Мир чеченцев. XIX век - Зарема Хасановна Ибрагимова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вместо того чтобы вдаваться в отвлечённые или оценочные суждения о самодержавии – нам важно осознать, какие гражданские возможности были воплощены в имперской правовой системе. Может ли закон служить опорой гражданства, когда его содержание различно для разных людей? Этот роковой вопрос возникал на протяжении всей истории России… Законы империи кодифицировали правила общественных отношений, определяя права и обязанности подданных через их коллективный статус. Индивид имел возможность на законных основаниях участвовать в важнейших аспектах общественной жизни только благодаря своей принадлежности к той или иной общности (с её конкретными правами и обязанностями). Таким образом, простые люди, как и представители элит, обладали правами в силу своей принадлежности к определённой категории подданных. Имущественное законодательство Российской империи наглядно демонстрирует всеобъемлющую идею самодержавия: воля Государя есть источник права, а законы империи отражают преимущественное право собственности императора на все ресурсы державы. Именно эта прерогатива самодержавия и её огромное влияние на политическое и социальное развитие страны – по сей день привлекает внимание историков.
Империи – это государственные устройства, в которых одна этническая группа устанавливает и сохраняет контроль над другими этническими группами в границах определённой территории. Это воинственные государства. Их границы – военные, они расширяются или защищаются скорее силой оружия, нежели средствами естественного или культурного свойства (т. е. этнического, расового или религиозного)479. Для правителей Российской империи управление сводилось к контролю над ресурсами – территорией и рабочей силой – и поддержанию порядка, который бы гарантировал их безопасность. На первый план в государственной политике России выходил не закон, а таким образом понятое управление. Однако и закон становился необходимым, как только государство начинало претендовать на определение прав и обязанностей людей, населявших его территорию. Для сбора налогов и податей требовалось поддерживать организационные и репродуктивные возможности местного населения. Российское законотворчество в его имперском измерении базировалось на тезисе о том, что каждый народ обладает своими обычаями и законами. Встроить эти особенные обычаи и законы в общую систему управления означало укрепить правопорядок и поддержать производительность труда населения в каждой области империи. Инкорпорирование местных «обычаев» в имперское законодательство также было своего рода сделкой: империя поддерживала на местах правосудие в местном, традиционном понимании в обмен на уплату населением податей и налогов. Однако все права и обязанности были всё – же производными от российских законов – то есть никаких «природных» прав на деле не существовало, или их действия были крайне ограничены480.
С начала пореформенного периода Кавказ (Предкавказье) превращается в один из основных районов миграции русского крестьянства из внутренних губерний России. Борясь с аграрным перенаселением, правительство вынуждено было специальными законодательными актами 80-90-х годов открыть «клапан» для переключения переселенческого движения в пределы не только Северного Кавказа, но и Закавказья. Уже к началу XX века становится очевидным аграрное перенаселение прежде осваиваемых районов на самом Кавказе. Также, в ходе землеотводных работ по созданию переселенческих участков, власти пренебрегли правовой стороной принятого здесь землепользования, зиждившегося на обычном праве. Таким образом, своей переселенческой политикой правительство вторгалось в сферу земельных отношений местного крестьянства, создавало путаницу и тем самым провоцировало конфликт. В контексте системного кризиса, поразившего Россию в начале XX века, одной из его существенных составляющих стали межэтнические конфронтации. Накопившиеся проблемы социально-экономического, политического порядка нередко являлись той почвой, которая порождала напряжение среди местного населения на окраинах, выплёскивавшееся в разного рода протесты, всё более принимавшие характер межэтнических конфликтов481.
Мусульманское население Северного Кавказа пользовалось шариатом, однако со временем это стало противоречить стремлению государства к унификации законодательства, характерной для XIX столетия. В это время была проведена грандиозная работа по систематизации российского законодательства, которая, по сути, официально закрепила статус мусульманства и компетенцию его права. Уже в начале XIX века российское правительство, признав легитимность адатского и мусульманского права, включило отдельные комплексы его норм в состав законодательства. Однако российское право сохранило важное преимущество – нормы адата и шариата не применялись, если противоречили имперскому юридическому стандарту. Для мусульман Северного Кавказа сохранение своего права было проявлением государственного благоприятствования и протекционизма. Мусульманское право, безусловно, являясь правом российских подданных, сохраняло эндогенные свойства. Мусульманское право народов Северного Кавказа занимало специальное место в правовой системе российского православного государства. Соприкосновение двух систем повлекло, с одной стороны, коррекцию мусульманского процессуального права, а с другой – не подверглись деформации такие отрасли права как брачно-семейные, наследственные482. В эпоху контрреформ 80-90-х гг. XIX в. консервативные тенденции в развитии местной судебной системы были усилены серьёзными изменениями в статьях судебных уставов. Тем не менее, несмотря на все трудности, сопутствовавшие развитию региональной судебной отрасли, анализ статистических данных о деятельности новых судебных органов даёт нам основание утверждать не только о целесообразности существовавших судебных учреждений, но и об эффективности их борьбы с региональной преступностью483. Проведение судебной реформы на Северном Кавказе стало важным шагом вперед по пути становления новой судебной системы, основанной на буржуазных нормах и принципах права484.
Период становления и развития капитализма в России характеризуется значительными изменениями во всех сферах общественных отношений. Был проведен целый ряд прогрессивных реформ, значение которых сложно переоценить. Тем не менее, нельзя говорить однозначно только о положительных результатах реформ. Методы их продвижения на протяжении второй половины XIX века показали, что самодержавное российское государство было не в состоянии обеспечить эффективную реализацию прав и свобод личности, и многие изначально демократические институты так и не были внедрены в государственно-правовую практику485.
Подведем некоторые итоги
Основной целью реформирования Терской и Кубанской областей конца 60-х начала 70-х годов являлось постепенное устранение отличий от общеимперских административных и судебных стандартов, которые уже не обуславливались особыми обстоятельствами. Фактически это должно было означать распространение действия буржуазных реформ, проведенных Александром II в основной части империи, отказ от особой формы управления («военно-народной») регионом, учреждение обще губернской системы учреждений. Изначально властями предусматривались определенные отступления (изъятия) от общеимперских образцов в предстоящих реформах. Характерной особенностью преобразовательного процесса на Северном Кавказе в указанный период являлось то обстоятельство, что допускаемый на стадии подготовки реформ предел отступлений от российских правовых и административных норм в дальнейшем постоянно увеличивался. В конечном счете, эти отступления оказались очень значительны, поэтому на практике приближение к общеимперским порядкам оказывалось чаще формальным, чем фактическим
