Родник Олафа - Олег Николаевич Ермаков

Нагме сидела там и смотрела на Спиридона. Глаза ее были черны, губы распухли. Спиридон оставил корм, кивнул ей и пошел обратно.

Отчалили и пошли вниз по Двине. Один берег с лесом был освещен солнцем. Ярко желтела листва берез, краснели осины.

Ладья ходко двигалась сквозь Оковский лес. И Спиридон уже не ведал, хорошо ли то, что эта ладья так и не обернулась ладьей навьей.

А впереди вдруг распахнулся простор синий, залитый солнцем, с кричащими чайками в огромных белоснежных облаках. И слева все увидели устье большой реки.

Мёжа! Убо догадал Спиридон. Мёжа, и аще по ней взойти, а тама по Ельше, то попадешь в Лучин городок, и уж рукой подать оттуда до Вержавска.

В устье, оказывается, был островок, поросший дубами. И там у костра сидели какие-то люди. Варяги, увидев их, задержали, как по команде, весла в воздухе. Все головы были повернуты ошую. А потом внезапно дружно обратились одесную.

Снизу по Двине плыла большая ладья. Оттуда узрели ладью варяжскую и тоже задержали весла. На нос перешел человек в червленой одежде, кольчуге, шапке с меховой опушкой, с саблей на боку. Он всматривался. Варяги брались за брони, прибирали копья…

Варягов несло на ту ладью. И неожиданно из-за островка появилась еще одна ладья. Варяги все это увидели. Никто не издавал ни звука. Все молча вздевали брони, шеломы.

– Чальтесь к острову! – велели.

Варяги переглядывались.

Вторая ладья подходила сбоку.

– Кто вы? – крикнул над речными волнами Скари.

В ответ раздался короткий смех.

– Это уж мы прошать будем! – крикнул тот муж в червленой одежде, белея зубами. – Двина вотчина князя Ростислава Мстиславича!

Ладья полна была ражих мужиков, и вторая. Посверкивали брони, кольчуги, шишаки.

И варяги погребли к острову. Тут же с одного и другого бортов зачалились и русичи.

Разговор вели Скари и тот муж в червленой одежде… в коем Спиридон признал тиуна! Тиуна с Мономаховой горы, Олфима.

– Что за гости есть, откуда путь держите?

– Мы подданные конунга Сверкера Кольссона из Эстергётланда.

– Свеи?

– Свеи.

– Сойдемте на брег.

И Скари, а с ним еще Асбьёрн и один варяг, ступили на берег. Олфим и еще два воина тоже сошли. Из русской ладьи подали два плетеных седалища, и Олфим со Скари сели. От костров подтащили колодины, и все расселись. Из русской ладьи принесли чары и бочонок с медом. Налили варягам. Олфим тоже взял чару.

– Здравие нашего князя Ростислава Мстиславича! – молвил Олфим.

Выпили. Олфим снова провозгласил:

– И здравие вашего князя!

– Сверкер Кольссон король, – возразил Скари.

– Всех свеев? – уточнил Олфим.

– Да!

– Выпьем.

И они снова выпили.

– А идете?.. – прошал Олфим, озирая потрепанных загорелых мореходов.

– Наше плавание длилось три года. Мы поднимались по сей реке Дюне, потом шли по Волзе и по морю до городов Серкланда[372], – отвечал Скари, хмелея.

– Хвалынское море?

– Да. Наших кораблей было больше, семь. В низовьях Волзи булгары сожгли два. Еще два разбились на море, у брегов страны солнечных людей. И мы воспользовались гостеприимством правителя, в его Граде солнца.

– Как его имя?

– Юльв Второй.

– Жители поклоняются поганскым богам али Христу?

– Они поклоняются солнцу. Их храмы облицованы отполированными плитами, а наверху стоят бронзовые и золотые зеркала. И с утра эти храмы начинают отражать лучи солнца, и служители бьют в серебряные щиты, а другие трубят в трубы, и вся земля царства поет славу солнцу. И днем храмы пламенеют нестерпимо, и оттого жители весьма честны. Солнечный свет высветляет до дна их глаза и души. И между храмами пролегают мосты света, по которым ходят их святые мужи и девы.

