Наследие Рима. Том 2. Kрестовые походы - Олег Николаевич Слоботчиков

собрал своих баронов и в благородной речи возвеличил проделанную работу, поблагодарив Бога за оказанную им честь, позволив им захватить египетский лагерь, «там, где мы сейчас находимся», и чтобы отразить все атаки врагов, «нам пешком, а им верхом!» После этой двойной победы мудрость повелела французам не упорствовать и вернуть Дамиетту, пока еще было время. К сожалению, Людовик IX считал, что его солдатский долг запрещает ему отступать. Ошибка, подобная той, которую совершил бы Наполеон, если бы он упорствовал в Москве после пожара. Пятьдесят пять дней, с 11 февраля по 5 апреля, Луи цеплялся за берега Бахр-эс-Сегира что привело к смертельной ошибке. Страшная эпидемия, разновидность «испанского гриппа», с характеристиками дизентерии и брюшного тифа, поразила армию. Вдобавок султан Туран-шах, который тем временем прибыл в Каир, построил флотилию на Ниле, которая вскоре остановила любой водный конвой между Дамиеттой и христианским лагерем, перехватив таким образом припасы Людовика IX. Затем к тифу добавился голод во французском лагере, уничтоживший эту великолепную армию, которая без боя заметно таяла. Столкнувшись с этой ситуацией, Людовик IX наконец решил уйти в отставку.

Он снова пересек Бахр-эс-Сегир и продолжил путь к Дамиетте, не замечая, что его преследуют и вскоре окружают всю конницу мамлюки, преследующие его по пятам. Его последователи предложили ему бежать верхом, на скоростном курьере или на лодке по Нилу. Он с возмущением отказался расстаться с армией. Атаки мамлюков, сопровождаемые ливнем стрел, против элементов франкской колонны, которые они стремились сломить, не прекращались ни днем, ни ночью. Французские солдаты в ужасных физических страданиях – общая дизентерия, кожные заболевания, поражение слизистых оболочек, опухшие десны – были не более чем тенями. Чудом моральной силы Людовик IX смог оживить эту тифозную и умирающую армию. Несмотря на то что он дрожал от лихорадки и был истощен энтеритом, ему удалось сохранить дисциплину в своей колонне, которую он, ощетинившись пиками, не сломал, сопротивляясь всем атакам, вел к кантону Харамса, на полпути к Дамиетте. Но он и его семья превзошли предел человеческих сил. Несколько раз он терял сознание. Жуанвиль показывает его мучительно едущим сзади, верхом на маленькой лошади, рядом с Жоффруа де Сержин, который защищал его от мамлюков, «как добрый оруженосец защищает чашу своего господина от мух», «потому что каждый раз сарацины тоже сжимали их, Джеффруа взял свою пику, прислоненную к седлу, и, положив ее себе под мышку, он побежал к ним и прогнал их прочь». Но Людовик IX, измученный тифом, уже не мог держаться верхом. Прибыв в небольшую деревню Муниат Абу-Абдалла, Жоффруа де Сергин уложил его, умирая, в лачуге, в то время как Гоше де Шатийон сам защищал единственную улицу в деревне. Баллада о героизме. «Гоше де Шатийон стоял там с обнаженным мечом в руке. Увидев приближение турок, он подбежал к ним и прогнал их. Затем он возвращался, избавлялся от стрел, которыми он был прикрыт, и стоял в стременах, крича: Шатийон, рыцарь, мой верный, мне! И когда он видел, что турки входят с другого конца улицы, он снова брал меч и снова бросался на них. Так он сделал трижды. Эпилог этого грандиозного боевого подвига стал известен только после того, как турок привел обратно коня героя, крупье, которого было красное от крови.

В общем беспорядке, в отсутствие короля, которого считали мертвым, пока бароны пытались вести переговоры с египетскими генералами, ошибка или предательство сержанта привели к полной капитуляции армии. Мамлюки, опьяненные своей победой, немедленно вырезали некоторых пленных, особенно большинство больных. Сам Людовик IX лично оскорбился и пригрозил смертью, не потеряв при этом спокойствия. «На их угрозы он ответил, что он их пленник и что они могут поступать с ним так, как им заблагорассудится. Эта непоколебимая кротость, этот христианский стоицизм, внушился варварам.

Султан Туран-шах согласился на сделку: король заплатит пятьсот тысяч ливров за выкуп армии. Договор, каким бы трудным он ни был, имел двойную ценность: освободил французскую армию и оставил владения франков в Сирии нетронутыми. Его уже собирались начать воплощать в жизнь, когда революция с серьезными последствиями поставила под сомнение его положения и принципы.

2 мая 1250 года султан Туран-шах был свергнут турецкой гвардией мамлюков в дикой драме, которая по ужасу превосходит мрачные страницы Тацита. Его преследовали и выслеживали в ужасной охоте на Ниле, где он пытался спрятаться, наполовину утонувший, брошенный в воду сильными ударами сабли свирепым Бeйбарсом, затем он вытащил из воды, как рыбу, с помощью гарпуна. «Последний принц дома Саладина умер на глазах египетской толпы, и никто не мечтал помочь ему. Мамлюки, разгоряченные убийством своего султана, в то же время чуть не расправились с французскими пленными. Тогда в них возобладала жадность. Один из них, «Белый Жеребец», с руками, красными от крови Туран– шаха, ворвался в тюрьму к Сент-Луи: «Что вы дадите мне, тому, кто убил вашего врага?» – «И король отказался ему отвечать». Наконец, мамлюки ратифицировали договор, заключенный покойным султаном. Это соглашение, заключенное с такой болью, было практически бесполезным из-за событий Дамиетты. Когда Людовик IX уехал в Мансуру, он оставил свою жену Маргариту де Прованс, которая была беременна в Дамиетте. К тому времени, когда король был схвачен, она родила сына.

В эти ужасные минуты ему помогал восьмидесятилетний рыцарь, преданный слуга своей семьи. Мамлюки могли появиться в любой момент. Именно тогда произошел корнелианский диалог, о котором сообщил Жоинвиль. «Перед родами она удалила всех из своей комнаты, кроме этого рыцаря. Она опустилась перед ним на колени и умоляла его удовлетворить ее просьбу. Он поклялся в этом. Затем она попросила его, если сарацины прибудут, отрубить ей голову, прежде чем она попадет в их руки. И рыцарь ответил: «Мэм, я думал об этом. Несчастная женщина не закончила свои мучения. После ухода Людовика IX забота о Дамиетте была возложена на итальянских, генуэзских и других моряков. В панике из-за известия о катастрофе они собирались бежать, покидая площадь. Их трусость могла привести к расправе над королем Франции, за которую Дамиетта была как раз выкупом. Маргарита де Прованс была восхитительна. Это было на следующий день после того, как она легла спать. Она призвала к своей постели итальянских капитанов и в жалком заклинании вернула их к чувству долга: «Господа, ради Бога, не покидайте этот город, потому что вы видите, что монсеньор король погибнет, и все пленники с ним. Или, по крайней мере (а она показывала им новорожденного), смилуйся над этим маленьким существом и подожди, пока я встану. В конце концов