Обречённые. Том 1 - Павел Буркин

Он заметил следы первым. Современная техника, бескровные, профессиональные действия чужой группы капитану не нравились. Они означали: кроме глупых и не слишком-то храбрых добровольцев, на охоту вышел кто-то серьёзный. И надо, кровь из носу надо понять его мотивы.

— Командир, кроме учёных, живые мутанты никому не нужны. И тем — в виде подопытных крыс. Я даже знаю, что за учёные.

— Да и я догадываюсь, — махнул рукой Ярцефф. — МИИАМ, ну точно он. Там охранный подряд держит «Пашендэйл» — слышал про таких? А я слышал. Частная военная компания, и серьёзная. Их спецы даже на Луне использовались, техническую разведку и радиоэлектронную борьбу против ханьцев вели. Ударные части тоже неплохие. — Внезапно кулаки капитана сжались, в голосе прорезалась сдержанная ярость: — Ну почему любой сволочи что-то от местных надо?! Как они достали!

— Что делать будем, капитан?

— Ну, положим, тех, которые с пленными взлетели, уже не достанешь. А вот ублюдков, которые на Москву идут по земле, мы можем догнать. И там, мало того, что поговорить по душам, так получить за их шкуры нехилые бабки…

— В энергоединицах?

— Не, сейчас патроны дороже. Если повезёт, что-то посовременное захватил. А то если нас расколют, в этой железной коробке накроют спокойно. Нужен гравилёт, ну хотя бы малый боевой гравиплан. Не думаю, что «Пашендэйлы» катаются на древних броневичках. Будет гравилёт, или хотя бы гравиплан — о половине опасностей можно забыть. В машину!

Обдав трупы струями солярочного дыма, «Брэдли» на максимальной скорости рванул на восток. Его трясло и качало на ухабах и трещинах, подбрасывало на камнях — за сто двадцать лет без ухода шоссе превратилось в пересечёнку. Но скорости не сбавляли: такой шанс выпадает только раз. Если гравипланы взлетят, их не поймаешь. Хорошо хоть, колонна продолжает идти по земле, держится шоссе. То ли есть в ней что-то сугубо наземное, то ли просто шерстят придорожные поселения на предмет нового «материала».

Понятное дело, «людьми», или хотя бы «существами» называть их нельзя: человек двадцать второго века знает, что вивисекция и опыты над людьми — или хотя бы относительно разумными, но безусловно живыми и способными чувствовать боль животными — аморальны. Охота на них — тоже. К счастью, совесть человеческая весьма пластична, изощрённый интеллектуал легко обойдёт нежданную преграду: надо просто-напросто сменить термин. Если назвать их бездушным и нейтральным словом «материал», а лучше брезгливо-пренебрежительным «выродки» или «мутанты», или просто «чудовища» — тогда никаких тебе моральных терзаний и мук совести. Чистый позитив. А когда последний вопль очередного «выродка» стихнет в лабораторной стерильности, можно помыть руки и пойти выпить какой-нибудь мохито…

И оттого в глазах Ярцеффа — тоже мутанта, выведенного с одной-единственной целью, убивать таких же мутантов «хунвейбинов» — стынет спокойная, деловитая ненависть профессионала. Оттого внимательно вглядывается в камеры Жуха, а Отшельник грустно и виновато улыбается. При всей своей мудрости он всё же слишком наивен. Он никогда об этом не говорил, но Ярцефф не сомневается: мудрец всё пытается найти возможность окончить дело миром. «А мира не будет, — отчётливо, как смертный приговор, осознаёт Мэтхен. — Не мы выбрали правила войны, точнее, войну без правил. Поэтому и нам остаётся ответить тем же».

Колонну они услышали издали. Смог скрывал всё вокруг непроницаемым пологом, но звуки, немного искажая, только усиливал. Ярцефф прикинул расстояние…

— Километра три будет. Поднажмём! Дудоня, ходу, ходу!

…Всё-таки могло ничего и не получиться, как ни крути, двигатели на «холодном» ядерном синтезе имели огромный резерв мощности, да и массу уменьшить благодаря антиграву — не проблема. Могли безнадёжно оторваться даже по земле в любой момент, а могли просто взлететь. Поэтому, когда из мглы проступили угловатые, скорее не авиационные, а танковые абрисы гравипланов, Ярцефф вздохнул с облегчением.

— Может, дать по ним длинной? — поинтересовался Свин.

— Ят-те дам! Пристраиваемся к колонне. Как обычно, вы наружу не показываетесь до атаки.

— Есть, командир, — весело произнёс Жуха.

