Это я тебя убила - Екатерина Звонцова

но завопить: «Мы не встречаемся!» не успеваю. А действительно… как все это назвать сейчас? Как после второго поцелуя, после…

– Поверь, убийство твоего отца мы не планировали. – Мои заметавшиеся мысли прерывает Ардон. Видимо, он всегда прямодушен: даже вид не делает, что мои сомнения для него загадка. Скользнув взглядом по Рикусу, он опять встречается со мной глазами. – Не говоря уже о том, что смысла в нем нет. Захоти мы, например, отомстить вашей династии, убили бы тебя. – Усмешка кривая, но беззлобная. За эти три дня Ардон не утруждал себя бритьем, совсем зарос, и только сейчас я понимаю, что больше он не сыплет всякими «кира принцесса»: плюнул на церемониалы. – Сварить двух крокодилов, вскипятив одно болото. – Так же быстро усмешка гаснет, брови сдвигаются, почти соединившись с черным треугольником татуировки между ними. – Ведь он не выживет без тебя, его время почти кончилось, а преемником у вас и не пахнет. Правильно?

Киваю – наверное, с убитым видом: Клио тянется ко мне снова и начинает ладошкой гладить по волосам. Вздохнув, все-таки заползаю на софу рядом, она тут же хватает меня за руку, и я устало откидываюсь назад. Да что за утро, что за ненормальная круговерть слов и мыслей, что за…

– Он не выживет, – шепотом повторяет Клио и заглядывает мне в лицо. – Раны никак не закрываются, да?

Киваю снова, просто киваю, потому что в глазах – и у нее, и у парней – уже вижу очевидное продолжение. Не могу его слышать, лучше озвучить самой.

– У него около месяца, чтобы передать корону. И да, медики говорят, правило двадцати лет уже тянет из него силы, много сил, напоминая, что пора уходить. – Сглатываю. Эти трое не знают мою тайну, не понимают, как все ужасно. Неважно. – Так что да. Я коронуюсь раньше. Не через три недели, а уже в конце этой – чтобы повысить папины шансы. Если вдруг вы все-таки захотите остаться, а ваши делегации приедут…

Что ж, посмо трите, как я умру. Но папу нужно спасать. В последние недели перед коронацией преемника правители всегда слабеют, а папе необходимо сохранить побольше сил.

– Мы останемся, – отвечает Рикус после того, как все они переглядываются. Мне опять прилетает его ободряющая лошадиная улыбка. – В конце концов, не каждый день принцессы становятся королевами.

Или забрызгивают городскую площадь мозгами. О горе мне… Казалось бы, то, что произошло между мной и Эвером возле мемориала, должно свести на нет вопросы о прощении. Должно. Но не сводит. Сидя возле раненого отца там, на берегу, он смотрел на меня с таким отчаянием, так отчужденно, что в глазах сложно было не прочесть немой крик. В ту минуту он боялся себя и меня. И ненавидел, возможно, нас обоих, потому что пять ран от железных когтей не спутать ни с чем. Где-то поблизости расхаживал Монстр, кем бы он ни был. Я его не победила и теперь точно не прощу сама себя. За все сразу.

– Ты что-то продолжаешь белеть. – Рикус делает к нам пару шагов. Подмигивает: – Что, не хочется на трон? Понимаю, по-моему, никому в здравом уме не захочется, с другой стороны… – он крутится на одной ноге, точно танцор, и принимает картинно гордую позу, – в этом много плюсов. Красивые наряды, вкусная еда, куча подлиз…

– Хаби, – одергивает Клио строго. Опять смотрит на меня, и желудок сжимается: вдруг поняла что-то? – Перестань. Это просто очень большая ответственность, тем более получается, что у Орфо съелся большой кусок прощеного месяца…

О, Клио. Сейчас-то я наконец понимаю: чтобы по-настоящему очиститься, мне не хватило бы и прощеного года, пара недель не решает ничего. Вслух говорю лишь:

– Все обряды я уже прошла. Формально я готова.

– И по углям походила? – В голосе Рикуса сквозит разочарование, я удивленно поворачиваюсь к нему. – Ну… интересно же!

– Ха-аби. – Ардон закатывает глаза и чуть тише, но все же добавляет: – Придурок.

Устремленный на меня взгляд теперь полон тревоги. Он тоже что-то чувствует в моем настрое, хотя и вряд ли будет задавать прямые вопросы. Спеша отвлечь его, сообщаю:

– По углям пойду накануне коронации. И тогда же буду пить яд кобры. На последнем пиру.

– Фу! – взвизгивает Клио, сжав мои пальцы. – Брат и Лэлэйя тоже пили…

– Ты ведь помнишь, что это не опасно и даже полезно, если у тебя здоровый желудок? – Рикус уже расплылся в улыбке. Похоже, предстоящее зрелище его немало вдохновляет, несмотря на все обстоятельства. – В общем, будет весело, и мы обязательно тебя поддержим!

– Спасибо на добром слове. – Вздыхаю. Весело. О да, воплощенное веселье.

Рикус подходит вплотную и шумно плюхается к нам на софу. Монета подпрыгивает, крутится, и я украдкой пытаюсь рассмотреть, что за профиль на аверсе. Но ко мне снова поворачивается реверс – какой-то поцарапанный кружок с листиками.

– Прекращай. Твой папа поправится, – тихо и убежденно говорит Рикус, заглядывая мне в глаза. Его костлявая, жилистая, теплая ладонь накрывает наши с Клио руки. – У него громадная сила духа, так мне показалось, и он любит эту жизнь. Это всегда чувствуется, это помогает.

Он не прибавляет: «И пусть его жена напала на нас, а он не помешал», это даже не читается во взгляде. И я слабо улыбаюсь, пока на меня не падает:

– Станешь королевой – и он точно пойдет на поправку.

Не прощу себя. Нет, не прощу, даже если Эвер простит. Я всем несу беды, несу, видимо, со дня, как родилась. Меченой уродкой, умеющей только открывать порталы и швырять туда людей. Бесхребетной лгуньей, которой нужно было просто сразу признаться, что она натворила. Может, мы что-то исправили бы сразу. Может, папа позвал бы каких-то там сильных волшебников с Дикого континента, они вытащили бы Эвера… только Эвера. Кто гуляет теперь по нашему замку и заходит в чужие комнаты? Кто, если часовые не видели никого на западном пляже? Как вернулась эта троица. Как ушел в сторону мемориала папа. Все.

Что-то из страхов Эвера и Илфокиона все-таки оказалось правдой. Возле нас таится зло.

– Ладно. – Сил моих больше нет. Вздохнув, я отнимаю руку у Клио и Рикуса, встаю. – Ладно, спасибо большое за… понимание и терпение, вас больше никто не запрет, ваши покои, повторюсь, вас ждут. Кир Илфокион в коридоре… – Я замечаю, как вздрагивает Клио, и сильно повышаю голос. – И да, киру Илфокиону тоже очень стыдно, что он поспешил арестовать кого попало, таких благородных особ! Как только вы выйдете, он извинится!!!

И только попробуй стечь по лестнице, накрашенная ты медуза.

– Спасибо. – Клио все