Это я тебя убила - Екатерина Звонцова

Клио, вспомнив, как спешно они с парнями удрали с эраноса, не сложив правильно два и два, не прояснив голову… что бы я натворила?

Картинка встает перед глазами ярко, и я едва не вскрикиваю. А потом дыхание перехватывает: похоже, на меня рушится то, что не сбылось. Я ясно это вижу – как по яростному взмаху моей руки Клио отлетает к стене, как я распинаю ее на кладке и проворачиваю запястье, останавливая ей сердце. Останавливая сердце… или разверзая еще один портал. Клио кричит и корчится, сосуды в ее глазах лопаются, ребра трещат, на груди занимаются искорки, быстро перерастающие в магическое пламя. Я смотрю на нее, наслаждаясь каждым воплем и хрипом, каждым «Я не виновата, отпусти!». Она дрожит, такая хрупкая и уродливая. Она…

Да, я бы сделала это. О горе мне, я бы сделала это. Боги… боги…

– Орфо?

Я не заметила, как прибавила шагу, как побежала, как тяжело дышу и как лихорадочно мотаю головой – точно мокрое животное, пытающееся вытрясти воду из ушей. Не заметила я и фигуры, выросшей на очередном лестничном витке, так что просто врезаюсь – лбом в грудь, со всей силы. Слугу я бы, вероятно, просто сшибла, опрокинула, но мне повезло. Эвер ловит меня – выучка, которой неизменно обзаводишься, сопровождая слишком подвижных малолетних принцесс, – и, сжав легонько плечи, возвращает в вертикальное положение.

– Ох. – Выдыхаю. Понимаю, что возвышаюсь над ним, потому что он ступенькой ниже. Неловко переступаю с ноги на ногу. И опять эта предательская дрожь в коленях, чтоб ее!

На лестницу просачивается свет из бойниц, и я вижу не только восхитительный солнечный блеск в волосах Эвера, но и жуткие мешки под его глазами, корку в углах губ и то, насколько помята обычно безупречная одежда. На подбородке щетина – не такая броская, как у Ардона, но все же, и эти мелкие порезы от явно небрежных попыток ее сбрить… Так. Орфо, спрячь руки за спину. Спрячь немедленно!

– Привет. – Голос едва слушается. Сглатываю, трясу головой еще раз, и наконец картинка умирающей Клио окончательно стирается, даже с границы сознания. – Привет, прости, я…

– Ничего, – быстро отзывается он, но тут же явно прикусывает язык.

Опускает глаза. Нет, ему никуда не деть из взгляда тревогу и участие, не деть, несмотря ни на что, и, скорее всего, он злится на себя из-за этого. Я несмело улыбаюсь. Не знаю, как бессловесно показать: «Эвер, мне не нужна жалость, и вообще можешь идти, куда шел, я…»

– А я как раз думала поискать тебя.

И это вместо «…я тебя не держу»? Ну-ну. Орфо, ты только что вцепилась в его запястья хуже краба, не даешь убрать руки со своих плеч. Ох, как бы не ляпнуть что-нибудь еще. Медленно разжимаю пальцы, действительно прячу руки за спину. Ожидаю, что ладони Эвера тут же соскользнут с ткани моих рукавов, но нет – я все еще чувствую их. Ободряющую твердость. Прохладную дрожь. Дрожь… Всмотревшись в него внимательнее, я со вздохом убеждаюсь и в правоте Клио, и в собственных догадках.

– Не спал? – спрашиваю осторожно, избавляя от необходимости реагировать на «думала поискать». Не так чтобы жду честный ответ, но после колебания Эвер кивает.

– Помогал сегодня медикам с твоим отцом… Когда увидел, что тебе легче, пошел к нему.

– Спасибо.

Снова тяжело сглатываю. Да, я действительно бесхребетная, иначе не скажешь: боюсь даже спросить: «Как он?» Если бы улучшения были, Эвер упомянул бы их в своей последней фразе. Не упомянул. Значит, либо улучшений нет, либо что-то стало хуже, а он, видя мою убитость, просто меня щадит, замалчивает. Мой добрый Эвер… Вздохнув, отстраняюсь от его прикосновения сама и тихо прошу:

– Ну теперь-то поспи.

Я не могу не заметить, как он вздрагивает, как его глаза снова становятся медленными, как он приоткрывает губы, словно собираясь ответить, а потом сжимает их. Мотает головой со странной эмоцией – не то досада, не то упрямство, не то печаль. В конце концов сухо бросает:

– Нет, не хочу.

– Ладно. – Медленно шагаю вперед-влево, чтобы обойти его и скользнуть по лестнице дальше. – Как знаешь, няня в нашей паре ты.

«В нашей паре…» О боги. Я едва не вою от несвоевременно глупой шутки и от самих этих идиотских слов. Пара? Вот же ничтожество. Чего ты хотела добиться, а если не хотела, то почему не можешь просто вырвать себе язык и засунуть в задницу? Навсегда. Всем станет легче. Эвер молчит. Видя это, я собираю последнее мужество и делаю еще шаг, сообщая:

– Если хочешь навестить Клио и ребят, то они собираются, скоро вернутся в свои комнаты, я все решила. Можешь помочь им или подождать, там наверху Илфокион, и, скорее всего, он не в…

– Вообще-то, я хотел увидеть тебя. – Это как толчок в спину: я разве что не спотыкаюсь. – Узнать, как ты. Сегодня в середине ночи твой сон стал спокойнее, и я понадеялся…

– Да, я очнулась, – в который раз перебиваю, не могу удержаться от того, чтобы оглянуться. – И я в порядке, правда!

Он, тоже ко мне развернувшись, смотрит – остро, обеспокоенно. Явно не верит. Понимаю, вряд ли он не видит мое серое лицо, колтуны, следы ногтей – везде, я здорово расцарапала себе во сне и запястья, и шею поверх старых ран, и щеки. Только теперь, мысленно посмотрев на себя глазами Эвера, я понимаю, почему Клио, Рикус и Ардон так быстро надо мной сжалились, вообще почти ни в чем не упрекали. Скорее всего, решили, что наказана я достаточно.

– Я рад. – И вдруг он снова делает навстречу шаг, замирает напротив. Уголки губ чуть дрожат в улыбке. – Тогда, может, прогуляемся? Тебе явно нужен свежий воздух.

В эту минуту, когда он так близко, я чувствую: меня вернуло бы к жизни кое-что другое. Косой луч падает Эверу на пряди, на плечи, заставляет слабо мерцать даже его кожу – это все напоминает искры изморози в пещерах Подземья. Странная иллюзия… Я моргаю, но она не пропадает. Ну и как удержать рвущуюся с языка шутку с огромной долей правды: «Эвер, ты просто ослепителен, и я хочу вместо свежего воздуха твой поцелуй. Сейчас»? Вздыхаю. Нет, Орфо, нет. Читай по губам. Тебе предлагают про-гул-ку. Так что повернулась – и пошла.

– Да, буду рада. – Прежде чем сделать это, все-таки позволяю себе особенно долгий взгляд. – Я… я чувствовала, что ты где-то тут. Пока была в кошмарах. За это тоже спасибо, ты пожертвовал, похоже, столькими часами сна…

– Не стоит благодарить, –