Сквозь тьму и свет - Райан Кейхилл

сделал сам Фейн Мортем. Единственный человек, овладевший искусством йотнаров по созданию рун. Интересно, что ты чувствуешь, оказавшись полностью отрезанным от Искры? Я часто об этом думаю. Но в твоем случае, полагаю, сейчас тебя заботит совсем другое. Я видел дралейдов, которые сходили с ума, когда теряли связь со своими драконами. – Высокий маг наклонился поближе и понизил голос до шепота: – Один эльф сорвал себе ногти, пытаясь скрести стены.

Кейлен постарался не морщиться от боли, когда поднимался на отчаянно дрожавшие ноги, он с трудом дышал.

– Я… не… сломаюсь.

Но даже для него самого слова прозвучали слабо и не слишком уверенно. Пустыми.

– Я не думаю, что ты понимаешь, как это работает.

Глаза Высокого мага стали еще более холодными, прежде чем нечто невидимое врезалось в тело Кейлена и отбросило его к стене камеры. Его накрыла волна боли, но он стиснул зубы. Маг уже отнял половину души Кейлена, и он не доставит ему удовольствия, не станет кричать.

Маг засунул руку в карман своего черного одеяния, вытащил толстый железный ключ и вставил его в железную решетчатую дверь. Когда он его повернул, раздался отчетливый металлический щелчок и дверь медленно, со скрипом открылась.

– Видишь ли, – заявил Высокий маг, входя в камеру. – Ты думаешь, что понимаешь мир, хотя на самом деле ничего не знаешь.

Кейлен не почувствовал нитей Воздуха, но они подтащили его к Высокому магу и потащили его руки вверх, словно наручники свисали с потолка. Быстрый удар по ребрам выбил воздух из легких Кейлена, следующий пришелся в живот.

Кейлен начал задыхаться и кашлять, отчаянно пытаясь сделать вдох, и снова получил удар в живот.

– Ты занял одну из сторон в войне, о которой не имел ни малейшего представления.

Боль вспыхнула в голове Кейлена, перед глазами заплясали искры, голова опустилась на грудь, ноги подкосились. Он висел только на нитях Воздуха, которые удерживали его кандалы на вытянутых вверх руках.

Пальцы коснулись волос Кейлена и подняли его голову так, что глаза оказались на одном уровне с глазами Высокого мага.

– Ты всего лишь ребенок, которому сказали, что он может стать героем. – Высокий маг отпустил волосы Кейлена, потом сбросил черное одеяние с плеч, открыв обманчиво мускулистое тело под светлой льняной рубашкой, сквозь тонкую ткань которой проступали многочисленные рубцы.

– На свете не бывает героев, мальчик. Герой в глазах одних людей злодей для других. – Высокий маг подошел вплотную к Кейлену и правой рукой сжал его шею.

Кейлен висел, давление на шею усиливалось. При любых других обстоятельствах он бы начал метаться, изо всех сил стараясь сделать вдох. Но этот инстинкт исчез. Его забрали вместе с Валерисом. Сейчас голос в его голове говорил, что ему следует отдать себя в руки этого человека. Обнять смерть.

Высокий маг приподнял бровь.

– Любопытно, – сказал он и убрал руку от шеи Кейлена, голова которого упала на грудь. – Я могу убить тебя прямо сейчас, но Император не хочет твоей смерти. А жаль, смерть была бы чище. Однако ему не обязательно знать, что ты уже в наших руках. Пока нет. – Высокий маг отвернулся и закатал рукава рубашки до локтей. – Ты расскажешь мне, где отыскать Эйсона Вирандра и как найти остальных лидеров вашего маленького восстания. – Он повернулся к Кейлену и остановил на нем свой холодный взгляд. – Четыреста лет они вели эту войну в тени. Хватит.

Он нанес новый быстрый удар Кейлену в живот, и кровь пролилась на пол камеры.

Кейлен закричал, когда маг засунул палец в рану на груди юноши, а после надавил сильнее; боль ослепляла.

– Ты думаешь, это боль? Ошибаешься. Если ты не заговоришь, тебя ждут такие мучения, о существовании которых ты не представлял даже в самых ужасных кошмарах. Я прожгу твой разум, как лесной пожар.

Мускулы на челюсти Кейлена задергались, перед глазами то темнело, то прояснялось.

– Что же, так тому и быть.

Обжигающая боль пронзила Кейлена с головы до ног, проникла в его кости, и ему показалось, что они сейчас превратятся в прах. По коже прошла волна огня. Крики Кейлена эхом отдавались в камере, отражались от стен.

Он потянулся к Валерису и ничего не почувствовал.

Он остался один.

Лошадь рысью бежала по утоптанной тропе, и Данн чувствовал, как вибрации отдаются у него в спине. Холод зимнего ветра обжигал кожу, пока обманчивое тепло дня целовало его затылок. Прошла неделя, с тех пор как они покинули Южные врата Лоддарских гор.

Они миновали Мидхевен только позапрошлой ночью.

Ему нравилась езда на лошади: ощущение могучего животного под собой, перекатывающиеся мускулы, когда лошадь переходила на галоп, доверие, которое они испытывали друг к другу. Ничего подобного Данн не переживал прежде. Он наклонился вперед, провел ладонью по шее лошади, чувствуя мягкие прикосновения гривы к пальцам.

– Тебе нужно дать имя.

Данн посмотрел на Алеа и Лирей, бегущих слева от него. Обе отказались от лошадей. Данн не до конца понимал, почему они так поступили. Когда они присоединились к их отряду в Темнолесье, они также отказались от лошадей. Однако Данн хорошо помнил, как один из эльфов ездил верхом на олене.

Впрочем, если то существо называть оленем, тогда волкобраз – собака.

Ни Алеа, ни Лирей не разговаривали с ним после его вспышки в пещере.

Он знал, что был не прав, позволил гневу овладеть собой и обрушил его на Алеа. Теперь проблема состояла в том, что он не знал, как признаться в своей вине. Однако требовалось с чего-то начать.

– Как вы называете лошадей на эльфийском языке?

Алеа повернула голову, неуверенно приподняла бровь, а потом вздохнула.

Так же всегда вздыхала его мать, когда он задавал вопросы, которые ее раздражали, что случалось достаточно часто.

– В детстве нас одновременно учили говорить на общем и на древнем языках. Эльфийского языка не существует. – И она стала снова смотреть на дорогу.

Данн увидел усмешку на лице Лирей, но она ничего не сказала. Он постарался не обращать внимания на поведение Алеа, прекрасно понимая, что она делала. Рист поступал так постоянно. Он всегда отвечал Данну, но никогда на тот вопрос, который тот задал. Рист старался вывести его из себя, Алеа в точности повторяла его действия.

– Ну и как вы называете лошадей на Старом наречии? – спросил он.

Алеа снова повернула к нему лицо, и на этот раз он увидел, что она раздражена.

– А какое это имеет для тебя значение? Ты скачешь на спине лошади без всякой связи с ней. Она не имеет ни малейшего желания тебя