Пролегомены российской катастрофы. Трилогия. Ч. I–II - Рудольф Георгиевич Бармин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Этот русско-эмигрантский анклав, успешно развивающееся общество свободных людей всему миру демонстрировало, каких высот производственного и культурного уровня развития могла достичь Сибирь, да и вся Россия, не постигни ее юдоль большевистского варварства. Покинули родину с минимум материальных средств, а многие и ни с чем, и благодаря только взаимовыручке, трудовому энтузиазму возродились буквально из пепла. Это общество было немым укором, бельмом на глазу кремлевских кондотьеров, и потому в самом начале 1946 года (советские войска вступили в Харбин в августе 1945 года, а 17 октября того же года представители русской интеллигенции поэты, писатели, художники, композиторы, архитекторы, инженеры были приглашены на литературный вечер в городской железнодорожный клуб, где были арестованы и наряду с другими десятками тысяч русских эмигрантов составили первичный поток арестантов, насильно возвращенных в СССР и разбросанных по разным лагерям), дав предварительно в 1945 году всем харбинцам советское подданство, отправили их в СССР. Наивные харбинцы взяли с собой свои библиотеки, но на советской территории на первой станции книги были изъяты, свалены в ров и сожжены, а самих харбинцев с минимумом вещей посадили в теплушки и отправили в лагеря (указ. соч., с. 197–198, 220–221).
Более прозорливые и состоятельные, зная о подлом нутре кремлевских владык, не дожидаясь прихода советских войск, покинули пределы Китая или уехали подальше в его глубь.
Остатки русских переселенцев, пережив массовые депортации соотечественников, испытывая гонения уже новой коммунистической власти Китая, в середине 1954 года вернулись на родину (указ. соч., с. 224). На этом закончилась печальная история харбинской русской цивилизации.
Вернемся к будням ГУЛАГа сталинской эпохи.
По заданию Сталина в апреле 1947 года началось строительство железнодорожной ветки Чум Салехард Игарка. К концу 1948 года на строительстве работало уже более 50 000 заключенных в климатически неблагоприятных условиях летом при разливе рек трассу затапливало, часто бураны и пурга, тундра становилась непроходимой, полная изоляция от мира, жестокие морозы зимой, нормы выработки завышены, редко выполнявшим выдавалось 1200 г хлеба, не выполнявшим 300 г. От изнурительного труда, голода и холода высокая смертность. Зимой складывали трупы, по достижении двухсот-трехсот вывозили в карьер и закапывали бульдозером. Протяженность ветки была 1482 км. Строили шесть лет, после смерти Сталина сразу прекратили. Освоили 573 км дороги, которая и осталась брошенной (став памятником безхоза! Б.). Истрачено было 3,3 млрд рублей (Иванова…С. 356–358).
Ротфорт указывает другую величину 43 млрд рублей и десятки тысяч погибших в болотах зэков (Ротфорт… С. 95).
В марте 1953 года после смерти Сталина правительство прекратило строительное расточительство на десятки авантюрных проектов (Иванова… С. 387–388), одним из которых была и дорога от Чума до Игарки. Лишь самодурством тирана можно объяснить начало ее строительства при недостаточном финансировании и при чрезвычайно низкой машинизации. Конечно, не умри тиран, он эту дорогу, возможно, и завершил бы, уложив вместо шпал трупы заключенных. Что для него сотня-другая тысяч зэков «враги народа»!
Говоря о ГУЛАГе, невозможно обойти и вопрос обслуги этой организации. Так, на 1 января 1949 года в ВОХРе (военизированная охрана) ГУЛАГа числилось 164 445 человек 7937 офицеров и 157 508 сержантов и рядовых. Кроме ВОХРа в лагерях и колониях были свои кадры офицеров, рядовых и вольнонаемных, 80 674 человека в 1948 году. Пограничные войска, к сравнению, составляли на тот период 168 000 человек.
Средняя зарплата рабочих и служащих по СССР в 1950 году равнялась 642 рублям, работников ВОХРа, лагерей и колоний в 2–5 раз выше (Иванова… С. 358–359).
ГУЛАГ не прекратил свое существование со смертью Сталина. Некоторая надежда, что с разоблачением культа личности Сталина на ХХ съезде КПСС в феврале 1956 года прекратятся посадки людей по политическим мотивам (критика советской власти, чтение и распространение антисоветской литературы и т. п.), так и осталась надеждой. Власть по-прежнему боялась критики в собственный адрес и за подобное деяние сурово наказывала тюремным сроком или публичным шельмованием (например, Б. Пастернака за «Доктора Живаго»), или тем и другим одновременно, или посадкой в психушку. Всем известны судебные процессы шестидесятых годов над Даниэлем и Синявским, генералом Григоренко, в семидесятых годах над Галансковым и Марченко, Буковским, Гинзбургом, Щаранским и др.
В честь семидесятилетия ГУЛАГа чекист Черкесов в 1988 году пытался организовать судебный процесс над правозащитником, но времена уже были не те, дело прикрыли, и «политический» ГУЛАГ советской эпохи прекратил свое существование.
Повествование о ГУЛАГе будет неполным, если не осветить тему пыток, применяемых в этой системе, а они были весьма изощренными и применялись с первых дней существования этой истязательной системы.
Их целью было запугать истязуемого, сломить его волю, чтобы он оговорил себя, выдал своих друзей, знакомых или даже незнакомых, но нужных следователю для фабрикации дел о заговорах против Сталина, организации повстанческих отрядов, участии в шпионаже, вредительстве и вообще антисоветской деятельности. При упрямстве подследственного подписаться под этим бредом его запугивали репрессиями против семьи, родителей и пр. И, естественно, били и пытали до полусмерти. Выдерживали единицы.
Особое место среди политических тюрем системы НКВД-МГБ занимала самая секретная из них — Сухановская в Москве, одно упоминание о которой приводило заключенного в ужас. Это была настоящая пыточная лаборатория с 52 видами пыток (Смыкалин… С. 185–186). Редко кто выходил из нее на свободу, чтобы поделиться реестром применяемых там истязаний, но история ГУЛАГа не ограничивалась одной Сухановкой и сохранила в памяти человечества немало изощренных издевательств над заключенными этой системы в ее различных точках.
Итак, пытки в ГУЛАГе.
1. Битье — самое элементарное и распространенное, различной интенсивности (могли раз-два ударить палкой или кулаком, а могли и до полусмерти избить).
2. С высоты ста метров обвязанного зэка спускают по обледенелым ступенькам, внизу искалеченное тело подбирают. Соловки, Секирная гора (Волков О. С. 81).
3. Человек вместо машины и лошади. Сани, груженные хлыстами (спиленные деревья, освобожденные от ветвей. — Б.), еле тащат восемь-десять изможденных штрафников — пленных поляков, подгоняемых битьем палками озверевшими вохровцами. Поляков содержали особенно бесчеловечно (Волков О. С. 162).
На память сразу приходит арба, полная камней (около двух тонн), которую еле тянут на потеху фашистским охранникам два-три полудохлых зэка
