«Юность». Избранное. X. 1955-1965 - Василий Аксенов

«Очарованья ранние прекрасны…»

Очарованья ранние прекрасны.Очарованья ранами опасны.Но что с того! Ведь мы над суетойк познанью наивысшему причастны,спасенные счастливой слепотой.

И мы, не опасаясь оступиться,со зрячей точки зрения глупы,проносим очарованные лицасреди неочарованной толпы.

От быта, от житейского расчета,от бледных скептиков и розовых               пронырнас тянет вдаль мерцающее что-то,преображая отсветами мир.

Но неизбежность разочарованийдает прозренье. Все по сторонамприобретает разом очертанья,до этого неведомые нам.

Мир предстает, не брезжа,          не туманясь,особенным ничем не осиян.Но чудится, что эта безобманность —обман. А то, что было, не обман.

Ведь не способность быть премудрым                  змиеми не всезнайства тягостная честь,а свойство очаровываться миромнам открывает мир, какой он есть!

Вдруг некто с очарованным лицоммелькнет, спеша на дальнее мерцанье,и вовсе нам не кажется слепцом —самим себе мы кажемся слепцами…

«Нет, мне ни в чем не надо…»

Нет, мне ни в чем не надо          половины!Мне дай все небо! Землю всю          положь!Моря и реки, горные лавины —мои! Не соглашаюсь на дележ!

Нет, жизнь, меня ты не заластишь               частью.Все полностью! Мне это по плечу.Я не хочу ни половины счастья,ни половины горя не хочу!

Хочу лишь половину той подушки,где, бережно прижатое к щеке,беспомощной звездой, звездой              падучейкольцо мерцает на твоей руке…

Тамара Жирмунская

Бессонница

У моего отца бессонница.Он в кресле, как ночная птица.Я понимаю, что бессовестноХрапеть, когда ему не спится.Но ночь берет свое.         ОтколотыйОт спящих, он сидит, дежуря.Над ним луна в масштабах комнаты —Зеленый круг от абажура.

Как долго сон его сторонится,Как тянется ночное бденье!И это я — его бессонница,Мое прикрытое безделье.

И правда, мало мною сделано,Одни лишь планы,        планы,          планы.Самостоятельность!     Но где она!Не в сторублевках же зарплаты.Почти ничем отца не радуюИ часто нарушаю слово…Но по утрам     с отцовской правдоюДо хрипа спорить я готова:«Не отпевай! Я не покойница.Все впереди.О человекеИначе надо беспокоиться.Я не хочу твоей опеки!Да, ваше время скороспелое,А нам   нужна иная зрелость…»Я называю черным белое.Ведь мне не то сказать хотелось.Но спор    доказывает равенствоМежду отцом и мной,          как будтоНе он,   а я была изранена,В обмотки грязные обута.Как будто я несла воззвание«Смерть белой банде!Красным — слава!»И окровавила названияБугульмы и Бугуруслана…Отцы,   чьи прошлые раненияВсе чаще колют нас укором, —Меня пугает их смирениеПеред пустым дочерним вздором.Да осади меня насмешкою!Я защищаюсь очень глупо…Но мой отец чего-то мешкаетИ говорит немного глухо:«Ты знаешь,     у меня бессонница.Все ночью вижу в мрачном свете.Давай не будем       больше ссориться.Отцы неправы,       правы дети».

Леонид Завальнюк

«Все на месте, все в порядке…»

Все на месте, все в порядкеАкварель, карандаши…Комплекс утренней зарядки.Упражненья для души.Он рисует возле НилаЯрко-красных голубей.Он рисует крокодилаГолубого голубей.В чистой зелени лучистойСолнце белое горит.Не ругайтесь, колористы,За ужасный колорит.Перед вами он пасует,Но не стойте на посту.Он не Африку рисует.Он рисует красоту.И при чем тут звон понятий:Нет таланта.Есть талант!..Мне чем дальше, тем понятнейВсякий честный дилетант.Я приветствую актераЗа лирический кларнет.Я приветствую шофера.Написавшего сонет.Я уверен, славя смелостьНеумелого пера.Завтра будет не умелость.А гармония мудра.Не случайно же в болотеВсе увязли до ноздрей.Кто в засаленной колодеТщетно ищет козырей.Нынче козырь пятой мастиОстальные — тлен и мрак!Тот, кто узок,Тот не мастер,Кто не личность.Тот дурак.Где-то там, в грядущем мире,Чтобы много понимать,Сам философ будет гирю,Будет штангу выжимать.И при чем тут звон понятий:Нет таланта,Есть талант!..Мне чем дальше, тем приятнейВсякий мирный дилетант —Все, кто вырвался из цистыПережеванной трухи.

Так-то, братцы колористы.Время браться за стихи!

«Когда грядет канун зари…»

Когда грядет канун зариИ новый день планеты,Не полководцы,Не цари —Рождаются поэты.В ночной тиши,В лесной глуши.На городской квартиреОни грызут карандашиВ мечтах о новой лире.Но лиры нетИ меры нет,Чтоб выразить живое,И разбивается поэтОб стенку головою.Он болью боль предвосхитил,Сгорая безраздельно.В ней напряженье всех светил.Не трогайте:Смертельно!Не порицая, не дивясь.Не трогайте руками.Поэт — единственная связьС грядущими веками.Как обещание,Как весть,Как след чужой ракеты.Как знак того, что «завтра» есть.Рождаются поэты.

Алексей Заурих

Почтальон

Капель по стеклам стукает устало.Колеблется над крышами рассвет.Встаю, когда дороже одеяла,Пожалуй, ничего на свете нет.И вот я переулками петляю.В глазах плывут неслышные круги.Баюкая и тихо усыпляя,Как ходики, стучат мои шаги.Я — это мальчик сонный и ушастый,И нету мне семнадцати еще.Я с почты тороплюсь на свой участок.Взвалив большую сумку на плечо.Мой путь, спеша на поздние свиданья.Перебегают страшные коты.Ко высятся вдали седые зданья,Похожие на горные хребты.Иду, и не мечтается о лучшем,Мне хорошо в предутренней тениШагать туда по снегу и по лужам.Где люди ждут, где светятся огни…

Черная икра

Канул сейнер в море, как иголка.Так похожи волны на стога…Водится на Каспии икорка,Королева всякого стола.

Ах, обед на баке! То и делоМой сосед подшучивал баском:«Налетай, москвич, подешевело.Веселей работай черпаком!»

Подходил к бачку я раз по сорок,А теперь, ей-ей, невмоготу.И не от каспийских разносолов —От работы солоно во рту.

Вот она, икорка, — будто пули.Свищут брызги, падает гроза.И ступают ноги, как ходули,Плавают белесые глаза.

Вот она, икорка, — смотришь в оба.От снастей ладони как в огне.Каспий наизнанку, точно робу,Душу выворачивает мне.

Вот ползем, на равных с морем споря,Вот закончен путь, сдаем улов,Для столов, ну, скажем, «Метрополя»,Для других обеденных столов.

А потом отчаливает лето,Я по сходням на берег схожу.Черной, антрацитового цветаВот такую банку увожу.

Еду, на вопросы отвечаю,Табачки рыбацкие курю,Вновь икрой соседей угощаю.— Налетайте, братцы, — говорю.

«С людьми…»