Екатеринбург - Владивосток (1917-1922) - Владимир Аничков

Поручения были мелкие, и китайцы требовали их исполнения в трёхдневный срок и со значительной скидкой. Чиновники Казначейства отказывались исполнить работу ранее недельного срока. Всё это были голодные, измученные работой люди. Я пообещал заплатить сто иен и послать всем барышням по коробке конфет, если квитанции будут готовы в два дня. Чиновники просидели две ночи подряд и к назначенному сроку работу исполнили; это спасло меня от потерь.

Изданный Меркуловыми вынужденный акт банкротства не больно ударил по дисконтёрам. Ассигновки принимались ими по сорок процентов стоимости. Служащие, которые закладывали ассигновки, теряли на каждом рубле более шестидесяти копеек. Такое не снилось ни одному ростовщику. Но что было делать?

Чтобы оправдать ростовщические действия, должен сказать, что назначенный на место Исаковича управляющим Русско-Азиатским банком Десево открыл мне специальный счёт под разные валюты. Причём банк, начисляя двенадцать процентов годовых, брал комиссию в размере полупроцента с суммы вносимых обеспечений. Таковые постоянно менялись, и приходилось вносить за деньги сверх процента не менее двух процентов комиссии в месяц, что доводило стоимость кредита до тридцати шести процентов годовых.

Всё это привело меня к мысли написать проект о выпуске кредитных рублей, оплачиваемых не по предъявлении, а по тиражам. Это давало возможность правительству, пользуясь только поступлениями с таможни, выпустить до восемнадцати миллионов кредитных рублей с очень небольшим процентом стоимости кредитов. Не буду упоминать подробности проекта. Скажу лишь, что он рассматривался на заседании в присутствии Мусина-Пушкина, Дмитриева, правителя Кредитной канцелярии и меня.

Проект был принят ими единогласно, но был отклонён Меркуловыми. А через два месяца Спиридон Меркулов, выдав проект за свой собственный, утвердил его и опубликовал в правительственной газете.

В этом плагиате он был впоследствии уличён, но стоял на своём, что окончательно оттолкнуло мои симпатии от представителя власти.

Вслед за опубликованием этого уничтожающего ассигновки закона был выпущен и приказ о роспуске Народного Собрания. В ночь с 31 мая на 1 июня 1922 года собрались депутаты Народного Собрания и провозгласили свержение власти меркуловского правительства, вынеся постановление об аресте Николая Меркулова и заявив о переходе власти к Народному Собранию.

ПЕРЕВОРОТ ДИТЕРИХСА

Я почти никогда не бывал в кинематографе, но на этот раз ко мне зашёл генерал Болдырев и усиленно стал звать пойти с ним. Генерал был чем-то обеспокоен; спустя час к нему кто-то подошёл. После коротких переговоров Болдырев, не досидев до конца сеанса, предложил пройти к нему в контору.

Когда мы пришли, генерал сообщил мне о свершившемся перевороте и сказал, что чувствует и даже знает, что на него готовится покушение со стороны меркуловцев. Поэтому он опасается возвращаться на свою квартиру и просит меня оказать ночной приют. Я с удовольствием предложил Болдыреву устроиться на ночь у меня, но извинился, что придётся, за отсутствием отдельной комнаты, спать в общей зале со служащими.

Мы долго сидели за чаем, обсуждая положение. Генерал был уверен, что Меркуловы не уступят своей власти и будут бороться до конца. Не будучи поклонником братьев Меркуловых, он отдавал должное их энергии и работоспособности.

Ночёвки генерала продолжались несколько дней. По утрам он уходил в Народное Собрание и, вернувшись, сообщал нам обо всём происходящем.

По его словам, милиция, бывшая на стороне Меркуловых, явилась в Народное Собрание и потребовала ухода депутатов, угрожая в случае неповиновения применить силу. Но, пока шли переговоры. Собрание окружила дивизия воткинцев и ижевцев, которая выгнала милицию и заняла все входы и выходы. Вслед за ижевцами явился генерал Молчанов, начальник каппелевцев, и заявил, что он приемлет власть Народного Собрания и берёт на себя исполнение приказа об аресте Николая Меркулова.

Это была большая победа восставших депутатов. Против этих войск могли пойти только старковцы и морские стрелки.

Николай Меркулов тотчас же лёг в бест, т. е. предался в руки японцев.

Городской голова Еремеев, состоящий членом меркуловского правительства, принял сторону Народного Собрания.

Меркуловы со своими приверженцами заперлись в доме № 67 и под охраной частей войск генерала Глебова чувствовали себя вне опасности, памятуя запрещение японцев прибегать к оружию.

Положение становилось комичным. Чем же бороться с врагом, если оружие запрещено? Оставалось слово и газетные статьи… На балкон дома № 67 поочередно выходили Меркуловы со товарищи и произносили речи, громящие депутатов Собрания. В выражениях, они не стеснялись. Представители Народного Собрания тоже не остались в долгу и громили Меркуловых, называя их ворами и обманщиками. Но у Меркуловых оказалось преимущество. В их распоряжении оказалась газета «Слово».

Главным преимуществом Меркуловых оказались великолепная и обильная закуска и вино. Каждого, кто попадал к ним, ждало прекрасное угощение. Из окон квартиры дома № 67 часто слышалось весёлое «ура!». Народное Собрание совершенно пренебрегало этим простым, но сильно действующим средством.

Перед домом № 67 в первые дни переворота целый день стояла толпа, то аплодировавшая, то свистящая.

— Ну, послушали Меркуловых, пойдёмте и тех послушаем.

Порой толпу искусственно создавали войска и милиция, останавливая и прохожих, и трамваи.

Генерал Молчанов, принявший поручение арестовать Николая Меркулова, сперва тянул с ответом, а затем отказался от поручения, заявив, что без кровопролития сделать этого нельзя. А кровопролитие грозит разоружением всех русских войск, чего он допустить не может.

Между прочим, народные представители сообщали, что приказ Меркулова об уничтожении ассигновок будто бы даёт братьям хороший барыш. Ассигновки скупаются за грош сыном Николая Меркулова. Он и получает по ним через отца полным рублём.

Слухи действительно ходили. И я был рад, продав свои ассигновки приходившим комиссионерам по тридцать три сены за рубль, теряя на операции семь сен, но зато избавившись от большого убытка.

Начались засылки парламентёров к той и другой сторонам.

Пошли и перебежчики. Одним из первых оказался Еремеев. Это была большая победа Меркуловых в том смысле, что в эти дни один член правительства отсутствовал, а теперь появление Еремеева дало законный кворум, и Меркуловы могли говорить уже не лично от себя, а от Приамурского правительства.