Ливень в графстве Регенплатц - Вера Анмут

– Нет, не жалко мне его, – ответила Патриция. – И я рада его скорой кончине. Слёзы во мне вызывают переживания за людей мне близких. Вы знаете, что Генрих тоже слёг?

– Знаю, конечно.

– За него я также опасаюсь, мама. Лекарь Гойербарг сказал, что за смертью Берхарда может последовать и кончина Генриха.

– Мужа жалко тебе?

– Конечно.

– После того, как он жизнь тебе отравил?

– Да, он изменил мне. Да, он заставил меня терпеть его незаконного сына. Но… в целом жизнь моя не была плоха. Он заботился обо мне. И я любила его. Да и сейчас… люблю ещё…

– Генрих – человек неплохой, – согласилась Магда. – Я тоже зла не видела от него. И всё же… Лучше пусть он умрёт сейчас своей смертью, чем после подвергнется смерти насильственной.

Патриция подняла голову и недоумённо взглянула на мать.

– О чём вы? – спросила она, затаив дыхание.

Магда Бренденбруг по-прежнему была невозмутима.

– Ты же сама говорила, что у Густава два яда, – ответила она.

– Матушка! Что вы говорите такое?! – Патриция аж задохнулась от ужаса. – Густав не сможет убить родного отца!

– Сможет. У него было два препятствия на пути к заветному трону: Берхард и Генрих. Теперь одно устранено. Да столь легко и быстро. Со вторым вполне можно справиться так же, без трудностей.

– Какая глупость, Густав не сделает этого, – запротестовала Патриция. – Он же не зверь жестокий!

– Нет, Патриция, он именно такой, – прошипела Магда и вонзила в дочь жёсткий взгляд своих выцветших зелёных глаз. – Мы сами его таким сделали, ежедневно взращивая в его сердце ненависть к сводному брату и чувство борьбы с несправедливостью отца. В душе Густава нет ни капли уважения к отцу, который постоянно унижал его достоинство, который мерзкого бастарда ставил выше родного сына. Мы с тобой постоянно твердили Густаву об этом, мы осознанно настраивали его против отца и брата, мы пропитали его разум одной единственной мечтой – мечтой о троне Регенплатца. И вот Густаву представилась прекрасная возможность воплотить наконец эту мечту в реальность. Воплотить без особых усилий.

Патриция склонила голову и закрыла ладонями мокрое от слёз лицо, с ужасом осознавая, что мать права, в каждом своём слове права.

– Так что не пеняй на мальчика, – продолжала Магда, слегка успокоившись. – Что в него мы посадили, то в нём и созрело. Лучше порадуйся за сына своего, ведь скоро Густав станет полноправным правителем Регенплатца. Ландграф Густав фон Регентропф.

Как далека была Гретта Хафф от перипетий семейства Регентропф, от борьбы за трон, от политики вообще. В её мыслях жил только Берхард, её сердце болело только за него, её душа говорила только о нём. Весь день девушка провела в своих покоях, ожидая вестей о здоровье её возлюбленного. Но никто не заходил к ней и на словах ничего передать для неё не просил. Даже отец, казалось, обходил её комнату стороной. Пару раз Гретта посылала Лизхен узнать, улучшилось ли самочувствие Берхарда, но служанка приносила лишь неясный ответ: «Пока изменений нет». И опять наступали часы ожиданий и молитв.

Вот уж солнце упало под тучи и коснулось горизонта, вот уж дождь заморосил, покрыв окно мокрой рябью. И Гретта не выдержала. Она покинула покои, уверенным и быстрым шагом прошла коридоры и, остановившись у нужной двери, постучала. Ей открыл Кларк Кроненберг.

– Гретта? – удивился он. – Зачем ты здесь?

– Я должна его видеть, – тихо, но твёрдо ответила девушка.

– Пусть она войдёт, – раздался из комнаты надтреснутый женский голос.

Кларк широко открыл дверь и отступил, пропуская Гретту. Девушка прошла в комнату, остановилась. Взор её был направлен на кровать, на которой неподвижно и тихо лежал под одеялом Берхард.

– Он спит? – осторожно спросила Гретта.

– Нет. Он без сознания, – ответил ей женский голос.

Гретта повернула голову и увидела сидевшую на кресле пожилую женщину в чёрных одеждах.

– Это Хельга, – подойдя, представил женщину Кларк. – Она… известная в Регенплатце врачевательница, знахарка…

– Здравствуйте, – слегка поклонилась Гретта.

Девушка ничего не знала о Хельге, о её репутации среди народа. Она даже не слышала никогда, что в Регенплатце живёт какая-то ведьма. И потому не возникло в ней ни страха, ни удивления, ни возмущения. Обычная женщина, пришедшая помочь больному. Вот только взгляд её чёрных глаз слишком пристальный. Даже тяжёлый.

Гретта отвернулась от знахарки, не спеша приблизилась к Берхарду и присела рядом с ним на кровать. Юноша лежал на спине, лицо бледное и спокойное повёрнуто к окну, веки сомкнуты, дыхания совсем не слышно, даже не заметно было шевеления груди под тонким одеялом; руки с перебинтованными запястьями покоились поверх одеяла.

– Берхард выживет? – тихо спросила Гретта, с грустью рассматривая безмятежное лицо любимого.

– Мы все надеемся на это, – отозвался Кларк.

Гретта осторожно взяла в ладони руку Берхарда. Рука была горячей, смуглый цвет кожи приобрёл лёгкий сероватый оттенок.

– Настоятельница в монастыре, где я жила, говорила, когда человек теряет сознание, это значит, что душа его ненадолго покинула тело, – рассказала Гретта. – Душа витает где-то рядом, наблюдает за всеми со стороны… Но необходимо скорее вернуть её в тело. Ибо, если она почувствует, как хороша свобода, то может не вернуться, отлететь слишком далеко, и тогда её связь с телом разорвётся, и человек умрёт.

– Твоя настоятельница была права, – согласилась Хельга. – Однако ни нашим мольбам, ни даже мольбам отца душа Берхарда пока не вняла. Наверное, понимает, что в столь больном и ослабевшем теле её ждут только страдания.

Гретта заволновалась. В голосе женщины она не услышала надежды, в нём звенело отчаяние. Разве сможет выжить пациент, если лекарь уже потерял веру в его выздоровление?

– Берхард, любимый мой… – Гретта едва сдерживала навернувшиеся слёзы. – Взгляни на печаль супруги твоей, услышь зов её! Очнись, отзовись. Я не верю, что ты сможешь покинуть меня. Ты же не можешь быть столь жесток ко мне! Берхард! Без тебя моя жизнь угаснет, и смысл свой потеряет. Вернись, молю тебя. Подари мне снова твою любовь, ласку рук твоих, тепло губ твоих. Верни мне радость жизни, чувство счастья!..

Рыдания всё же сорвались, и девушка склонила голову, пытаясь унять их. Горячая слеза, быстро скатившись по щеке, упала на руку юноши. Упала и сползла на одеяло, оставив на коже влажный след.

– Я не стану без тебя жить, Берхард, – неровным шёпотом проговорила Гретта. – Не смогу. Если ты не вернёшься в жизнь, я уйду вслед за тобой.

– Не говори так. И даже не думай об этом, – прервала стенания Хельга. – Как бы ни сложилось, ты останешься жить.