Родник Олафа - Олег Николаевич Ермаков

– Собх бехейр, – гортанно молвила она.

Спиридон еще некоторое время таращился на нее, потом сообразил поклониться. Ее губы тронула улыбка, но глаза оставались печальны.

Они смотрели друг на друга.

А взять и увлечь ее за собой, замелькали мысли, в глубь бора, по мхам, побежать, сокрыться… Однодеревку бы сыскать якую паки[369] да и плыть по Двине, а там Каспля, Гобза, а еще раньше будет устье Мёжи, батька сказывал, и по той Мёже взойти до устья Ельши, а там по Ельше и в Лучин городок, и в озеро Ермилы, полное белых кринов да лебедей. Да на том озере и поставить одрину и жить. Петь песни… Она-то не немко. Поди, дивно поет.

О чем думала Нагме, неведомо.

Но не спешила уходить, возвращаться в окровавленную ладью с мертвецом.

И Спиридон стоял напротив, заставляя себя хоть ненадолго отводить глаза… Да снова глядел и глядел на это лицо, смугловатое, но и светлое, с нежными щеками, прямым носом, глазами, похожими на странных птиц, – не зимородков ли? Спиридон даже заулыбался от такой мысли. Девица вопросительно взглянула. Спиридон показал на глаза и помахал руками, как крыльями. Она похлопала ресницами, разгадывая эти жесты… И тут по бору полетела с криком птица, розоватая с голубыми пестринами сойка. И Спиридон снова указал на ее глаза, а потом на сойку. Неизвестно, что поняла девица, но она кивнула и уже лучисто взглянула на отрока с длинными льняными волосами и яркими глазами.

Может, и впрямь бежать? Но вместо этого принялся собирать сухие ветки для костра. Нагме, уже зная его обязанности, взялась ему пособлять.

Набрав достаточно веток, они вышли к реке. Берег здесь бысть обрывист, и костер лучше было развести на краю бора. Складывая ветки, Спиридон посмотрел вниз. В ладье все продолжали спать. И снова помнилось, что это ладья мертвецов, так страшен бысть и ее вид, и вид спящих, изнемогших, избитых людей. Но один человек и не спал, Спиридон его заметил. Он сидел на носу и мотал головой. Это был тот мужик из Женни Великой, Рюма Сало. Он, кажется, подзывал Спиридона.

Спиридон спустился, приблизился к носу с вырезанной головой дракона. Мужик протянул ему связанные посиневшие руки, зашептал горячо:

– Отрок… чадо… Христом богом молю… Зарежут аки агнца…

Спиридон смотрел на него, оглянулся на берег и увидел Нагме.

– Зарежут, зарежут… – шептал мужик. – А тама баба… ребятишки… Слышь…

И Спиридон вынул нож деда Мухояра и перерезал веревку.

– Тута ишшо ноги, – шепнул мужик.

Спиридон, поколебавшись мгновенье, отдал ему нож, и мужик перерезал сам другую веревку. После того осторожно перелез через борт, ступил на берег. Спиридон протянул руку за ножом. Но мужик отвел свою руку с ножом.

– Не осерчай, путь долгий, – шепнул он и полез по крутому берегу.

Спиридон смотрел, чего-то ждал… Оглянулся: спят… Глядь на берег – уже и след простыл того мужика из Женни Великой, Рюмы Сало. Снова встретился взглядом с глазами Нагме… Они и точно как зимородки порхали. Да улететь не могли. Спиридон улыбался. Но очи девицы полны были туги да жели.

