Ïðîñòî ëþáîâü - Òàììàðà Âåááåð

Я хихикнула и порадовалась тому, что еще могла над чем-то смеяться.

– Нет, это как раз было весело. – Я со вздохом выдержала пристальный взгляд ее

изумрудных глаз. – Не злись на Келлана. Он был обижен, зол и хотел меня помучить. Ты

просто оказалась под рукой. Я только потом, много позднее, узнала, что спала-то ты с

Гриффином. – Я отстранилась и прищурилась на нее. – С Гриффином… ты серьезно?!

Анна закусила губу и чуть пискнула.

– Черт, дай же мне наконец рассказать тебе эту историю! Ты ведь понимаешь, что я

умирала?

Я зарделась, сменив три оттенка красного, по мере того как она выкладывала мне все,

решительно все, чем они занимались той ночью. К концу меня немного замутило, но я

выдавила слабую улыбку. Анна вздохнула и сунулась мне под бок. Спустя секунду она

проговорила:

– Ты же знаешь, я бы пальцем не тронула Келлана, если бы ты рассказала, что

происходит?

Я обняла ее:

– Знаю… Теперь ты понимаешь, почему я не могла ничего сказать?

– Нет… – помотала головой Анна. – Ну, может быть. – Она чмокнула меня в

макушку. – Я люблю тебя, Кира.

Мы лежали в обнимку, пока не принесли обед. Тут Анна вскочила и начала

распространяться о поисках работы и жилья – чего-нибудь стильного с видом на залив. Я со

вздохом принялась за свой «Джелло»[27]. Кто-кто, а моя сестра подыщет и то и другое еще до

захода солнца. Она поцеловала меня в затылок и обещала вернуться с хорошими новостями.

Но я была готова ждать ее в любое время.

После обеда я поспала еще и проснулась, когда мной занялась медсестра, а затем

заснула опять. Не знаю, чем была вызвана эта сонливость – травмой, действием препаратов

или тем тягостным обстоятельством, что я пока не хотела быть хозяйкой собственной жизни.

Но жизнь не оставляла меня в покое. Вечером вернулся Денни. Он коротко

улыбнулся, как только увидел, что я выгляжу чуть лучше – во всяком случае, пребываю в

большем сознании.

– Эй.

Он нагнулся, будто хотел поцеловать меня в губы, но вроде вспомнил, почему не

стоит этого делать, и чмокнул в лоб. Привычки… С ними бывает трудно расстаться.

На сей раз Денни присел не рядом со мной, а на стул возле кровати. У меня создалось

впечатление, что он выстраивал дистанцию, готовясь к окончательному разрыву, о

неизбежности которого знали мы оба. Его взгляд приковался к моему синяку, пока мы

беседовали о второстепенных вещах: он подал заявление об уходе с ненавистной работы, его

родители были потрясены его возвращением домой, да еще и без меня, он оставлял мне

машину, так как не мог позволить себе отправить ее морем.

Последнее ошеломило меня, и он глянул на мое лицо, готовое залиться слезами.

– Я знаю, Кира, что ты о ней позаботишься.

Его акцент был сердечен и мягок, и мне на секунду, лишь на секунду захотелось,

чтобы он оказался ближе.

Я же стремилась поговорить о вещах важных: о травме, вине, которую он, как я знала,

испытывал при каждом взгляде на меня, моей вине, оживавшей при каждом взгляде на него,

нашей любви, еще сохранявшейся, пусть даже несколько в ином роде, моем романе…

Но я отказалась от этого. Я была слишком измотанной, чересчур слабой и просто не

могла завести очередной тягостный разговор, будучи подключенной к этому чертову

пикающему монитору, который медленно сводил меня с ума. Вместо этого мы коснулись

лишь пустяков. Я рассказала, что Анна бросила все, явилась ко мне и сейчас, очевидно,

искала работу и жилье. Денни, похоже, был согласен со мной в том, что рано или поздно она

что-нибудь найдет.

Его брови взлетели, когда я сообщила, что буду жить с ней, и мне было видно, что он

хочет спросить о Келлане. Что бы они ни обсуждали, Келлан явно не сообщил ему, что

попросил меня на выход, – а может, и сам еще не знал этого в тот момент. Не сказал, что

тоже уходит от меня. Денни так и не спросил. Наверное, слишком боялся моего ответа. Или

опасался поддаться искушению остаться, скажи я ему, что между нами с Келланом ничего

больше нет. Опять же – возможно, ему уже было все равно, вот он и не интересовался.

