Меня зовут Корокотта - Александр Васильевич Чернобровкин

Он посопел, но принял к сведению. Правда, настучал дочке, что муж у нее та еще сволочь, несистемный человек. Как будто она не знала!

Ночью, удовлетворив себя и меня, Флавия спросила:

— Почему ты отказываешься от десяти тысяч сестерциев?

— Потому что это цена твоего отца, а я стою намного дороже, — ответил я на понятном ей языке.

Не говорить же, что таким способом избавляюсь от выборных должностей. Тогда мне мозг будут выедать в три раза чаще и в пять раз дольше. Как ни странно, ответ удовлетворил жену так же, как я ранее физически, больше с подобными вопросами не приставала..

В следующую субботу утром я приехал на объект. Там меня дожидался Паулинус Сестий, облаченный тогу с широкой пурпурной полосой патриция и сверху темно-красный толстый шерстяной плащ. Лицо холеное, носатое и с сочными алыми губами, какие хотели бы иметь многие женщины. Явно вырос в достатке и никогда не знал отказа ни в чем, а тут такой облом от скороспелого всадника. Не знаю, кому как, а мне люди в белых тогах с полосами или без кажутся клиентами терм, вышедшими на улицу охладиться. Наверное, поэтому я не смог сдержать улыбку.

Ее поняли по-своему, как радость лицезреть ясно солнышко, заулыбались в ответ и произнесли важным тоном:

— Я был уверен, что мой начальник стройки неправильно понял тебя. Плебеи такие бестолковые! Уверен, что мы сейчас уладим возникшее недоразумение. Поехали ко мне в гости, выпьем вина, поговорим, — и показал на двухместный портшез, который несли восемь рабов.

Насчет плебеев, которые сейчас обступили нас со всех сторон, держа дистанцию в пассус, я согласился с ним полностью, а вот по всем остальным пунктам сообщил:

— Никуда мы не поедем. Сейчас тебе при свидетелях вручат штраф на десять тысяч сестерциев. Если до понедельника не будет снесена часть здания, построенная за пределами проданного тебе участка, это сделают нанятые городом рабочие, и ты все оплатишь.

— Давай не будем горячиться. Я все-таки не последний человек в Риме… — напыщенно начал патриций.

— Да мне плевать, кто ты, — оборвал я и повернулся к своему секретарю Неро Ульпию, пожилому писарю из вольноотпущенников, тихому, забитому, всю жизнь беспрекословно выполнявшему чужие приказы: — Вручи ему постановление.

Оно было написано заранее на клочке папируса, потому что я не сомневался, что самострой не снесут.

Покраснев от смущения, секретарь произнес тихо и почти внятно:

— Паулинус Сестий, в присутствии свидетелей вручаю тебе извещение о штрафе в десять тысяч сестерциев за невыполнение приказа курульного эдила.

Патриций сделал вид, что не замечает протянутый ему листок папируса, заорал возмущенно:

— Тебе это просто так не сойдет! Я дойду до самого Цезаря Августа!

— Можешь прямо сейчас отправляться к нему, но сперва возьми постановление. Иначе получишь еще один штраф за оскорбление курульного эдила при исполнении служебных обязанностей в присутствии свидетелей, — спокойно произнес я

Наличие свидетелей является отягчающим обстоятельством. Где-нибудь в укромном уголке любого чиновника можно отмудохать и не понести наказания.

К утру понедельника инсула была разрушена до границы выделенного под нее участка. Когда я пришел туда с секретарем, рабочие на деревянных тачках перевозили блоки и обломки во двор, где хранились стройматериалы. Увидев меня, на улицу высыпало столько народа, будто пришел Октавиан Август собирать милостыню. Если обобщить сказанное ими, в следующем году меня мигом выберут консулом, если выдвину свою кандидатуру. Не стал говорить это Флавии, потому что не собираюсь разгуливать по городу в тоге.

История эта имела продолжение. Паулинус Сестий не пошел, как грозился, к Цезарю Августу. Наверное, ему объяснили, что должность курульного эдила я получил по приказу императора. Вместо этого он обжаловал мое решение в суде, потребовав отменить штраф и компенсировать понесенные убытки. Дело показалось мне настолько плевым, что я спокойно ждал назначенной даты. Ведь было явное нарушение городского закона, запрещавшего строить что-либо на дороге. Посеял во мне сомнения Квинт Амбросий, к которому я заглянул, чтобы отдать в рост деньги, полученные с жильцов первой моей инсулы. Сперва мы обсудили комету, которая пролетела над Римом. Предполагаю, что это была Галлея. Она появляется через каждые семьдесят пять с лишним лет. По идее должен был видеть ее много раз, но именно здесь это случилось впервые.

— Это не к добру! — высказал ростовщик общее мнение римлян. — Говорят, что умрет Цезарь Август.

— Нет, он еще поссыт на могилы всех, кто это говорит, — уверенно заявил я.

— Откуда ты знаешь? — поинтересовался он.

— Пифия предрекла, — соврал я.

Как только я ни называл учебник истории! Надеюсь, простит меня.

— Все равно что-нибудь плохое случится, — сказал Квинт Амбросий.

— Каждый год случается что-нибудь плохое, так что можешь предрекать это смело, — шутливо посоветовал я.

Ростовщик улыбнулся краешками тонких темных губ, после чего молвил:

— Слышал, у тебя скоро суд с Паулинусом Сестием. Могу прислать своих клиентов.

— Не надо. Там все ясно. Выиграть он не сможет, — легкомысленно заявил я.

— Ты плохо знаешь римский суд. Он всегда на стороне патрициев, если только не судятся два представителя этого сословия, — сообщил Квинт Амбросий. — Я все-таки пришлю своих клиентов. Понадобятся — хорошо, нет — хоть что-то сделают, а то кормлю их бестолку.

Римляне обожают сутяжничать. Переплюнуть их смогут только пиндосы в двадцать первом веке. В римском суде нет государственных обвинителей. Процесс начинается после обращения частного лица, даже если это касается преступлений против государства. Проводятся заседания на Форуме под открытым небом. Судей в среднем тридцать, но может быть и двести, если процесс политический, во время которого можно блеснуть красноречием, заработать симпатии избирателей. Решение принимают простым голосованием. На него может повлиять претор, руководящий судьями, изложив собственное представление о должном и справедливом. В защиту обеих сторон могут выступать и поддерживать криками все, кто угодно. Этих людей называют адвокати. Так что будущие адвокаты — это порождение Рима. Как по мне, лучше бы он сделал аборт.

За неделю до суда мы встретились с Паулинусом Сестием у претора, руководившего судьями. Это был пожилой мужчина с короткими седыми волосами, равномерно размещенными на черепе. Слушая нас, он монотонно кивал головой, будто соглашаясь с каждой фразой. Истец повторил свои требования, ответчик, то есть я, не согласился с ними. После чего претор объявил дату, когда состоится суд, и мы разошлись по своим делам.

День был холодный. Участники процесса, включая меня,