Когда варяги заворочались, костер уже пылал, Спиридон сыскал котел и, наполнив его водой, повесил на огонь. Увидев, что Спиридон наладил костер, Сньольв кивнул ему. Кто-то обнаружил мертвеца. На него смотрели. Искали мешок с ядью. Не нашли. Значит, не успели вчера закинуть. Мертвеца обвязали веревкой под мышками и потянули на край бора прямо из ладьи. Поодаль, среди сосен и мхов стали копать мечами и топорами могилу. Кашляли, переговаривались. Один варяг сыскал сухую сосну и принялся рубить ее. Двина весело катила свои воды среди сосновых берегов. Солнце уже освещало край реки, и он весь серебрился. Спиридон пошел в бор, он приметил там россыпь брусники. И точно, все было усыпано ею. Принялся собирать на отодранный большой кус бересты.

Вдруг у реки кто-то кликнул удивленно. Заговорили громко. В бору появился Скари.

– Где пилёт? – спросил он. – Проводник?

Спиридон, сидя на корточках, смотрел на него, пожимал плечами.

– Иди, – сказал Скари и поманил его за собой.

Спиридон поднял бересту с горкой ягод и пошел за ним.

Сньольв спросил у Скари что-то. Тот ответил. Сньольв махнул устало рукой.

Но тут низкорослый варяг с худым лицом и маленькой всклокоченной бородкой вылез снизу к костру и показал перерезанные веревки. Сньольв и Скари смотрели на веревки.

– А где твой нож? – спросил Скари, скользнув взглядом по его ремню с пустыми ножнами.

Спиридон тоже посмотрел на свои ножны, потом на Скари.

Сньольв спросил. Скари ответил.

– Зачем ты его отпустил? – спросил Скари.

Маленький варяг с клочкастой бородкой подошел к Спиридону и поднес к его лицу обрезанные веревки. Спиридон смотрел. Варяг ударил кулаком с зажатыми веревками, зашиб глаз. Спиридон склонился, морщась. Береста упала, брусника рассыпалась.

– Теперь он может указать нашим недругам все пути, – молвил Скари.

Тот юркий низкорослый, но очень крепкий варяг снова ударил снизу, и у Спиридона потемнело в другом глазу.

– Они ведь не ведают, что мы уже в Дюне. И могли бы в начале реки долго ждать…

Лобастый варяг с тонким носом и клочкастой бородкой схватил Спиридона за волосы и ударил его лицом о колено. Из носа Спиридона хлынула кровь. Падала, мешаясь с брусникой. И Спиридону мнилось, что битва та продолжается и его все ж таки схватили недруги…

– А так он им укажет дорогу, чтобы обогнать нас и перехватить в ином месте, понимаешь? – прошал Скари хмуро.

Маленький варяг сшиб Спиридона на землю и стал избивать его ногами. Варяги, рывшие могилу, смотрели. Сньольв тоже молча смотрел, как варяг катает у костра Спиридона, будто бревно или куль с чем-то. В конце концов Спиридон упал головой в костер, и его волосы вспыхнули. Он принялся сбивать пламя. Но варяг пытался загнать его пинками в костер, приговаривая:

– Пойке, пойке! Ай да пойке! Рунки, рунки!

Никто больше ничего не говорил. У Спиридона загорелся и край рубахи. И он вдруг ясно внял: обречен! Спалят на костре, яко курицу.

Но тут послышался звонкий истошный крик, то ли птичий, то ли звериный. Все оглянулись. Это кричала с ладьи девица, Нагме. Она стояла возле маленькой дырявой вежи и заламывала руки, будто это ее подвергали огненной муке.

На миг лобастый варяг с клочкастой бородкой остановился, но затем с новой яростью обрушил удары на Спиридона. И в этот момент к визгу и воплю Намге присоединился уже настоящий звериный вой откуда-то из-за реки.

– Слюта дет! – послышался оклик Сньольва.

Лобастый варяг взглянул на него. Ноздри его трепетали, клочкастая бородка ходуном ходила, кулаки сжимались и разжимались. Спиридон отполз от костра, охлопывая себя, сбивая огонь.

А Сньольв и остальные смотрели за реку.

– Слюта дет, – снова повторил Сньольв, властно поднимая руку.

Он уже смотрел на Спиридона, сидевшего на земле. Волосы его были сильно обожжены, правый глаз