Гарри Поттер и Орден Феникса (Анна Соколова) - Джоан Роулинг

Гарри открыл глаза, и тут до него дошло, что этим неконтролируемым смехом заходится он сам. Смех стих, как только пришло осознание, Гарри, задыхаясь, лежал на полу, смотрел в потолок, а на лбу ужасно пульсировал шрам. Над ним, в крайнем волнении, склонялся Рон.

— Что произошло? — поразился Рон.

— Я… не знаю… — Гарри, задыхаясь, сел. — Он так счастлив… так счастлив…

— Сам-Знаешь-Кто?

— Что-то хорошее произошло… — прошептал Гарри. Его трясло так же сильно, как после сцены нападения змеи на мистера Уизли, и было совсем плохо. — Произошло то, чего он ждал.

Слова возникли так же, как тогда, в раздевалке гриффиндорской команды, словно устами Гарри говорил кто-то другой, при этом Гарри был уверен, что слова — правда. Он попытался перевести дух, чтобы его не вырвало на Рона. Хорошо, что Дина и Шеймаса нет, и на этот раз они его не видят.

— Гермиона попросила меня сходить и проверить, как ты, — растерянно пояснил Рон, помогая Гарри встать. — Она сказала, что после того, как Снейп поиграл с твоим разумом, твоя защита ослабеет… не переживай, надеюсь, рано или поздно, будет польза… — доведя Гарри до кровати, он неуверенно взглянул на него.

Гарри безучастно кивнул и рухнул на подушки, от неоднократных за сегодняшний день падений на пол все тело ныло, а боль в шраме так и не прошла. Он не мог удержаться от заключения, что первая попытка взять штурмом Окклюменцию вместо того, чтобы укрепить защиту разума, только ослабила ее, и мучился страшным вопросом — что же могло, четырнадцать лет спустя, так осчастливить Волдеморта.

Глава 25. Букашка на булавке

Сомнения Гарри разрешились уже утром следующего дня. Когда Гермионе пришел «Ежедневный Пророк», она развернула газету, глянула на первую полосу и взвизгнула так, что все, кто был по соседству, невольно повернулись к ней.

— Что? — в один голос воскликнули Гарри и Рон.

Вместо ответа Гермиона расстелила газету на столе перед ними и показала на десяток черно-белых фотографий, заполнивших всю первую полосу: девять портретов волшебников и на десятом — ведьма. Некоторые из сфотографированных молча скалили зубы, другие с наглым видом постукивали пальцами по рамке своих портретов. Подпись под каждым изображением включала фамилию и преступление, за которое тот был отправлен в Азкабан.

«Антонин Долохов», прочел Гарри под издевательски ухмыльнувшимся ему волшебником с вытянутым, бледным, порочным лицом, «осужден за убийство с особой жестокостью Гидеона и Фабиана Прюэттов».

«Алджернон Роквуд», гласило примечание к рябому мужчине с грязными волосами, который со скучающим видом прислонился к рамке своей фотографии, «осужден за выдачу секретов Министерства Магии Тому, Кого Нельзя Называть».

Но внимание Гарри привлекла фотография ведьмы. Как только он взглянул на газетную страницу, ему в глаза тут же бросилось ее лицо. Длинные темные волосы ведьмы на этом снимке неряшливо топорщились, хотя Гарри доводилось видеть их блестящими, гладкими и густыми. С полной высокомерия презрительной улыбкой, играющей на тонких губах, она смотрела на него из-под тяжелых век. Так же, как и у Сириуса, лицо ее хранило следы незаурядной былой красоты, но Азкабан, должно быть, заметно сказался на ее внешности.

«Беллатрикс Лестранж, осуждена за пытки и непоправимый ущерб здоровью, причиненные Френку и Элис Лонгботтом».

Гермиона подтолкнула Гарри локтем в бок и показала на заголовок над фотографиями, который Гарри пропустил, сосредоточившись на Беллатрикс.

— Блек? — вслух возмутился Гарри. — Но?..

— Тс-с! — в панике зашипела на него Гермиона. — Не так громко… просто читай!

Вчера ночью Министерство Магии заявило, что из Азкабана был совершен групповой побег.

Министр Магии Корнелиус Фадж дал интервью журналистам в своей личной канцелярии и подтвердил, что несколькими часами ранее десять заключенных строгого режима совершили побег, и маггловский премьер-министр уже поставлен в известность об угрозе, которую представляют эти личности.

