Кровавый век - Мирослав Попович

В октябре войска Мао появились на северных базах Яньнани.

Фашизм

28 октября 1922 г. вождь («дуче») фашистов Бенито Муссолини был назначен премьер-министром Италии. На выборах в 1924 г. фашисты правдами и неправдами получили большинство и по новому закону имели две трети голосов в парламенте. Плебисцит в 1929 г. по поводу отмены выборов в палату депутатов, то есть фактически по поводу окончательного устранения демократии в Италии, принес фашистам – при всех возможных фальсификациях и насилии – убедительную победу: за них, то есть против демократии, проголосовали 8,5 млн итальянцев, против диктатуры Муссолини – всего 155,7 тысяч. Таких успехов не имела ни одна праворадикальная партия ни до того, ни после.

Свастика становится символом государственности в Финляндии и Латвии. Фашистскими называют режимы Хорти в Венгрии, Пилсудского в Польше; Организация украинских националистов Коновальца назначает своего представителя, Евгения Онацкого, при фашистской партии в Риме. На первых порах Муссолини пользуется симпатиями не только правых европейских политиков – в его поддержку высказываются Ллойд Джордж, Рузвельт, Бернард Шоу, Махатма Ганди. Великий дирижер Артуро Тосканини после эмиграции в США вел антифашистскую пропаганду, а поначалу он был искренним сторонником Муссолини.

В Италии – стране с живым наследием Ренессанса и слабыми государственно-правовыми традициями, с предельной социальной напряженностью, которая в политическом быту находила выход в частых драках и убийствах, с повседневным насилием, с вендеттой, с каморрой и сицилийской мафией, в которую выродились организации революционеров-карбонариев, с сильным анархистским движением, выражавшимся в громких террористических актах по всему западному миру, – в бедной беспокойной Италии появление на политической авансцене такого лидера, как Муссолини, кажется естественным.

Муссолини – не только итальянское явление. Он заставил говорить о себе Европу еще в начале Первой мировой войны, когда вопреки другим лидерам итальянского социализма агитировал за вступление Италии в войну. А возглавив правительство в свои 34 года благодаря собственной брутальной решительности и бескомпромиссной поддержке вооруженных сторонников, Муссолини стал для одних символом новой Европы, для других – опаснейшей угрозой европейским ценностям.

«Случай Муссолини» стал самым ярким событием в политической истории Западной Европы первого послевоенного десятилетия. Победа фашизма в Италии – самом слабом звене Антанты – явилась прологом к победе нацизма в Германии. Только после 1935–1936 гг., когда наметился агрессивный курс нацистской Германии, а Муссолини признал первенство Гитлера в международном объединении тоталитарных праворадикальных сил, либерально-демократические лидеры мира окончательно определялись в своем неприятии итальянского варианта тоталитаризма.

В 1970-х гг. итальянский историк Ренцо ди Феличе вызвал своими публикациями большой скандал, доказывая, что итальянская нация в целом приняли сторону Муссолини и что в обществе по поводу поддержки фашистов существовал консенсус. В какой мере «нация в целом» поддержала squadre d’azione, «эскадроны действия» в черных рубашках, – об этом сегодня трудно судить, но невозможно сомневаться в симпатиях достаточно широких масс к фашистскому движению. Следовательно, мы должны понять, как это могло произойти. Аналогичный вопрос следует поставить и в отношении немецкого нацизма, и сталинского коммунизма.

Муссолини повернул к фашизму от социализма. Этот поворот, возможно, является символическим для изменения настроений масс. Конечно, нельзя рассматривать биографию политического лидера как простую тень эволюции умонастроений больших масс или классов народа; индивидуальность неповторима, а массы никогда не ищут настоящей сути своего лидера – они видят в нем то, что хотят найти, до тех пор, пока не разочаруются. Однако при характеристиках макроявлений общественной жизни исходить стоит из микроявлений, которыми являются личные карьеры лидеров, попадавших хотя бы в какой-то период своей жизни близко к центрам притяжения мощных социальных сил.

