

– Не буду. Только, пожалуй, голубой – не твой цвет.

– Это почему же? Я что, недостаточно изысканный?

– Ты же смуглый. У тебя как есть в родне кто-то из казахов. Черноглазый.

– Да что вы понимаете! Это очень модно и изысканно! А уж дорого!

– Извини меня, дуру…

– Я другой галстук примерю. Не стану вас отвлекать. У меня важное свидание – не в смысле с женщиной – нет, нет! деловая встреча.

– Закипешил! Не смотрю я на твои галстуки… Э-э… зато кажется, что костюм тебя плотненько обтянул, на боках аж швы трещат.

– Не может быть! Новый костюм. Недавно брал у Дюши. В магазине свободно болтался на фигуре. Принес домой, на вешалку повесил, не грязнил, не стирал. Сесть ткань не могла. Дюша заверяла, что хороший костюм. Долго носить буду. Поносил, значит!

– Он – костюм-то – хорош. Не из блестючего полиэстра. Строчки аккуратные, нитки не торчат. Подкладка не нейлоновая, чтобы продохнуть.