Ливень в графстве Регенплатц - Вера Анмут

– Лжёшь.

– Можешь мне не верить. Я не стану ничего доказывать.

Гордо вздёрнув подбородок, Патриция отвернулась от супруга и, отойдя вглубь комнаты, села на стул. Оттуда она видела, как Генрих скорчился от очередного приступа сердечной боли, как он спешными и нервными движениями достал склянку и опрокинул в рот остатки снадобья. Она слышала стон больного родного человека, однако в этот раз в её душе не возникло даже самого маленького сочувствия.

– Сколько бы трагедий не случилось, если б ты двадцать лет назад не совершил грех прелюбодеяния, – с тихой горечью произнесла Патриция.

Генрих молчал. Может, обдумывал все высказанные признания супруги, может, заставлял себя успокоиться, чтобы унять боль. А может, молчанием соглашался с обвинением. Генрих посмотрел на пустую склянку – лекарство закончилось. Принимал он его всё чаще, но помогало оно всё меньше и меньше. Генрих откинул прочь ненужную более вещь.

– Между прочим, та ведьма, служанка дьявола, призналась, что твоя возлюбленная Эльза была её родной дочерью, – вновь заговорила Патриция. – А значит, и кровь Берхарда не так уж чиста. Ты знал о грязном происхождении своей любовницы?

Но Генрих не хотел говорить об этом. Стоит ему продолжить заданную тему, и начнётся новый поток взаимных обвинений и упрёков. Не нужно. Он и так всё понял. Хельга знала, что Патриция постарается избавиться от Берхарда, и потому сотворила такое страшное заклятие. Она выстроила между Патрицией и Берхардом стену в виде угрозы для жизни Густава. Ахим Штаузенг знал, что его внука ждёт нелёгкая жизнь в замке, и надел на его шею защитный амулет, возможно, так же заговорённый колдуньей. Даже Клос Кроненберг, зная о коварстве Патриции, советовал держать подальше от неё Берхарда и присматриваться к поведению Густава. Все всё знали, один только он, глава семьи, оставался наивным доверчивым дураком, всем всё прощал, воспринимал большие проблемы за мелкие неурядицы.

– Ведая о таком заклятии тебе нужно было мальчиков сближать, а не ссорить, – сказал Генрих. – Густав знает о словах Хельги?

– Нет.

– Так скажи ему.

– Зачем? Чтобы он ненавидел не только Берхарда, но и нас с тобой?

– Чтобы он не повторил попытку убить брата.

Кряхтя, Генрих встал с кресла, прошёл к двери и выглянул за неё.

– Немедленно разыщите Густава, скажите, чтоб срочно пришёл ко мне, – приказал он солдату, а после тихим шёпотом добавил. – А также пригласи графа Кроненберга и приведи конвой.

Потянулись минуты ожидания. Генрих и Патриция молча сидели в разных углах комнаты, каждый уйдя в свои мысли. Генрих не знал, как поступать ему дальше. Он был зол на Густава, на Патрицию, на себя лично. События и эмоции выходили из-под контроля, и его, как хозяина замка, как хозяина жизни, это очень угнетало. Патриция тоже терялась в догадках – что же будет дальше? Как поступит её супруг, узнав всю правду? Как поступит Густав, узнав, что Берхард выжил? И что делать теперь ей самой?

Время тянулось, и мысли становились всё тревожнее. Наконец дверь отворилась, в покои отца уверенной походкой вошёл Густав. На губах его играла самодовольная улыбка, глаза блестели.

– Вы снова звали меня, отец? – звонко, даже весело спросил юноша.

Язык его слегка заплетался, и движения были немного развязны.

– Я смотрю, ты пьёшь и веселишься, когда твой брат лежит при смерти, – хмуро заметил Генрих.

– Думаю, отец, для вас не будет открытием, что к Берхарду я равнодушен, и его самочувствие меня совершенно не интересует, – с усмешкой ответил Густав.

– Тебе даже не интересно, жив ещё Берхард или уже нет?

– А что, он умер?

Цинизм сына раздражал Генриха и нервировал.

– Стража! – позвал он.

– Что ты хочешь сделать? – встрепенулась Патриция, почувствовав неладное.

В покои господина вошли четверо вооружённых солдат и остановились, ожидая приказаний.

– Густав, я обвиняю тебя в покушении на брата твоего, – встав, высказал Генрих.

Увидев солдат, Густав заволновался, весёлое похмелье в голове растаяло, уступив место тревоге.

– Ещё надо доказать, что это я посягал на его жизнь! – воскликнул он.

– Твоя мать мне всё рассказала.

– Матушка? – Густав в изумлении уставился на Патрицию, но после взгляд его наполнился презрением, и юноша процедил. – Ну что ж, спасибо.

– Посидишь в темнице, пока Берхард не поправится. Увести! – приказал Генрих.

Всё с тем же презрением Густав смерил взглядом отца.

– Вы зря так поступаете, – прошипел он.

– Может быть. Уведите!

Двое стражников взяли юношу под руки и вывели из комнаты.

– А вы двое проводите госпожу до её покоев, – распорядился Генрих, обратившись к оставшимся солдатам. – И проследите, чтобы она не выходила оттуда до тех пор, пока я ей этого не позволю.

– Ты с ума сошёл, Генрих! – запротестовала Патриция.

Но Генрих не желал ничего обсуждать. Его сердце вновь полосонула острая боль, и, подавив стон, мужчина лишь махнул рукой и отвернулся. Патрицию увели. Но спустя всего минуту дверь вновь открылась, и в комнату вошёл граф Кроненберг.

– Мне передали, что вы хотели меня видеть, ландграф, – закрыв за собой дверь, отвесил он короткий поклон.

– Да, у меня к тебе поручение, друг мой.

Генрих чувствовал себя всё хуже. Дыхание его отяжелело, и сердце щемило, будто зажали его в железные тиски с острыми шипами.

– Я сейчас видел госпожу ландграфиню с двумя стражниками, – заметил Клос Кроненберг. – Что произошло?

– Я потом тебе всё объясню. А сейчас послушай меня. Я напишу письмо королю, а ты его ему доставишь. Да как можно скорее. Где все гости?

– Большинство ещё в зале, ужин продолжается. Но некоторые уже разбрелись по комнатам… Или ещё где-нибудь время проводят.

– Пока я буду составлять письмо, прошу тебя собрать всех в рыцарском зале. У меня к ним важное сообщение. И позови, пожалуйста, ко мне моего брата Норберта.

– Всё исполню, ландграф.

Клос вновь поклонился и отправился выполнять поручения. Однако перед уходом обернулся и озабоченно поинтересовался.

– Как вы себя чувствуете, ландграф. Может, пригласить лекаря?

– Не нужно, – отмахнулся Генрих. – Я в порядке.

Прежде всего, Клос отыскал Норберта Регентропфа.

– Просит к себе? – удивился Норберт. – Но я был у брата буквально перед ужином. Случилось что-то серьёзное за это короткое время?

– Я не знаю, граф, – честно признался Клос. – Мне не было дано никаких пояснений.

– Хорошо. Я конечно же, зайду к нему. В каком Генрих состоянии?

– Он уже встал с постели… Однако мне показалось, что самочувствие его с утра мало улучшилось. К тому же к сердечным болям добавились ещё какие-то заботы. Ландграф не пожелал приглашать лекаря, и всё же позовите его с собой. Вы сможете найти Питера Гойербарга в покоях