Лето в пионерском галстуке - Катерина Сильванова

Песня закончилась, у Митьки с возмущенными возгласами забрали гитару, «чтобы больше не пел такой кошмар». Володя не моргая смотрел на Юрку, и казалось, что мира вокруг них просто не существует. Юрка не мог разобрать, какие сейчас у Володи глаза, что там внутри за эмоции. Это было больше, чем отчаяние и грусть, Юрке было почти физически больно заглядывать в них.

Володя стремительно поднялся с места, подошёл к нему, потянулся, будто бы хотел взять Юрку за руки, но одернул себя.

— Я всё-таки помогу Лене, отведу малышей в отряд и сразу вернусь… — И, понизив голос до шёпота, сказал: — Выйди минут через двадцать на дорогу, которая ведёт к пляжу, но смотри, чтобы никто тебя не заметил. Сделаем крюк, пойдём через лес, чтобы за нами никто не увязался.

Когда Володя с Леной увели пятый отряд, за гитару снова взялся Митька, но Ира Петровна уговорила его больше не петь грустное.

— Тогда пусть будет белый танец! Дамы приглашают кавалеров! — и заиграл узнаваемого с первых нот «Паромщика».

Юрка хотел было пересесть куда-нибудь в дальний угол поляны и тихо дождаться возвращения Володи, но к нему подошла Ксюша.

— Юра, пошли, потанцуем?

У Юрки сил не осталось, чтобы удивиться. Не думая, он кивнул, взял Ксюшу за руку и вывел к костру, туда, где танцевали другие пары. Ксюша обняла его за плечи и в этот раз совсем не так, как на той дискотеке, не по-пионерски. Случись такое раньше, Юрка бы уже лопнул от гордости, но сейчас он не чувствовал ничего. Просто кружился, топал ногами в ритм музыке, приобнимал Ксюшу за талию, как робот. До него даже не сразу дошёл смысл вопроса, который она задала.

— Юрчик, слушай… Нам тут сказал кое-кто, что у вас с Машей, оказывается, всё непросто и вы…

— Ещё бы было просто! — воскликнул Юрка, перебив. — Только никаких «нас» нет.

— Да? — деланно удивилась Ксюша. — А это правда, что вы поругались тогда из-за того, что она за тобой следит?

— За мной Маша просто ходит, а следит она за Володей.

— Да ладно? — Ксюша удивилась настолько, что толкнула танцующих рядом красного до корней волос Петлицына и Настю и наступила Юрке на ногу.

— Ну да, — просто ответил он. Пробежался глазами по поляне и увидел, что Маша одна-одинёшенька сидит на скамейке у костра, сложив руки на коленях, смотрит в землю. Юрке на секунду даже стало жаль её — настолько одинокий и грустный был у неё вид. Но тут же он понял, что Машина грусть — ничто в сравнении с расставанием, которое предстоит им с Володей. И мысли о ней мигом вылетели из головы.

— За Володей? Какой кошмар! И как ей это в голову пришло? — возмущалась тем временем Ксюша, для неё это действительно было новостью. — Это ж какой нужно быть дурочкой, чтобы следить за вожатым? Да пусть даже не за вожатым, а просто… Где вообще её гордость?

— Влюбленные люди иногда поступают очень безрассудно, — ответил Юрка и почему-то улыбнулся этой мысли. Вспомнил свой самый первый и самый безрассудный поступок — как поцеловал Володю тогда, на дискотеке, у щитовых. И чем всё это теперь заканчивается? Стоило ли это мимолетное быстротечное счастье того, чтобы теперь так болезненно расставаться, а потом всю жизнь вспоминать?

После танца пионеры стали играть в «ручеёк», а потом кто-то собирался прыгать через костёр. Юрку звали тоже, но он отказался, внимательно наблюдая за тем, чем занята Маша. Та вроде бы немного повеселела, когда Светка из третьего позвала её играть к костру. Благодаря ей получилось незаметно улизнуть. По крайней мере, Юрке так показалось.

Володя задержался минут на десять. Только Юрка подумал, что они разминулись, как увидел в темноте знакомый силуэт с рюкзаком за плечами.

— Ну что, готов? — спросил Володя. — Никто тебя не видел?

— Вроде нет, там все играют в ручеёк, специально ждал, когда Маша потеряет меня из виду. А что в рюкзаке?

— Лопатка, капсула и вещи, которые туда положим. И плед ещё… если решим посидеть там. Идём?

Они свернули на петляющую тропинку, ведущую в обход пляжа. В лесу было темно. С поляны доносились голоса пионеров и треск костра. Обычно, когда они ходили к иве, Юрка шёл впереди, потому что лучше знал лес, но сейчас, освещая дорогу фонариком, путь прокладывал Володя. А Юрку не покидало ощущение, что его ведут на казнь.

Они шли прощаться. Они шли туда, чтобы провести последние минуты вместе, сказать последние слова. И сейчас даже огонёк надежды, который весь день грел Юрку, едва теплился и норовил погаснуть совсем.

«Перестань! — приказал себе Юрка. — Мы же ещё встретимся, мы расстаёмся только на время!»

Он знал, что обычно время перед тем, чего очень не хочешь, тянется долго и дорога к иве должна была показаться Юрке длинной, но вот они уже миновали болотистую заводь и вышли из леса к обрыву. Осталось обойти его, опять свернуть в лес, а там — минут пять и брод.

Захотелось остановиться и повернуть назад. Будто если сейчас они никуда не пойдут, то ни расставаться, ни прощаться им будет не нужно. Юрка протянул руку к Володе, хотел вцепиться в пальцы, но запнулся от испуга — сзади окликнули:

— Володя! Юра! Эй! — Ира Петровна, светя фонарём, стремительно их догоняла. За Ирой шла Ксюша и Полина, а за ними — Маша. — Вы куда?

Володя не растерялся. Молча стащил с плеч рюкзак, вынул капсулу — замотанную в целлофан железную коробку с крышкой, в таких хранят крупу.

— Мы идём закапывать капсулу времени. Вот, — он протянул коробку.

— А мне почему ничего не сказали? — рассердилась Ира.

— Юра, ты что, не отпросился?

Юрку будто обухом по голове ударили — забыл! Стало стыдно, ведь Володя предупреждал его, что надо…

— Нет… Извините, Ира Петровна, я опять не подумал.

— Не подумал он! Я же за тебя отвечаю! Вдруг что-нибудь случится, а я даже не знаю, где ты!

Володя вздохнул и тихо попросил: