Формирование института государственной службы во Франции XIII–XV веков. - Сусанна Карленовна Цатурова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Данный принцип был впервые сформулирован в самых первых законодательных указах: в ордонансе от 1302 г. сказано, что «никто не возьмет жалованья или оплаты за день, когда он не работал»[1581]. А к середине XIV в. этот принцип стал общим[1582]. Когда после королевской схизмы Карл VII восстановил прежние административные правила, был издан указ с подтверждением «соблюдавшегося издавна» (par bien longtemps) правила передавать ежемесячно в Палату счетов списки чиновников с указанием точных дней присутствия[1583]. Возникавшие в этой связи конфликты убедительно доказывают направленность этого правила на стимулирование дисциплины[1584]. Так, подобный конфликт в Палате счетов потребовал издания 22 января 1366 г. особого регламента о порядке оплаты судебных приставов Парламента, где подтверждалась оплата за каждый день работы, однако она предусматривалась и для тех, кто отсутствовал по причине исполнения иных комиссий или других поручений[1585]. Разногласия у Палаты счетов возникли и с Монетной палатой: генералы-мэтры монет были отправлены в «комиссию», однако, принеся в Палату смету расходов, они натолкнулись на отказ в их возмещении[1586]. Еще одну дисциплинирующую чиновников сторону установленной процедуры оплаты обнажили претензии, высказанные в адрес сержантов депутатами на заседании Штатов в середине XIV в. Эти вечные объекты общественной критики в данном случае обвинялись в незаконном увеличении жалованья: они якобы получали плату за каждое выполненное распоряжение, успевая делать по несколько заданий в день, вопреки правилу получать одно жалованье за один день работы[1587].
В Палате счетов действовал тот же принцип, что и в Парламенте, с одной разницей: если в последнем можно было отсутствовать по собственным нуждам всего три дня, то в первом ведомстве — до шести-восьми суток. Если в отпущенный срок чиновник не появлялся, то лишался жалованья за все дни отсутствия[1588]. Позднее, в ордонансе о Палате счетов от 23 декабря 1454 г. за подобное дисциплинарное нарушение президенты, мэтры и клерки приговаривались к штрафу[1589].
Не менее жестко соответствующая норма была предписана и Канцелярии: нотариусам-секретарям предусматривалось наказание в виде лишения жалованья и наложения штрафа за отъезд без разрешения или за опоздание. Наказание распределялось следующим образом: за один день опоздания — потеря жалованья за этот день, за два дня — жалованья за весь месяц, за три дня — еще и бурс за весь месяц; если же не придет и на четвертый день, то его место будет отдано другому нотариусу по решению канцлера[1590].
Все эти дисциплинарные нормы, запреты и штрафы объективно способствовали стимулированию служебного рвения чиновников: как сказано в указе о порядке выплаты жалованья в верховном суде, он установлен, «дабы каждый был вознагражден за свой труд и был более заинтересован его наилучшим образом исполнять»[1591].
И надо отметить, что такой порядок оплаты дал эффективные результаты. Так, в Парламенте введение оплаты для тех его чиновников, кто пожелает остаться на каникулах, превратил верховный суд в постоянно действующий орган в течение всего года[1592]. Данный институт регулярно контролировал работу адвокатов, прокуроров и других служителей суда, «трудясь над исправлением злоупотреблений» (à la reformtion des abuz) весь год[1593].
В еще большей степени реализации этих задач способствовала рано дарованная короной чиновникам власть самим следить за соблюдением дисциплины и самим наказывать коллег за ее нарушения. Анализ дисциплинарной деятельности Парламента в первой трети XV в. показал настойчивость ведомства в поддержании дисциплины с помощью наказания чиновников за нерадивость. Стимулом к реализации этой его компетенции служило право изымать на повседневные нужды часть денег от присужденных штрафов[1594]. И действительно, часть их шла на прямую оплату различных расходов служащих ведомства. Так, Парламенту в Тулузе разрешалось таким способом оплачивать поездки по мелким делам и спорам по области, а Парламенту в Бордо «мелкие расходы» и нужды[1595]. Аналогичным правом — получать процент от присужденных штрафов за служебные нарушения — обладали и ревизоры. В частности, генералы-реформаторы монет, которым поручалось ездить с проверками служащих монетного ведомства в областях, имели право на четверть всех присужденных ими штрафов[1596]. Все эти выплаты явно преследовали цель стимулировать служебное рвение чиновников и контролирующие функции ведомств в сфере дисциплины. Здесь мы выходим на более обширную сферу формирования бюрократического габитуса.
Складывание исполнительного аппарата изначально сопровождалось четкими формами самоконтроля чиновников. Это право было первым пунктом ордонанса Людовика Святого от декабря 1254 г.[1597] Процедуры контроля вначале предусматривались только для сенешалей и бальи: по окончании срока службы они обязывались остаться на своих местах в течение некоторого отрезка времени, чтобы все подданные имели возможность обратиться на них с жалобой[1598]. До конца исследуемого периода это правило сохранялось без каких-либо изменений[1599]. Вскоре к нему прибавилась процедура контроля сенешаля или бальи за своими подчиненными: в начале судебной сессии он должен был публично спросить, не хочет ли кто-то пожаловаться на прево или сержанта[1600]. С тех пор и до конца исследуемого периода принцип самоконтроля корпуса должностных лиц оставался неизменным; менялись только его формы. Так, верховные ведомства сами следили за соблюдением норм дисциплины внутри себя и сами наказывали за нерадение коллег[1601].
Верховные палаты получили право контроля также за подчиненными им звеньями администрации: так, генералы монет контролируют мэтров монет, генералы-мэтры налогов — налоговых чиновников на местах (элю, сборщиков, контролеров); Палата счетов — мэтров вод и лесов, Парламент — служителей парижского Шатле и, в целом, всех королевских должностных лиц[1602]. Наряду с этой рутинной компетенцией по контролю за работой чиновников действовал институт комиссаров-реформаторов (ревизоров), которым периодически давались полномочия проверять и примерно наказывать служителей того или иного ведомства, в той или иной области королевства[1603]. При этом важно подчеркнуть, что будь то ординарный чиновник или временный комиссар, все они обладали полнотой власти расследовать проступки должностных лиц и избрать форму наказания. Так, ордонанс 18 июля 1318–10 июля 1319 гг. позволял чиновникам Казначейства наказать сборщиков монет за нарушения дисциплины «телесно и имущественно» (du corps et de l'avoir); в указе о компетенции консьержа Дворца в Ситэ ему дается право наказать «привратников и часовых (portiers et guettes)