Бывший танкист был не прочь посмотреть, что внутри у забарьерных машин. А к их настоящим хозяевам испытывал те же самые чувства, что и они сами — к мутантам. По привычке анализируя происходящее, Мэтхен отметил: схожие интеллектуальные проблемы мутанты и люди решали схожим образом. Если видишь в противнике такого, как ты сам, ну, хотя бы разумное живое существо, убить его непросто. Совесть мешает, сам себя ублюдком чувствуешь. Но заставь себя поверить, что на той стороне — нелюди, выродки, мутанты, без которых планета станет только чище — всё, нет проблем. Недели вторжения хватило, чтобы это открытие совершили и по эту сторону Барьера. «Это ли не доказательство, что мы все — одного поля ягоды?» — грустно подумал Мэтхен, выбираясь в люк бронемашины. Отшельник, наверное, понял всё раньше: вместо участия в боях ему оставалось только думать, благо мыслить гигантский мозг умел.

Снова Мэтхен обозревал мир не напрямую, а через запачканное бронестекло скафандра. Снова фильтры «скафандра» трудились, закачивая под бронемаску чистый, приемлемый для забарьерных жителей воздух. «Ведь обходился без этого полтора года, — некстати подумал Мэтхен. — И отчего-то не склеил ласты. Может, я тоже… мутант?» Он не отказался бы посмотреть на своё досье в Комитете расового контроля, наверняка там было много интересного. Раньше эти сведения повергли бы его в ужас. Теперь… Теперь он хотел оказаться мутантом. Быть человеком, после всего увиденного, не жаждалось.

«Вы кто? — с апломбом помещика, обнаружившего в своём имении какого-то нищеброда, послал запрос Ярцефф. — Что делаете в зоне боевой операции? Ведомственная принадлежность, численность группы, задача, маршрут!»

Вообще-то могло оказаться, что в группа — из Внутренних войск, и тогда уже они бы начали «трясти» добровольцев. При всех проблемах с дисциплиной «добровольцы» всё же побаивались вэвэшников. Любое иное поведение вызвало бы подозрения — и прощай, задуманная операция. Но Ярцефф решил рискнуть — и снова не прогадал.

«Лейтенант Ривкин, частная военная компания «Пашендэйл», выполняем функции охраны научной экспедиции. Состав группы и маршрут движения секретны. Введите код допуска».

Ярцефф облегчённо вздохнул. Как всё-таки хорошо, что в «скафандре» не видно лица!

«Цель у всех одна — Москва! И давайте без ведомственных заморочек! Мы патрулировали местность, передовое охранение несли — сами понимаете, после Вязьмы и Смоленска без этого никак. Ну, и заблудились маленько, а горючка, сволочь, постоянно кончается… Не поделитесь?»

Ярцефф специально включил передачу на инфоцентр Мэтхена. Вроде бы сигналы не передают эмоций — но Мэтхену казалось, что в речи командира прорвались жалостливые нотки. «Подайте на домик бедным поросятам». Это было бы смешно, если бы Мэтхен не знал, чем всё кончится. «Если Эири когда-нибудь узнает, как мы воевали, она меня поймёт?» — подумалось Мэтхену. Почему-то казалось, что любимая — жива…

«У нас гравипланы, старые, но не ваша музейная рухлядь. Сами понимаете, парни, соляры нам не нужно. Да и вооружение — плазменное. Ничем помочь не можем… Попробуйте подождать тут своих».

Мэтхен бы отправился искать добычу полегче. Иное дело — капитан Ярцефф.

«Хоть на буксир возьмите! — продолжать набиваться в попутчики Ярцефф. — Тут мутанты в каждом посёлке, а снарядов к пушке — маловато. А у нас раненый, между прочим, укусила его какая-то сучка. Всё равно по земле идёте. С нас поляна и лучшее чучело впридачу!»

Некоторое время связь молчала. Ярцефф терпеливо ждал, лишь пальцы в чёрных боевых перчатках лениво барабанили по броне. Наконец, пришло сообщение:

«Присоединиться разрешаем. Трос сейчас кинем. Нуждаются ли раненые в нашей помощи? Лучше б не нуждались. Решите уходить — покажете информацию с записывающих устройств. Стрельбу открывать только по моему приказу. Ни во что не вмешиваться. Предупреждаю сразу: начнёте болтать о нашей встрече и наших занятиях — будут неприятности. Прежде всего у вас. Условия устраивают?»

«А что так сурово? — к удивлению Мэтхена, Ярцефф сразу не согласился. Потом дошло: немедленное согласие с «ущемлением прав» было бы воспринято с подозрением. — Одно ведь дело делаем! Да тут вообще все люди должны держаться вместе и помогать друг другу!»

«Ты уверен? — похоже, наивный доброволец даже развеселил профи. — Всегда у каждого свои проблемы и свои задачи! Мы не убиваем мутантов, если они на нас не нападут. Только охраняем учёных. Поэтому и приказываю: без команды не стрелять! Как поняли?»

«Поняли хорошо, — сдался Ярцефф. — Есть не открывать огонь без команды по мутантам! С остальными условиями также согласны. Только заберите нас с собой».