Прежде, чем их повесят - Джо Аберкромби

А потом они выехали из тоннеля.

— Ух ты, — выдохнул Длинноногий. — Ух, ух, ух…

По обе стороны огромной площади стояли колоссальные здания. Из пелены дождя появлялись призрачные очертания величественных столпов и высоких крыш, вздымающихся колонн и огромных стен, сделанных словно для гигантов. Логен таращился, раскрыв рот. И все таращились — крошечная группа посреди громадного пространства, словно напуганные овцы в пустой долине, ждущие прихода волков.

Дождь шуршал по камням высоко над головой, падающая вода брызгала по скользкому булыжнику, текла по ветхим стенам, бурлила в трещинах дороги. Стук копыт казался приглушённым. Колёса телеги тихо поскрипывали и постанывали. Больше никаких звуков. Ни суеты, ни гомона, ни гула толпы. Ни криков птиц, ни лая собак, ни шума торговли. Ничего живого. Ничто не двигалось. Только огромные чёрные здания тянулись далеко в дождь, и рваные облака ползли по тёмному небу.

Они проезжали мимо развалин какого-то разрушенного храма — беспорядочное нагромождение плит и блоков, с которых капала вода. Части чудовищных колонн валялись по разрушенной мостовой, обломки крыш лежали там, где упали. Луфар глазел на вздымающиеся руины по обе стороны, и его мокрое лицо побелело, как мел, за исключением розового пятна на подбородке.

— Ад какой-то, — пробормотал он.

— Действительно, — пробормотал себе под нос Длинноногий, — весьма впечатляющий вид.

— Дворцы мёртвых богачей, — сказал Байяз. — Храмы, где они молились сердитым богам[29]. Рынки, где они покупали и продавали товары, животных и людей. Где они продавали и покупали друг друга. Театры, бани, бордели, где они потакали своим страстям, до того, как пришёл Гластрод. — Он указал на площадь и на долину из мокрого камня. — Это проспект Калина[30]. Главная дорога города, где жили самые важные горожане и их домочадцы. Она проходит почти напрямую от северных ворот до южных. А теперь слушайте, — сказал он, поворачиваясь в своём скрипучем седле. — В трёх милях к югу от города есть высокий холм с храмом на вершине. Камень Сатурлина, как его называли в Старое Время. Если нам придётся разделиться, то встретимся там.

— Зачем нам разделяться? — спросил Луфар, широко раскрыв глаза.

— Земля в городе… неспокойна, и склонна к сотрясениям. Здания древние, неустойчивые. Надеюсь, что мы пройдём без происшествий, но… опрометчиво было бы полагаться только на надежду. Если что-нибудь случится, направляйтесь на юг. В сторону Камня Сатурлина. До тех пор держитесь вместе.

Это можно было и не говорить. Все направились в город. Логен посмотрел на Ферро — её чёрные волосы торчали во все стороны, тёмное лицо было покрыто каплями влаги, она хмуро и подозрительно смотрела на здания по обе стороны.

— Если что-нибудь случится, — прошептал он ей, — помоги мне, а?

Она посмотрела на него, а потом кивнула.

— Если смогу, розовый.

— Ладно.

Хуже города, полного людей, может быть только город вовсе без людей. Ферро ехала, держа лук в одной руке, уздечку в другой, смотрела в обе стороны, вглядываясь в улицы, в зияющие окна и двери, стараясь заглянуть за ветхие углы и разрушенные стены. Она не знала, что ищет.

Но она будет готова.

Все чувствовали то же самое, она это видела. Она смотрела, как мышцы челюсти Девятипалого напрягаются и расслабляются, напрягаются и расслабляются, снова и снова. Он хмуро смотрел на развалины, не убирая руку далеко от рукояти меча. Шершавый холодный металл блестел от капель мороси.

Луфар подпрыгивал на каждый звук — от хруста камня под колёсами телеги, от плеска воды, капавшей в лужу, от фырканья лошадей. Его голова дёргалась то в одну сторону, то в другую, а кончик языка бесконечно облизывал прореху в губе.

Ки сидел, пригнувшись, в телеге. Его волосы качались вдоль сухопарого лица, бледные губы были сжаты в суровую линию. Ферро смотрела, как он дёрнул поводья, как сжал их так крепко, что жилы вспучились на тонких руках. Длинноногий во все глаза смотрел вокруг на бесконечные руины, слегка приоткрыв рот, ручейки воды то и дело стекали по щетине на его шишковатом черепе. В кои-то веки ему было нечего сказать — хоть какая-то польза от этого заброшенного Богом места.

Байяз старался выглядеть уверенно, но Ферро не проведёшь. Она видела, как дрожала его рука, когда он отпустил уздечку, чтобы стереть влагу с густых бровей. На перекрёстках она видела, как шевелятся его губы, наблюдала, как он смотрит в дождь, прищурившись, пытаясь определить верное направление. Видела его беспокойство и сомнения в каждом движении. Он знал не хуже неё. Здесь небезопасно.

Динь-дон.

Звук еле слышно донёсся сквозь дождь, словно звук молотка по далекой наковальне. Звук доставаемого оружия. Она привстала в стременах, стараясь расслышать.

— Ты слышал? — резко бросила она Девятипалому.

Он помедлил, посмотрел, прищурившись и прислушиваясь, в пустоту. Динь-дон. Девятипалый медленно кивнул.

— Слышал. — Он вытащил меч из ножен.

— Что? — Луфар уставился дикими глазами, нащупывая своё оружие.

— Там ничего нет, — проворчал Байяз.

Она вскинула ладонь, чтобы все остановились, соскользнула с седла и взобралась на угол соседнего здания. Наставила стрелу на лук, прислонив спину к грубой поверхности огромных каменных блоков. Динь-дон. Она чувствовала, что Девятипалый идёт за ней, осторожно двигаясь — его присутствие сзади обнадёживало.

Ферро скользнула за угол и упала на колено, вглядываясь в пустую площадь, усеянную лужами и вывороченными булыжниками. Там, на дальнем углу, стояла высокая покосившаяся башня. Под потускневшим куполом виднелись широкие распахнутые окна. В башне что-то медленно двигалось. Что-то тёмное покачивалось вперёд-назад. Ферро чуть не улыбнулась оттого, что ей есть куда навести стрелу.

Хорошее чувство, когда есть враг.

Потом Ферро услышала звук копыт, и мимо проехал Байяз, прямо на разрушенную площадь.

— Шшшш! — зашипела она на него, но он её проигнорировал.

— Можешь убрать оружие, — крикнул он ей через плечо. — Это всего лишь старый колокол, который звенит на ветру. В городе их было полно. Слышала бы ты их, когда рождался император, или короновался, женился, или возвращался с победой из очередного похода. — Он поднял руки, повысив голос. — Воздух раскалывался от их весёлого звона, и со всех площадей, улиц и крыш взлетали птицы, заполняя небо! — Он уже кричал, ревел во весь голос. — А люди заполоняли улицы! Высовывались из окон! И осыпа́ли возлюбленных лепестками цветов! И кричали, пока голоса не охрипнут! — Он рассмеялся и уронил руки, а высоко над ним позвякивал на ветру разбитый колокол. — Давным-давно. Поехали.