Ливень в графстве Регенплатц - Вера Анмут
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Без Берхарда моё сердце остановится, – всхлипнула она.
– Не остановится. Оно будет жить и биться ради того человечка, который уже зародился под ним.
Ошеломлённая столь необычной фразой, Гретта застыла, и лишь короткие всхлипы заставляли вздрагивать её тело. После девушка повернулась к знахарке и спросила:
– Что хотите вы сказать этим, фрау?
– То, что ты беременна, Гретта, – просто ответила Хельга.
– Но… Как же…
Гретта беспомощно переглянулась со стоящим в стороне Кларком, пребывающем в таком же недоумении.
– Я вижу зарождение жизни так же ясно, как и её окончание, – пояснила Хельга. – В тебе зажёгся свет, девочка, свет твоего ребёнка. Можешь верить мне.
Ребёнок. Сердце так быстро забилось в груди, что Гретта даже сжала его ладонью. Ребёнок, дитя… Её дитя… Её и Берхарда. Радостное волнение осушило слёзы и принесло новый порыв надежды.
– Берхард, ты слышишь? – вновь воззвала Гретта к юноше. – У меня будет ребёнок! От тебя. Это плод нашей любви. Вернись. Живи! Если не ради меня, так хотя бы ради нашего ребёнка! Берхард! Берхард!
Но всё напрасно. Юноша по-прежнему лежал без движения, почти без признаков жизни. Новые слёзы отчаяния навернулись на глаза девушки.
– Я всё равно верю, что ты будешь жить, – прошептала она.
В комнате повисла тишина, скорбная и тяжёлая. Гретта, склонив голову, нежно поглаживала Берхарда по руке, трогала обручальное кольцо, которое она надела на палец любимого, произнося клятву верности, вспоминая моменты великого счастья, подаренные любовью. Кларк с сочувствием наблюдал за девушкой, прекрасно понимая всю её трагедию. Хельга сидела в кресле молча и неподвижно, углубившись в свои нерадостные мысли.
Вдруг в этой тишине раздался глубокий, очень глубокий вздох. Все встрепенулись от неожиданности, устремив взоры в сторону звука. Берхард повернул голову и издал короткий стон.
– Берхард… Берхард, – осторожно позвала Гретта, спешно вытирая слёзы со своих щёк.
Юноша снова глубоко вдохнул, задержал воздух в груди и шумно выдохнул. Веки его дрогнули. Хельга и Кларк торопливо приблизились к кровати больного.
– Он приходит в себя, – сказала знахарка.
– Наконец-то, – обрадовался Кларк. – Значит, выживет.
– Да.
– Нужно сообщить ландграфу.
– Да, иди, успокой его. И разыщи лекаря.
Но сразу Кларк не ушёл, а остался удостовериться, что друг его действительно очнулся.
Берхард приоткрыл глаза. Покрывавший взор белый туман быстро рассеялся, и юноша отчётливо увидел родное и милое лицо. Что это, сон? Но нет, он почувствовал тепло руки на своей щеке, и услышал ласковый голос:
– Берхард…
– Гретта… – произнёс юноша, и слабый звук оцарапал пересохшее горло.
Как приятно было видеть её улыбку, её добрые глаза. Как это хорошо – просыпаться и знать, что любимая рядом. Вот только тупая боль во всём теле портила радостные чувства.
– Кажется, я заболел… – попробовал улыбнуться Берхард.
– Ты обязательно поправишься, – пылко заверила Гретта. – Я в этом не сомневаюсь.
Краем глаза Берхард заметил движение с другой стороны и повернул голову. Стоявшую у кровати женщину он сразу узнал.
– Хельга? – удивился юноша. – Как ты здесь?..
– Это я позвал её, – отозвался Кларк.