Денни сидел со мной, пока ближе к вечеру не вернулась Анна. Она сдержанно обняла

его, и это поначалу меня смутило. Обычно Анна бывала более раскованной в своих

симпатиях. Но, когда она взглянула мне в лицо, я поняла. Он причинил мне вред, и его акции

мгновенно упали на несколько пунктов. Придется с ней поговорить, так как технически

Денни не собирался меня калечить и уж точно не был виноват в моих дурацких поступках.

Как она и сказала, дурой была я сама.

Повернувшись ко мне, Анна буквально засветилась, как только заговорила о нашем

новом жилье и ее новой работе в «Хутерс». Я вздыхала и слушала, как она обработала

старикана-домохозяина, который только и знал, что пялился на ее буфера: Анна посулила

ему тарелку горячих крылышек бесплатно при каждом посещении ресторана. Это решило

дело. Моя сестра умела добиваться своего от мужчин.

Денни тихо попрощался с нами и перед уходом поцеловал меня в лоб, не сводя глаз с

моего синяка. Когда он уже был в дверях и я испытала знакомый укол в сердце, до меня

донесся голос сестры: «Подожди». Они вышли вместе. Не знаю, о чем у них шел разговор, но

их не было добрых двадцать минут. Когда Анна вернулась и я спросила ее, она лишь

улыбнулась. Заинтригованная, но утомленная, я оставила все как есть. Может быть, они

уладили разногласия и теперь она будет относиться к нему помягче. Он и вправду не был

виноват в моих травмах.

Сестра просидела со мной еще несколько часов, пока не заерзала, и я сказала ей, что

беды не случится, если она уйдет налаживать связи. Анна лукаво ухмыльнулась и обещала

вернуться завтра днем. Я ни секунды не сомневалась, что в ее планах стояла встреча с

Гриффином, и радовалась, что он каким-то странным образом привлек ее, но все равно

решительно не понимала этого. А мне теперь жить с чудовищно проработанной картиной их

свидания в уме.

И точно: на следующий день Анна пришла и рассказала мне все об их нескончаемой

ночи. Если меня и могло что-то восхитить в Гриффине, так это его выносливость. Чуть позже

проведать меня пришли другие друзья. Мэтт и Эван поочередно обняли меня, испытывая

некоторую неловкость, однако всем видом выказывая поддержку. Эван выглядел особенно

виноватым, как будто считал, что должен был присутствовать на поле боя, или поговорить

предварительно с Денни, или бог знает что еще. Когда он собрался уходить, я клятвенно

заверила его в том, что он ни в чем не сплоховал. Он сделал то, о чем просили мы с

Келланом, а потому ни за что не в ответе. Эван кивнул, и его счастливая медвежья

физиономия озарилась улыбкой, когда он сгреб меня в охапку и шепнул, что отчаянно рад

моему благополучию.

Дженни и Кейт забежали вместе перед рабочей сменой, и Дженни не удержалась от

слез при виде моего изувеченного лица. Она стиснула меня в объятиях и твердила без

устали, как рада, что со мной все в порядке, и на работе все рады тому же, и все с

нетерпением ждут моего возвращения.

Я высвободилась и увидела, как по щеке Дженни сбежала слеза.

– Дженни… Я не могу вернуться к «Питу».

Ее голубые глаза расширились.

– Но… Почему, Кира?

Теперь уже я была готова расплакаться.

– Я не могу находиться рядом… с ним.

В палате воцарилась мертвая тишина, едва все поняли, о ком идет речь. Кейт с

Дженни переглянулись, а я гадала, не бродит ли Келлан внизу и не столкнулись ли они с

ним, как получилось с Анной. По взгляду Кейт и хмурому лицу Дженни я поняла, что так

оно и было.

У Дженни не нашлось аргументов против, и это лишь укрепило мое подозрение.

– Куда же ты пойдешь?

Я покачала головой, уже в слезах:

– Не знаю. Может, подскажешь – не нужна ли кому средненькая официантка?

Она печально улыбнулась и обняла меня:

– Ты лучше чем средненькая. Я поспрашиваю. Без тебя все будет не так, Кира… Не

так – и баста.

Чувствуя себя недостойной ее похвалы, я смогла только кивнуть и тоже обнять ее.

Она отстранилась, вытерла слезы и произнесла:

– Что ж, дружбе все равно не конец – ну и что, что мы не работаем вместе?

Я кивнула и утерла глаза:

– Иначе и быть не может.

Гриффин меня удивил – он тоже явился вскоре после ухода Дженни и Кейт. Конечно,

он больше рассчитывал подцепить у меня Анну. Он обнял меня и словил кайф, но я оценила

если не исполнение, то порыв. Сестрица отвесила ему шлепка и выбранила за готовый стояк.