Формирование института государственной службы во Франции XIII–XV веков. - Сусанна Карленовна Цатурова

class="p1">Приходом вовремя на службу дело далеко не ограничивалось, отведенные часы требовалось действительно наполнять работой. В этом плане королевские указы и ордонансы не оставляют никакой двусмысленности. Уже ордонанс о Парламенте 1302 г. содержал эти нормы, а ордонанс 1318 г. строго запрещал мэтрам и президентам прерывать дела по своим собственным нуждам и вести посторонние разговоры в помещениях Парламента, которые они не имели права покидать, «чтобы пойти поговорить и посоветоваться с другими по какому бы то ни было делу, если это не дела суда». Отдельная статья предусматривала полное лишение дневного жалованья того, кто будет в верховном суде рассуждать о своих делах или делах своих друзей, отвлекаясь от работы. Более того, отныне даже король не имел права их отвлекать во время работы и слушания дела. Покидать помещение в последнем случае разрешалось лишь «по телесной надобности». Особо оговаривался запрет развлечений — «спрашивать и пересказывать новости и шутки» (l'en se laira de demander et raconter nouvelles, et esbattemenz), которым позволялось предаваться только после полудня. Целям оптимального расходования времени служила и такая «изюминка» Парламента: в нем с самого начала располагался буфет, где служители могли подкрепиться, не покидая пределов Дворца[1564]. Сам Парламент, в свою очередь, составлял подобные предписания для службы приставов[1565]. Регламент о работе Палаты прошений Дворца целиком ориентировался на нормы Парламента: явившись на работу, служителям следовало тут же начать слушания и обсуждения дел; если решения не принимались до обеда, их следовало рассматривать на послеобеденном заседании[1566]. Позднее, в ордонансе от 28 октября 1446 г. регламентируется работа Парламента даже от времени прихода до начала слушаний: этот час (с 6 до 7 утра) надлежало посвящать ведению регистров о делах предыдущего дня[1567].

Те же дисциплинарные нормы предписывались чиновникам Палаты счетов. Им с первых регламентов рекомендовалось по приходе «усердно и непрерывно заниматься делами, не отвлекаясь ни на что другое и не покидая помещения до полудня». Уйти можно было только по телесной необходимости, по приказу короля или по разрешению президента палаты — но ненадолго. Во время работы следовало держать двери палаты закрытыми и никого постороннего внутрь не впускать. После прихода в бюро президентов и мэтров ни один клерк или секретарь не имел права покинуть комнату без разрешения. Войдя в помещение, клерки и секретари не должны были задерживаться, но прямо приступать к работе: внимательно проверять счета. Если же у них в этот день не было счетов, они должны были заниматься записями и исправлениями, «и другими полезными вещами, дабы постоянно приносить пользу королю» (pour faire tousjours le proffict du Roy). По субботам мэтры и клерки счетов обязаны были сообщать, какие счета они уже исправили, и зарегистрировать их в «Дневнике» (Journal); а по четвергам присутствовать на рассмотрении прошений, поданных по делам счетов (впоследствии слушания проходили два раза в неделю — в среду и субботу)[1568].

Показательно, что один из первых ордонансов о нормах работы Палаты счетов содержит намек на слишком большую нагрузку на ее служителей: говорится, что «живой человек не может постоянно работать и трудиться», и потому они просили по древнему обычаю два месяца отдыха и возможности предаться своим делам, дабы «дольше послужить». Ордонанс разрешал отныне один месяц отдыха и только по отдельности, а не всему ведомству вместе, как происходило скажем, в Парламенте, где каникулы были общими — с 9 сентября до 11 ноября (время сбора винограда) — поскольку счета приходили круглый год[1569]. Ввиду большого объема работы Палата счетов трудилась и после обеда, а при экстренных обстоятельствах даже по воскресным и праздничным дням[1570]. Особое внимание в ней уделялось хранению счетов в архиве: так, клятва клерков-аудиторов включала обязательство расставлять счета в правильном порядке, а взяв их, как можно быстрее вернуть на свое место[1571]. Наконец, для Палаты счетов большое значение имела ежегодная отчетность ее чиновников за сделанный объем работы[1572].

Нормы дисциплины, требовавшие от чиновников максимального усердия и оптимального наполнения рабочего времени, включали требование не покидать работу и не уезжать без специального разрешения. Для Парламента этот запрет был включен достаточно рано в общий ордонанс о верховном суде от 1302 г., где чиновнику предписывалось являться на службу ежедневно; при наличии уважительной причины для отсутствия ее следует объявить сразу же после прихода[1573]. Однако вскоре к нему добавилось существенное уточнение: чиновнику Парламента было запрещено уезжать в какие бы то ни было комиссии без санкции ведомства[1574]. Речь преимущественно шла о комиссиях по расследованию дел, в которые члены Парламента охотно отправлялись, так как те были весьма прибыльными[1575]. Вначале разрешение следовало получать у короля или канцлера, а по мере автономизации ведомства — у президентов верховного суда. Судя по записям парламентских секретарей, этот запрет действовал достаточно четко, о чем свидетельствует не только соблюдение установленных правил, но и болезненная реакция на их нарушения[1576].

Аналогичный запрет действовал и в Палате счетов: первый же ордонанс о ведомстве предписывал чиновнику не покидать бюро без особого распоряжения короля или главы ведомства[1577]. Неявка на службу оправдывалась, как и в Парламенте, лишь законной причиной (loyale essoine), причем клерки Палаты были обязаны известить мэтров о своей болезни или другой причине отсутствия[1578]. Наконец, клерки также не имели права уезжать из Парижа по делам своим личным или других лиц без разрешения мэтров ведомства. В отличие от Парламента в Палате счетов не существовало официальных легальных командировок или комиссий, зато источником дополнительного заработка и, как следствие, небрежения должностными обязанностями являлись дела других лиц, заниматься которыми запретил ордонанс от 23 декабря 1454 г. в строгом согласии с контрактом чиновника[1579].

В Канцелярии нотариусам разрешалось отсутствовать только «по причине болезни тела», о чем они были обязаны сообщить в аудиенции в течение двух дней, указав даже, в каком доме они в это время находятся; кроме того, уезжать без позволения короля они могли только по своим делам и только с согласия audiencié, указав точную причину отъезда, но не более чем на восемь дней (на больший срок нужно было получить разрешение канцлера); если же это не поручение короля, а дела их близких или друзей, то разрешение имел право дать не канцлер, но только сам король. При этом если уже уехали четыре нотариуса, то разрешений больше не выдавалось ни при каких условиях[1580].

Однако подобные запреты, вероятнее всего, считались бы лишь благими пожеланиями, если бы не заложенные в них