Катарина - Кристина Вуд

винтовку. Оружие с грохотом повалилось на пол. Он беспомощно рухнул вниз, и в тот момент из моей груди вырвался громкий отчаянный крик:

— Ваня! Ваня!.. Ванька…

Я хотела было бежать к нему, но Мюллер тут же схватил меня за запястье. Полицейские окружили нас, задавая бесконечное число вопросов, которые звучали для меня отдаленно и почти неслышно. Все мое внимание было приковано к Ивану, голова которого безвольно рухнула вниз под собственной тяжестью, а спина все так же продолжала опираться об стену. В какой-то момент двое полицейских грубо подняли его тело и поволокли на улицу.

Я захлебывалась собственными слезами, не в силах остановить крик. Алекс крепко обнял меня, мягко поглаживая по спине, по волосам, по лицу. Его спокойный тихий голос раздавался в непосредственной близости от моего уха, и всеми силами пытался привести меня в чувство. Я напрочь промочила слезами его серый китель, нервно комкала ткань руками и не могла поверить, что все происходящее было правдой. В те дни я частенько сомневалась, во сне я находилась или наяву.

В нос ударил холодный вечерний воздух, и ноги зашагали по земле. Офицер усадил меня на заднее сидение автомобиля с собственным шофером и примкнул рядом. Всю дорогу он обнимал меня за плечи, слезы лились градом, а грудь сотрясалась от горьких рыданий. Не в силах вымолвить и слово, я мычала что-то нечленораздельное, а Мюллер отвечал на мою бессвязную речь тихим успокаивающим шепотом.

— Он любил тебя, Катарина. Любой на его месте поступил бы точно также…

Я промычала нечто неразборчивое и уронила лицо в холодные ладони.

Время в дороге пролетело незаметно, поэтому мы через полчаса оказались во дворе его дома. Услышав собачий лай позади, я испуганно обернулась и натолкнулась на надвигающуюся собаку крупного размера. Мордочка у нее имела черный окрас, а туловище было полностью покрыто густой белоснежной шерстью с малочисленными черными пятнами. Высунутый длинный язык радостно болтался в воздухе, ушки были небольшими и висячими треугольной формы, а взгляд темных глаз добрый, спокойный и дружелюбный. Собака тут же подбежала к Алексу, а тот опустился на корточки, и с радостной улыбкой на устах принялся чесать довольную мордашку.

— Я тоже рад тебя видеть, Граф, — произнес офицер, а после взглянул на меня с интересом. — Погладь его, он добрый. Правда старенький уже.

Я тут же последовала его примеру и робко погладила черную мордочку. Лишь в тот момент осознала, насколько соскучилась по животным. Граф принялся радостно скулить в ответ на мои поглаживания, и слезы мои как рукой сняло. Я продолжала восхищенно улыбаться, чесать довольную мордашку и украдкой поглядывать на Мюллера.

— Ты ему понравилась, — отозвался Алекс с хитровато-подтрунивающей добродушной ухмылкой. В тот день я отметила, что подобная его улыбка была моей самой любимой. — Он хоть и добрый, но принимает далеко не всех.

Я улыбнулась в ответ и мельком огляделась.

В прошлый раз мы прибыли далеко за полночь, а утром я едва ли не сбежала. Поэтому разглядеть поместье Мюллера в тот раз не довелось. Дом располагался в пригороде Мюнхена. Издали местность была похоже на малюсенький поселок, но ближайшие похожие усадьбы виднелись практически за горизонтом. Площадь владений действительно была сравнима с дворянским гнездом. Вокруг поместья был разбит яблоневый сад с сетью дорожек, ведущих к разбросанным по территории подсобным зданиям неизвестного предназначения. А также был разбит искусственный пруд и воздвигнуты парочка фонтанов с изящными женскими статуями во главе, вот только воды в них не было.

Дом был воистину добротный. Я не разбиралась в архитектуре, но судя по его виду, построен он был еще в прошлом веке. Подобные барские дома, хоть и менее шикарные, я мельком видела в Пскове, когда мы с мамкой ездили на рынок.

Поначалу все внимание забрало большое парадное крыльцо с белоснежной колоннадой и широкими ступенями. Сам дом был выполнен из такого белого камня, что мог запросто слиться со снежным покровом (хоть это явление и было нечастым гостем в зимней Баварии). Имел он два этажа, широкие многочисленные окна без привычных русских ставен и состоял из двух блоков, соединенных между собой круглой беседкой с длинными белыми колоннами.

От одного взгляда на усадьбу захватывало дух. Я настолько увлеклась изучением занимательной лепнины на фасаде здания, что не сразу заметила, как к нам подбежала молодая женщина лет тридцати. Со скромной улыбкой на устах одной рукой она придерживала соломенную шляпку, а другой подол темно-синего платья из плотной ткани. Лицо у нее было круглое с вытянутым заостренным подбородком, высокими скулами, небольшим узким носом и светло-русыми тонкими бровями.

— Алекс, наконец-то, мы вас зажда… — как только взгляд ее таких знакомых синих глаз коснулся моего одутловатого от слез лица, она неловко остановилась на полуслове, и улыбка тотчас же слетела с ее алых губ в форме сердца. — Что-то стряслось?

— Катарина, знакомься — моя сестра Елена, — представил Мюллер, мельком взмахнув рукой в сторону девушки.

Мы обменялись взаимными неловкими улыбками и коротко кивнули друг другу. Брат с сестрой хоть и были родными, но похожи были друг на друга лишь в общих чертах. Их родство объединялось лишь общим синим цветом глаз и светло-русыми волосами.

— Тогда пройдемте же в дом, ужин остывает, — сообщила Елена, кивнув в сторону усадьбы.

Алекс собрался последовать за сестрой, но я успела ухватить его за запястье и остановить. Он развернулся ко мне с немым вопросом на лице, и я стыдливо поджала губы.

— Мне как-то неловко, — сдавленно произнесла я, пожав плечами. — Ты уверен, что… что мне здесь место?..

Офицер кивнул ровно в тот же момент уверенно и твердо.

— Разумеется. Тебе нечего бояться, Катерина. Все плохое позади.

Но как только мужчина столкнулся с моим скептическим взглядом, тут же громко выдохнул и подошел ко мне чуть ближе. Наши ладони легонько соприкоснулись, и я впервые не дернулась в испуге от столь близкого контакта.

— Я понимаю, в это трудно поверить, особенно после всего, через что тебе пришлось пройти. Но здесь тебе ничего не угрожает. Просто доверься мне.

Его низкий бархатистый голос был сплошной усладой для ушей. Я коротко кивнула, и мы поспешили к парадному крыльцу. Всю дорогу до дома я не могла понять — был ли у меня выбор? Я позволила себя вывезти из прачечной, потому что безумно хочу быть рядом с ним… или же только лишь потому, что он мог помочь спасти Аньку?

Глава 31

Алекс дал мне время умыться после прачечной, причесаться и приодеться в заранее