Владимир Высоцкий: козырь в тайной войне - Федор Раззаков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Немченко: «А почему?»
Высоцкий: «Им виднее».
Немченко: «Кому — „им“?»
Высоцкий: «Стоит ли уточнять? Неужели не ясно?..»
Немченко: «Какие же у вас планы на будущее?»
Высоцкий: «Я играю в театре, снимаюсь в кино. Но без гитары, без песен просто не могу, а уж делать выводы — ваше право…»
В результате этого допроса-беседы молодой следователь принял решение… уголовного дела против Высоцкого не возбуждать. И отпустил с миром. Правда, перед самым уходом гостя он поинтересовался: «Как понимать „В наш тесный круг не каждый попадал“, „Зачем мне считаться шпаной и бандитом“, „Это был воскресный день“? Высоцкий ответил коротко: „Ошибки молодости“. Самое интересное, но многие из этих „ошибок“ он тогда часто включал в свои тогдашние концерты.
И вновь вернемся к хронике событий начала 69-го.
На съемках «Опасных гастролей» в Одессе Высоцкий объявился после 10 января. За несколько дней сняли все его сцены в декорациях «артистическая уборная Бенгальского» и «склад в Питере». В перерывах между съемками Высоцкий названивает в Париж Марине Влади.
18 января в краснодарской газете «Комсомолец Кубани» была напечатана статья музыкального руководителя всероссийского пионерского лагеря «Орленок» В. Малова, где он рассуждает об авторской песне и весьма нелестно отзывается о песнях Высоцкого. Цитирую:
«Особенно бросается в глаза эта пошлость в так называемых „магнитофонных песнях“. Здесь, как правило, откровенный цинизм уже не прикрывается ложной романтикой… Вот и не люблю я песен Высоцкого. Недобрые они. Нехорошо он думает в этих песнях…»
Весьма показательная статья, если учитывать, что в те дни полемика между либералами и державниками в советских СМИ достигла своего апогея. Причем речь идет не только о центральном регионе, а обо всей стране. Вот и до Кубани эта кампания тоже докатилась.
Тем временем съемки «Опасных гастролей» продолжаются. Почти за две недели работы были сняты следующие эпизоды с участием Высоцкого: склад Харьковского театра, склад Одесского театра, типография и кабинет Борисова, квартира в Париже. В эти же дни Высоцкий записал в тонателье студии все песни к фильму, однако в окончательный вариант войдут только три: «Дамы, господа…», «Было так: — я любил и страдал» («Романс»), «В томленье одиноком…».
В картину не вошла одна песня — «Я не люблю», в которой авторская позиция была выражена чересчур активно, что называется, в лоб, и это не понравилось бдительным цензорам. Самое интересное, но они пропустили песню «Было так — я любил и страдал», не подозревая, что под этим любовным романсом скрывается ловко зашифрованная антисоветчина. Дело в том, что в ней под героиней, о которой ведет речь главный герой, скрывалась… советская власть. Это ее герой сначала любил, а потом разочаровывался:
…Понял я — больше песен не петь,Понял я — больше снов не смотреть.Дни тянулись с ней нитями лжи,С нею были одни миражи.
Я жгу остатки праздничных одежд,Я струны рву, освобождаясь от дурмана, —Мне не служить рабом у призрачных надежд,Не поклоняться больше идолам обмана!
Невольно на ум приходят слова руководителя всероссийского пионерского лагеря «Орленок» В. Малова из упомянутой выше статьи в «Комсомольце Кубани»: «…Не люблю я песен Высоцкого. Недобрые они. Нехорошо он думает в этих песнях…»
До 20 января был снят музыкальный эпизод с участием Высоцкого: в гостиной генерал-губернатора он исполняет заводной канкан «Дамы, господа…»
Вспоминает Л. Пырьева: «Мы с Володей снимались мирно, дружно. Однажды, правда, я огорчила его. Я была нарядной в одной из сцен, на высоких каблуках, в огромной шляпе с мощно поднятыми страусовыми перьями, — по моде начала века. Он попросил: „Сними каблуки!“ Я ответила: „Как?! Что это будет за туалет, что за вид будет у меня?!“ Он предложил второй вариант: „Тогда сними эти перья! Такую высокую прическу себе устроила!“ Но я снова отказалась: и перья со шляпы не стала снимать. Что делать? — он попросил меня немного изогнуться вбок, чтобы я все-таки смотрелась ниже ростом. И я — припала на одну ногу… Так нас и сняли…»
21 января Высоцкий уже в Москве — играет в «Пугачеве» Хлопушу.
22 января Высоцкий в компании своих коллег по Таганке — Золотухина, Смехова, Васильева — выступал в Дубне. После концерта их принимал у себя дома лауреат Ленинской премии академик Георгий Флеров. Там Высоцкий и Золотухин дуэтом исполнили «Баньку по-белому». Понравилось не всем. Так, жена Любимова Людмила Целиковская посетовала: «Петь вдвоем — получается пьяный ор. Подголосок должен быть еле слышен. Лучше бы, Володя, ты один пел…»
В тот же день в Москве случилось беспрецедентное событие — покушение на Леонида Брежнева (судя по всему, Высоцкий о нем знал, поскольку слухи об этом происшествии со скоростью пожара распространились по столице). Произошло оно утром во время торжественной церемонии приезда на Красную площадь четырех космонавтов, буквально на днях вернувшихся из космоса: Шаталова, Елисеева, Хрунова и Волынова. В роли покушавшегося выступил офицер Советской армии — младший лейтенант Виктор Ильин, который специально приехал в Москву из-под Ленинграда (он служил в войсковой части города Ломоносова уже 9 месяцев). Поводом к этому поступку послужило недовольство Ильиным политикой, которую проводил в стране Брежнев. Как и Высоцкий, Ильин не хотел «служить рабом у призрачных надежд, поклоняться идолам обмана». Он мечтал о создании многопартийной системы (даже собирался организовать собственную партию — некоммунистическую), о плюрализме мнений, гласности и т. д.
Однако это покушение так и не достигло цели. Встретив кортеж на подъезде к Красной площади (у Боровицких ворот Кремля), Ильин открыл огонь из двух пистолетов по одному из автомобилей, где, как он предполагал, находился Брежнев. Но того там не было (его «Чайку» охрана пустила другим маршрутом), а были космонавты Г. Береговой, А. Николаев и В. Терешкова. У первого осколками стекла было изранено лицо, второму пуля по касательной задела спину. Водитель Илья Жарков, получив смертельное ранение, умер через сутки в больнице. Посмертно его наградят орденом Красного Знамени. Что касается Ильина, то его объявят сумасшедшим и поместят в психбольницу, где он и проведет более 20 лет.
Это покушение было прямым следствием брежневской политики консервации, которая вызывала ропот недовольства в тех слоях общества, которые напрямую касались большой политики (армия была в их числе). Не случайно, что и следующий бунт против Брежнева тоже произойдет в этой же среде — только на этот раз не в сухопутных войсках, а на флоте. Впрочем, речь об этом еще пойдет впереди, а пока вернемся к событиям начала 69-го.