– Ты это сам видел? – удивился Олфим.

– Нет, так сказывали. Это бывает лишь в самые большие праздники. Нас одарили амфорами света, и мы отправились дальше.

– Что в них было?

– Свет.

– Покажи.

– Мы все утеряли. Пройдя морем далее, мы пристали к берегам Серкланда.

– Поведай об этой стране, – молвил Олфим, знаком велев добавить в чары меда.

– Серкланд – великая страна гор, буйных рек и желтых степей, по которым кочуют огромные табуны лошадей, стада овец и верблюдов. От жары там ум размягчается у непривычных людей. Города утопают в зелени садов и рощ. И эти сады с прудами есть видения рая наяву. Что за плоды отягчают там ветви! Сладкие, оранжевые, зеленые, сочные, кисловатые. На полях лежат круглые овощи с красной мякотью, полной сладкой влаги. С дерев свешиваются грозди. За глиняными стенами пламенеют цветы, журчат ручьи, поют сладкоголосые птицы.

– Вера поганскыя? – вновь уточнил Олфим, шевеля бородой.

– Веруют во единого бога Олло, в храмах возносят молитвы ему, а с утра рано спать не дают, призывают к первой молитве с высоких башенок. И пять таких молитв у них, с поклонами и омовениями. У правителей много жен. На улицу являются, окруженные слугами с опахалами и воинами. Есть великие звери под седлами: слоны. Оружие доброе, сталь дамасская, волос разрезает, ежели повернуть саблю вверх лезвием и волос бросить.

– Дублии вои?

– Ловкие. По знаку правителя с башни вниз головой кинутся сразу, не то что на врага. Особенно опасна конница с короткими копьями, луками и саблями, быстрая и легкая. Налетает, как стая чаек на брошенную рыбешку на берегу. Там как раз шли набеги и походы степняков, и мы видели уходящую на войну армию султана. В Мавераннахр.

– Кто одолел?

– Султан.

– Чем они торгуют?

– О, ты бы лучше вопросил, чем они не торгуют! – ответил Скари.

Глаза его сине хмельно блистали, на щеках появился румянец, и даже русая борода как-то особенно бодро лоснилась.

– Они продают дивное оружие, сабли, мечи, кинжалы, шеломы, брони. Великолепные седла. Одно такое седло стоит полконя.

– Да ну! – воскликнул Олфим.

– Очень дорого. Наездники они отменные. Продают шелка легчайшие и разнообразные платья из него. А еще из хлопка. Ихние торги – царство тканей всех оттенков. А еще посуда тонкой выделки, серебряная и золотая, железная, всякая. Блюда из драгоценных камней. И всякие украшения, что переливаются на солнце, как маленькие храмы тех солнцепоклонников. Из верблюжьей шерсти они ткут ковры, согревающие зимой. А пастухи живут в шерстяных вежах, жгут огонь из сухого навоза и так греются и готовят еду.

– И вы везете ихний товар своему князю?

– Королю, – поправил Скари. – Но у нас все пропало. И мы ничего не можем показать тебе.

И Скари поведал Олфиму и окружавшим мужам о том, что произошло в Женне Великой. Олфим побледнел. Оказалось, что он с воями и шел в Женню Великую в полюдье[373]. Из Лучина-городка посадник Иван Войтишич сам все привез сюда, на остров в устье. Должен был идти к ним навстречу и мытник Фай Торопчанин… Но, как теперь ясно, не придет. Олфим охмурился, поглядывал на варягов, переводил взгляд на потрепанную ладью, всю в щербинах от копий и стрел, на изъязвленные стрелами щиты, что висели по бортам.

– Ладно! – рек он наконец. – Мы измыслим, што содеять. А вы, гости, можете плыть. Корм-то есть?..

Скари замялся, и Олфим окликнул невысокого