Бенито Муссолини

Политическая биография Бенито Муссолини не представляет собой каких-либо загадок. Муссолини – яркий демонстратив, человек, гуманитарно очень одаренный, со способностями к музыке и иностранным языкам – и со всеми данными харизматичного лидера. Смолоду он обнаруживает черты очень жизнелюбивого и сексуального эгоцентрика, временами достаточно жестокого – однако в пределах, по Эриху Фромму, жизнеутверждающего садизма, далекого от болезненного некрофильства. Когда он в 1934 г. впервые увиделся с Гитлером, тот вызывал у него некоторую брезгливость – Муссолини почувствовал в фюрере сексуально неполноценную личность.

Анжелика Балабанова вспоминает, что ее поразила в молодом социалисте Муссолини его чрезвычайная неряшливость – оборванная одежда, нечистые руки, многодневная щетина. Все это было позой и демонстрацией – Муссолини всегда одевался так, как этого требовала среда; позже он носил то черную рубашку своих «фаши» – аналог красных рубашек Гарибальди, то живописный военный мундир, то респектабельную буржуазную черную визитку с полосатыми брюками.

Муссолини был невысоким мужчиной достаточно крепкого телосложения, но казался узкоплечим, потому что огромная голова была словно посажена на чужое тело. У него рано появились залысины; позже, уже став дуче, Муссолини совсем обрил голову. Черты лица его были выразительными и мужественными, но несколько грубыми и вульгарными; все в его внешности и манерах будто говорило – me ne frego («я плевать хотел»). Эта фраза действительно была любимой в среде его сторонников – arditi, «сердитых» молодых людей военного поколения.

Одна из книжек Муссолини начинается словами: «Бог не существует». Скандальный социализм его неугомонного отца, провинциального левого политика Алессандро Муссолини, способствовал разрушению религиозно-моральных барьеров у молодого мужчины, по натуре своей склонного к насилию и агрессивности. Муссолини перепробовал много занятий, но когда пишут о нем как о вчерашнем каменщике, который спал под мостом, то это большая натяжка: Муссолини, в сущности, никогда не был тем итальянским рабочим в Швейцарии, который в бедности зарабатывал на кусок хлеба. Это были приключения на пути поисков большой судьбы. По крайней мере, он всегда мог устроиться учителем где-нибудь в своей Романьи, но разве можно себе представить этого амбициозного человека учителем или мелким правительственным чиновником в провинциальной глухомани?

Муссолини не был рабочим лидером – одним из людей своего класса. Он приходит в социалистическое движение с определенной идеологией: Маркс, Бакунин, Лебон, Парето, Ницше, а особенно Сорель – Муссолини вырастает на почве философии индивидуалистского и активистского «социализма модерн». Если политики старой школы, которые решали судьбы мира в канун Великой войны, руководствовались мелочными и куцыми рассуждениями практического «государственного интереса», то в лице Муссолини мир уже имеет дело с политиком-идеологом, который по-новому понимает соотношение воли человеческого «Я» и сопротивления окружающего мира.

Муссолини – редактор социалистической газеты «Аванти!»

Разрыв с традиционным социализмом у Муссолини происходит в первые месяцы войны, хотя он на первый взгляд не совершил ничего, что бы отличало его от других социалистов. Ведь все социал-демократические лидеры в конечном итоге поддержали собственные правительства, ориентируясь на настроения своего электората. Почему же таким вызовом стали статьи Муссолини – главного редактора социалистической газеты «Аванти!», направленные на вступление Италии в войну?

Накануне войны Муссолини вместе со своим будущим заклятым врагом, социалистом Пьетро Ненни, энергично выступает против интервенции Италии в Ливии. Как это ни странно, толчком к радикальной смене антивоенной позиции Муссолини на интервенционистскую, интернационализма на национализм послужило внезапное изменение позиций немецкой и австрийской социал-демократий. Еще перед войной на примере общей забастовки в Италии Муссолини увидел, что радикализм слов и лозунгов его социалистической партии не отвечает ее реальной готовности к радикальному действию. В капитуляции немецких и австрийских социалистов перед шовинизмом собственных рабочих масс Муссолини совершенно правильно понял проявление неспособности социалистических партий противостоять настроениям большинства, идти против течения, накладывать печать своей воли на ход исторических событий. Муссолини и сам чувствовал неуверенность перед неконтролируемыми настроениями масс, сам боялся идти против течения, но все же шел на риск – признание политической и личной слабости было неприемлемо при его темпераменте. Он принял решение полностью поменять ориентиры и, опираясь на капризы массовых симпатий и антипатий, сыграть активную роль в политике, чтобы ухватить в истории хоть что-то.