«Юность». Избранное. X. 1955-1965 - Василий Аксенов

Борис Дубровин

Из цикла «Океанская земля».

Колодец на заставе

Дневальный усталыйПо воду к речке не ходит:Стенами скрыт.За занавеской льнянойПод крышей заставыВырыт в столовой колодец —Тело бодритСвежестью ледяной.

Даже неловкийС этой премудростью ладит:Ворот вращается,Поскрипывает с утра,Два метра веревки —И бледно мерцающей гладиДонце касаетсяПобрякивающего ведра.

Наш друг терпеливый —Колодец в темном закутке.Как он сквозь тьмуЧувствует близость росы!..В нем дважды отливы,Дважды приливы за сутки,Мы по немуДаже сверяли часы.

Надежные стеныОт мира его откололи,Звезды и зориЕму никогда не видны.Но, странное дело.Скрытый от взглядов колодец —Малое мореОтдано власти луны.

Светлана Евсеева

Рыбачки

Ждите мужчин пропавших.Всеми морями пропахших.Наши мужчины придут!С мужчинами так бывает:Вдруг пропадут.

Нескончаема наша вера,И любая из нас постигала:Беспокойны мужчины, как ветры.Высоки, будто белые скалы.

Мы вас ждали три дня и три года.Мы ботинки отдали в починку,Мы поставили в свежую водуПестики и тычинки.

Как без вас день и ночь моросило!Как тоске нашей ветер вторил!Уши — раковины морские:В них все время гремело море!

Не бывали мы в той передряге.Ни на краешек, ни в середкуНе садились к лихому гулякеВ егозливую хлипкую лодку.

Ждите мужчин пропавших.Всеми морями пропахших.Наши мужчины придут!С мужчинами так бывает:Вдруг пропадут.

Мать

В нашем домике допотопномПомню женщин одних в семье.Помню: туфли твои дотоптаны,Платье выцвело на спине.Я мечтала тогда девчонкой,Как бы мне суметь накопить,Снять самой с тебя мерку бечевкой,Платья в городе накупить.Называли тебя вдовою.Помню все я твои труды.Как верблюдицею худоюС огорода влекла пуды.Постоишь у ворот молчаливо.Не откроет хозяин ворот.Я не помню в семье мужчиныПосреди бытовых забот.До сих пор ты не так одета.Руки маленькие черны.Нет, никто не виновен в атом.Кроме той мировой войны!

Весна

Дрова несет уборщица.В пальто и шубах вешалка.Весна. На голой рощицеКачается скворешенка.

Когда весна упрочитсяДля гнезд, для певчих горлышек!Весна. На голой рощицеКачается воробышек.

Лето

Дух мой проникВ материю простую.Ношу я белый воротникДа юбочку вплотную.

Не наглухо, не целикомТакой загар здесь спрятан.Что кажется: я шла пешкомВ Москву из древней Спарты.

Июль в сандалики обутВ цветах, резных, плетеных.Асфальт попеременно мнутДва пальца обнаженных.

Я уличная толчея,Цирк, «Форум», «Панорама»!В метро мне кажется, что яПривыкший к свету мрамор.В метро мой образ многолик:Снопы. Венки. Пирую!Ношу я белый воротникДа юбочку вплотную!

Былина

Я доила коров. Выгребала навоз.И на рынке, где грубые вкусы.Гребешки покупала для жирных волосИ стеклянные красные бусы.

Еду в новую область. Трясусь на возу.Кость широкая в ситце лаптастом.Заскорузлой рукою хватаю вожжу:Я Орина, смугла и скуласта.

Я былины слыхала на печке зимой,Я дождей ожидала на пашне.Есть такие глаза для меня, простой,Как замочные скважины в башню.

В них заглянешь, и песенный лад на устах.Имя милого — песня пастушья.Я держу это имя в обеих руках,Нараспев повторяю: Илюша!

Все отдам я: пшеницу, свинину, творог, —Ничего не оставлю в запасе!Дайте пару мне нежно дрожащих серег.Для лица — самой ласковой мази!

Научите писать, выводить письмена,Красить красками голубя, змея.Как была, как слала от темна до темна,Ничего, ничего не умея?!

Евгений Евтушенко

Люди

Людей неинтересных в мире нет.Их судьбы, как истории планет.

У каждой все особое, свое, и нет планет, похожих на нее,

А если кто-то незаметно жил и с этой незаметностью дружил,

он интересен был среди людейсамою незаметностью своей.

У каждого есть тайный личный мир. Есть в мире этом самый лучший миг.

Есть в мире этом самый страшный час, но это все неведомо для нас.

И если умирает человек,с ним умирает первый его снег, и первый поцелуй, и первый бой…Все это забирает он с собой.

Да, остаются книги и мосты,машины и художников холсты.

Да, многому остаться суждено,но что-то ведь уходит все равно.Таков закон безжалостной игры:Не люди умирают, а миры.

Людей мы помним, грешных и земных.А что мы знали, в сущности, о них!

Что знаем мы про братьев, про друзей!Что знаем о единственной своей!

И про отца родного своегомы, зная все, не знаем ничего.

Уходят люди… Их не возвратить.Их тайные миры не возродить.

И каждый раз мне хочется опятьот этой невозвратности кричать.

Хотят ли русские войны?

Песня

Хотят ли русские войны!Спросите вы у тишинынад ширью пашен и полей,и у берез, и тополей.

Спросите вы у тех солдат,что под березами лежат,и пусть вам скажут их сыны,хотят ли русские войны.

Не только за свою странусолдаты гибли в ту войну, —а чтобы люди всей землиспокойно видеть сны могли.

Под шелест листьев и афишты спишь, Нью-Йорк, ты спишь, Париж…Пусть вам ответят ваши сны,хотят ли русские войны.

Да, мы умеем воевать,но не хотим, чтобы опятьсолдаты падали в боюна землю грустную свою.

Спросите вы у матерей,спросите у жены моей,и вы тогда понять должны,хотят ли русские войны!

Смеялись люди за стеной

Смеялись люди за стеной,а я глядел на эту стенус душой, как с девочкой больнойв руках, пустевших постепенно.

Смеялись люди за стеной.Они как будто измывались.Они смеялись надо мнойи как бессовестно смеялись!

На самом деле там, в гостях,устав кружиться по паркету,они смеялись просто так,не надо мной и не над кем-то.

Смеялись люди за стеной,себя вином подогревалии обо мне с моей больной,смеясь, и не подозревали.

Смеялись люди… Сколько разя тоже, тоже так смеялся,а за стеною кто-то гаси с этим горестно смирялся.

И думал он, бедой гоними ей почти уже сдаваясь,что это я смеюсь над ними, может, даже издеваюсь.

Да, так устроен шар земнойи так устроен будет вечно:рыдает кто-то за стеной,когда смеемся мы беспечно.

Но так устроен шар земнойи тем вовек неувядаем:смеется кто-то за стеной,когда мы чуть ли не рыдаем.

Двойной исполнись доброты.И, чтоб кого-то не обидеть,когда смеешься громко ты,умей сквозь стену сердцем видеть.

Но не прими на душу грех,когда ты мрачный и разбитый,там, за стеною, чей-то смехсочесть завистливо обидой.

Как равновесье — бытие.В нем зависть — самооскорбленье.Ведь за несчастие твоечужое счастье — искупленье.

Желай, чтоб в час последний твой,когда замрут глаза, смыкаясь,смеялись люди за стеной,смеялись, все-таки смеялись!

«Очарованья ранние прекрасны…»