Берхард молча переводил взгляд с друга на Хельгу, постепенно понимая, что с ним произошло на самом деле. Просто так, из-за обычного обморока, Кларк не стал бы звать знахарку. Значит, случилось нечто серьёзное, может даже сбывалось предсказанное ею. Ноющая боль ломила всё тело, пульсируя в висках и на запястьях. Берхард попытался поднять руку, но оказался настолько слаб, что не смог сделать этого. Однако опустив глаза, он заметил повязки на своих руках и нахмурился, не понимая, откуда они взялись.
– Лекарь Гойербарг пускал кровь, – объяснил Кларк, заметив недоумение друга.
Пускал кровь? Зачем? Из всех чувств в душе Берхарда осталась только тревога.
– Что со мной? – спросил юноша.
Но при Гретте Кларк не хотел говорить правду.
– Главное, что самое страшное уже позади, – неопределённо ответил он.
– Утром ты потерял сознание, – стала рассказывать Гретта. – Потом у тебя поднялся жар, началась лихорадка. Ты пролежал в беспамятстве целый день и лишь сейчас очнулся.
– Лихорадка… – задумчиво повторил Берхард.
С лихорадкой лекарь Гойербарг и один бы справился. Так зачем позвали Хельгу?
– Пойду к ландграфу, обрадую его, – сказал Кларк и вышел из комнаты.
В боку резко кольнуло, и Берхард невольно поморщился.
– Как ты себя чувствуешь? – подойдя ещё ближе, поинтересовалась Хельга.
– Всё тело ломит, – признался юноша. – Внутри… боль везде… Пить хочется.
– Помоги ему сесть, – попросила Хельга Гретту, а сама отошла к столу, где стояла чашка с травяным отваром.
Гретта подложила подушки под голову и спину Берхарда и помогла ему приподняться. Берхард чувствовал себя неловко от своей слабости. Он никогда так сильно не болел, всегда был в состоянии сам за собой ухаживать. А теперь вдруг не может даже сесть без посторонней помощи. Подошла Хельга и подала питьё. Берхард с удовольствием выпил прохладный, чуть горьковатый напиток. И опять же не без чужой помощи. Юноша устало откинул голову на подушку и прикрыл глаза. Вот уж не думал он, что простые движения могут отнимать столько сил. Хельга приложила ладонь ко лбу больного, потом к его плечу, потрогала руку.
– Ты можешь идти, – обратилась женщина к Гретте.
Девушка вскинула на знахарку обеспокоенный взор.
– Нет, я останусь с Берхардом, – твёрдо заявила она.
– Мне нужно осмотреть его.
– Осматривайте при мне.
– А я прошу тебя уйти, – не отступала Хельга.
Гретта упрямо вздёрнула подбородок и осталась на месте.
– Всё будет хорошо, Гретта, иди, – тихо попросил Берхард. – Я после сам пошлю за тобой.
Девушка сдалась. Раз надо, значит, надо. Опустив глаза, она молча поднялась с места и направилась к выходу. Но перед уходом обернулась и проговорила:
– Я буду ждать твоего зова, Берхард.
Как только дверь за девушкой закрылась, Берхард повернулся к Хельге:
– А теперь скажи мне правду.
Знахарка присела на кровать и взглянула в тревожные глаза внука.
– Твоё тело разъедает яд, – прямо ответила она.
Берхард отвёл взор. Хотя он и ожидал услышать именно это, всё равно испытал страх. Сердце сжалось, и в горле комок горечи перекрыл поток воздуха.
– Кто об этом знает? – хрипло спросил Берхард.
– Лекарь, Кларк, твой отец… Возможно, граф Кроненберг…
– А Густав?
– Мне кажется, он знал об этом ещё вчера.
Берхард закрыл глаза и сжал веки. Слёзы обиды и безысходности упрямо рвались наружу. Почему? За что? Ведь всё досталось ему. Ведь он больше не имел претензий. Ведь он обещал прекратить вражду. За что же тогда?
– Это медленный яд?
– Да.
– Я умру?
– Мы сделали всё, чтобы прогнать от тебя смерть. И, кажется, у нас это получилось. Смерть не
