Есенин, его жёны и одалиски - Павел Федорович Николаев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Предсвадебные терзания. Одним словом, прошло три недели со дня вселения Есенина к Толстой, как между ними начались ссоры. 7 июля Софья Андреевна пометила в календаре: «Обедать к Като с Катей и Анной Абрамовной[126]. Ссора на улице. Я – домой. Он – к Анне Абрамовне. Он возвратился с В.И. Эрлихом. Ночью с Эрлихом ушёл».
Вольф Иосифович оставил описание ночи, проведённой с Есениным:
«Москва-река. Пятый час утра. Мы лежим на песке и смотрим в небо. Совсем не московская тишина. Он поворачивается ко мне и хочет говорить, но у него дрожат губы, и выражение какого-то необычайно чистого, почти детского горя появляется на лице.
– Слушай… Я – конченый человек… Я очень болен… Прежде всего – малодушием… Я говорю это тебе, мальчику… Прежде я не сказал бы этого и человеку вдвое старше меня. Я очень несчастлив. У меня нет ничего в жизни. Всё изменило мне. Понимаешь? Всё! Но дело не в этом… Слушай… Никогда не жалей меня! Никогда не жалей меня, кацо! Если я когда-нибудь замечу… Я убью тебя! Понимаешь? Если ты когда-нибудь захочешь писать обо мне, так и пиши: он жил только своим искусством и только с ним проходил через жизнь».
Днём 8 июля Сергей Александрович отсыпался (Толстая работала). Уходя из дома, оставил записку: «Соня. Прости, что обидел. Ты сама виновата в этом». Толстая отметила в календаре: «Вернулся ночью, разговор, измена».
То есть Софья Андреевна заподозрила жениха в связи с другой женщиной. Репутация его в этом отношении была известна, да он и сам не скрывал этого:
Что случилось? Что со мною сталось?
Каждый день я у других колен.
С. Есенин и С. Толстая
Тем не менее помирились, но осадок остался, и ночью, с 9 на 10 июля, Есенин уехал в Константиново. В родное село он попал в разгар сенокоса, в котором с удовольствием поучаствовал. На два дня выезжал на рыбную ловлю, чему посвятил стихотворение «Каждый труд благослови, удача!».
Но Сергей Александрович не только отдыхал, но и много думал: о себе, о пройденном пути и о том, как жить дальше. В итоге этих раздумий 14 июля он написал стихотворение, навеянное событиями последних дней:
Видно, так заведено навеки –
К тридцати годам перебесясь,
Всё сильней, прожжённые калеки,
С жизнью мы удерживаем связь.
Милая, мне скоро стукнет тридцать,
И земля милей мне с каждым днём.
Оттого и сердцу стало сниться,
Что горю я розовым огнём.
Коль гореть, так уж гореть сгорая,
И недаром в липовую цветь
Вынул я кольцо у попугая –
Знак того, что вместе нам сгореть.
То кольцо надела мне цыганка.
Сняв с руки, я дал его тебе,
И теперь, когда грустит шарманка,
Не могу не думать, не робеть.
В голове болотный бродит омут,
И на сердце изморозь и мгла…
Позднее под впечатлением поездки в деревню Есенин написал стихотворения «Я иду долиной. На затылке кепи…», «Спит ковыль, равнина дорогая…», «Я помню, любимая, помню…». Из Константинова Сергей Александрович вернулся 16 июля, в четверг, но в субботу уже не ночевал дома. С воскресенья по четверг следующей недели Софья Андреевна отмечала эти дни одним словом – «дура». 24-го суженый заявился, и Толстая записала: «Совсем сумасшедшая. Пять дней ничего не соображала». Где же пропадал Есенин с 19 по 22 июля? Нет, по кабакам и девкам не таскался, а проводил время очень даже культурно в Малаховке на даче А.И. Тарасова-Родионова.
Другой писатель, Дмитрий Фурманов, вспоминал: «Там Серёжа читал нам последние свои поэмы: ух, как читал! А потом на пруду купались – он плавал мастерски, едва ли не лучше нас всех[127]. Мне запомнилось чистое, белое, крепкое тело Серёжи – я даже и не ждал, что оно так сохранилось, это у горького-то пропойцы! Он был чист, строен, красив – у него ж одни русые кудельки чего стоили! После купки сидели целую ночь – Серёжа был радостный, всё читал стихи».
За ночь переговорили о многом. Коснулись, конечно, и вопроса о женитьбе Сергея Александровича. Есенин возбуждённо сетовал:
– Ну вот, жениться! А куда мне такому жениться?
В своём намерении жениться поэт разочаровался очень и очень быстро. Говорил об этом открыто и достаточно громко. Писательница С. Виноградская рассказывала:
«Он пришёл прощаться. Он уезжал на Кавказ. Лицо его было скомканное, он часто поглаживал волосы, и большая внутренняя боль глядела из глаз его.
– Сергей Александрович, что с вами, отчего вы такой?
– Да, знаете, живу с нелюбимой.
– Зачем же вы женились?
– Ну-у-у! Зачем? Да назло, вышло так. Ушёл я от Гали, а идти некуда. Грустно было, а мне навстречу так же грустно шарманка запела. А шарманку цыганка вертит. И попугай на шарманке. Подошёл я, погадал, а попугай мне кольцо вытащил. Я и подумал: раз кольцо вытащил, значит, жениться надо. И пошёл я, отдал кольцо и женился».
Случаю с кольцом Есенин придавал магическое значение.
Что касается опоэтизированного рассказа о танталовых муках поэта, главное в нём – упоминание о Бениславской. Есенин пытался помириться с ней, но женщина, оскорблённая им до глубины души, указала ему на дверь. Ну а дальше поэт с болезненным самолюбием и нездоровой психикой делал всё назло ей, а главное – себе, хотя и А.А. Берзинь, его вторая мама-нянька, остерегала от опрометчивого шага. Ей он сказал:
– Я человек честный, раз дал слово, я его сдержу.
В народе говорят: обжёгся на молоке, дует на воду. Так случилось и с Есениным. Перед его свадьбой к нему пришёл В.И. Эрлих, уезжавший в Ленинград. И Сергей Александрович не преминул дать младшему товарищу жизненное напутствие:
– Запомни: если я тебя позову, значит, надо ехать. По пустякам тревожить не стану. И ещё запомни: работай, как сукин сын! До последнего издыхания работай! Добра желаю! Ну, прощай! Да! Вот ещё: постарайся не жениться! Даже если очень захочется, всё равно не женись! Понял?
Последний совет Есенин посчитал главным и через два дня прислал Вольфу Иосифовичу открытку из Ростова-на-Дону: «Милый Вова, здорово. У меня – не плохая “жись”, но если ты не женился, то не женись».
Конечно, шутка,