«К нашему глубочайшему сожалению мы оказались в той же ситуации, что и два с половиной года назад, когда сбежал убийца Сириус Блек, — сказал вчера Фадж. — И нельзя отрицать потенциальную связь между этими двумя побегами. Такой неординарный побег предполагает содействие извне, и необходимо учесть, что Блек, как первый, кому удалось сбежать из Азкабана, мог оказать своим последователям неоценимую помощь. Мы допускаем, что эти личности, в числе которых и кузина Блека Беллатрикс Лестранж, сплотились вокруг Блека, как вокруг своего предводителя. Однако мы делаем все возможное, чтобы настигнуть преступников, и обращаемся к магическому сообществу с просьбой сохранять бдительность и осторожность. И ни в коем случае не вступать в контакты с этими личностями».

— Вот так-то, Гарри, — с перепуганным лицом прошептал Рон. — Вот почему вчера вечером он так радовался.

— Поверить не могу, — опешил Гарри. — Неужели Фадж обвиняет в побеге Сириуса?

— А что, у него есть из чего выбирать? — с горечью заметила Гермиона. — Вряд ли он скажет: «Извините, ребята, Дамблдор предупреждал меня, что к этому идет, азкабанская стража перешла на сторону Лорда Волдеморта»… Рон, хватит страдать… «а теперь и ближайшие сторонники Волдеморта сбежали». По-моему, он целых полгода потратил на то, чтобы всех убедить, какие вы с Дамблдором вруны!

Гермиона перевернула газетную страницу и принялась читать дальше, а Гарри огляделся по сторонам. Он никак не мог понять, почему же никто из соучеников не испугался, или уж, во всяком случае, почему никто не обсуждает жуткую новость с первой полосы, кроме тех, кто, как и Гермиона, ежедневно получает газету. Все остальные болтают о домашних заданиях, или о квиддиче, или кто знает еще о какой ерунде, а за этими стенами гвардия Волдеморта пополнилась еще десятью Искушёнными Смертью.

Гарри взглянул на стол преподавателей. Вот там-то все было по-другому: Дамблдор и профессор Макгонаголл тихо переговаривались, не замечая ничего вокруг, вид у обоих был крайне озабоченный. Профессор Спраут оперла «Пророк» о бутылку кетчупа и так увлеченно читала первую страницу, что даже не замечала, как с застывшей в воздухе ложки ей на колени мерно капает желток. Профессор Амбридж в дальнем конце стола в это время за обе щеки уписывала овсянку. Ее жабьи глазки с набрякшими веками по такому случаю даже не шарили по залу в поисках хулиганов. Она жевала, хмурилась и беспрестанно бросала злобные взгляды вдоль стола, туда, где так сосредоточенно беседовали Дамблдор и Макгонаголл.

— О, бо… — озадаченно начала Гермиона, не поднимая глаз от газеты.

— Что еще? — моментально спросил Гарри; нервы у него сейчас были натянуты как струна.

— Да это… ужас какой-то, — с потрясенным видом отозвалась Гермиона.

Она перегнула газету на десятой странице и передала ее Гарри и Рону.

Клиника имени святого Мунго обещает провести полное расследование инцидента, произошедшего вчера вечером: сотрудник Министерства Магии Бродерик Боуд, 49-ти лет, был найден мертвым в своей постели, задушенный комнатным цветком. Целители, вызванные на место происшествия, не смогли вернуть пациента к жизни. За несколько недель до кончины мистер Боуд в результате несчастного случая на рабочем месте получил травму.

Лечащий целитель палаты мистера Боуда, Мириам Страут, в чью смену и произошел этот инцидент, временно отстранена от работы, и получить от нее комментарии относительно вчерашнего оказалось невозможно, но маг-представитель клиники сделал следующее заявление:

«Клиника св. Мунго глубоко скорбит о кончине мистера Боуда, состояние которого стабильно улучшалось вплоть до этого трагического несчастного случая.

У нас ведется строгий контроль за художественным оформлением, разрешенным в палатах, но, по всей вероятности, целитель Страут, будучи загружена работой в рождественский период, упустила из виду угрозу, которую представляло растение на прикроватной тумбочке мистера Боуда. В связи с улучшением речи и двигательных функций пациента, целитель Страут поощряла его заботиться о растении самостоятельно, не подозревая, что это отнюдь не безобидный Цветылёк, а подстриженная Дьяволова петля, которая задушила выздоравливавшего мистера Боуда, едва он к ней прикоснулся.