Карл VII. Жизнь и политика - Филипп Контамин

без оснований подозревали в упорном англофильстве (он наверняка предпочел бы видеть в Гиени англичан нежели французов); 2. Он был слишком тесно связан с Бургундским домом; 3. У него были связи с Дофином; 4. Не могло быть и речи о том, чтобы вернуть ему герцогство Немур; 5. Королю был нужен Гастон де Фуа, хотя бы для того, чтобы контролировать Юг. Дело в том, что в 1459 году был если не заключен, то по крайней мере намечен союз между Хуаном Арагонским (который стал Хуаном II после смерти Альфонсо V в предыдущем году) и Карлом VII. Король должен был поддержать Хуана II в его борьбе против своего сына, а Хуан должен был поддержать Карла VII в его борьбе против герцога Бургундского. После смерти короля конфликт оставался открытым, несмотря на видимость примирения между Карлом Вианским и его отцом (21 июня 1461 года). Возможно, принц преуспел бы в своих начинаниях, потому что был в фаворе у Людовика XI, придерживавшегося противоположной точки зрения, чем его предшественник, но 23 сентября 1461 года Карл Вианский скоропостижно скончался в Барселоне. Вся эта "наваррская" история свидетельствует о последовательности внешней политики Карла VII, несмотря на ее кажущиеся блуждания[660].

Подобная тенденция прослеживается и в случае с Шотландией в период царствования короля Якова II Стюарта (1437–1460 гг.), о чем свидетельствует сохранившаяся довольно обширная переписка. Поражает относительная частота эпистолярных обменов и посольств, несмотря на затраты и расстояние, и даже опасность. "Великая дружба" и "старый союз" между двумя королями были ценным достоянием для обеих сторон. Разве у них не было общего врага — и какого врага! Не набирал ли Карл VII часть своей личной гвардии в Шотландии, и не нуждался ли Яков II во Франции, постоянно опасаясь вторжения своего могущественного южного соседа? Конечно, иногда возникали трения, как, например, когда несколько шотландцев во время осады Кана пятью годами ранее (в 1455 году) составили заговор с целью захвата короля и последующей передачи его англичанам. Точно так же Яков II хотел бы, чтобы Карл VII, встал на сторону его сестры, вдовы Франциска I, герцога Бретонского, чтобы она наследовала мужу, вместо Пьера II, брата покойного, или хотя бы отправил в ее родную страну, пока новый герцог не перестанет ее подозревать в попытках захватить власть. Существует даже адресованное Карлу VII письмо полностью написанное рукой короля Шотландии и затрагивающее эту тему. В конце 1456 года, в то время, когда казалось, что английская угроза становится все более явной, Яков II отправил во Францию посольство, которое король принял в начале 1457 года. Шотландцы призывали Карла VII либо направить в Англию армию под руководством одного или нескольких принцев крови, либо предоставить деньги и артиллерию — оружие, которое очень ценил шотландский король, — а также дать рекомендации по ведению войны против англичан. Сохранился как официальный текст ответа шотландцам, так и его более лаконичный черновик, который, должно быть, был представлен королю до того, как был сформулирован окончательный вариант. Карл VII мудро отказался давать советы относительно ведения войны: "В военных делах неправильно делать то, что первым приходит на ум, и нельзя давать советы на все случаи жизни". Ответ также содержит целый геополитический отчет о положении королевства Франция, в котором говорится, что король вынужден вести непрерывное наблюдение, связанное с большими затратами, за не менее чем 400 лигами побережья "от Испании до Пикардии", а жители Гиени "втайне все еще склоняются к англичанам", пересечь Ла-Манш и высадиться в Нормандию можно всего за шесть часов (а враги знают, где высадиться), Бретань, Пуату и Сентонж "постоянно постоянно находятся под угрозой вторжения врагов, поскольку они расположены на побережье". Не было обойдено вниманием и весьма подозрительное поведение герцога Алансонского, который на несколько месяцев был заключен в тюрьму (суд над ним должен было состояться в следующем году). А тут еще и дело Дофина, за которого Яков II счел нужным ходатайствовать в письме от 9 октября 1456 года. Короче говоря, "король не без оснований был настороже и ожидает угрозы со всех сторон". Это был явный отказ на предложения шотландцев, хоть и высказанный в весьма вежливой форме, только отправка небольшого количества артиллерии была очень обтекаемо одобрена[661]. Тем не менее, интересы двух королевств во многом совпадали, так летом 1457 года флот под предводительством Великого сенешаля Нормандии, Пьера де Брезе, совершил рейд на южное побережье Англии и разорил окрестности Сандвича (Сануиджа). Экспедиция была успешной лишь наполовину, но добыча была далеко не ничтожной, и шотландцы могли только радоваться, что она вообще состоялась[662].

Король, герцог Бургундский, Дофин и другие

На протяжении всех этих лет внимание короля занимали три основные проблемы: его отношения со старшим сыном, который был его занозой в боку и решительно не поддавался управлению; отношения с Филиппом Добрым, которого король из зависти и обиды хотел поставить на место и даже унизить, при этом не рискуя слишком многим; политические перипетии в Англии, поскольку мирный договор был практически недосягаем, а английские армии, несмотря на проблематичность их сбора и на разгромные поражения при Форминьи и Кастильоне, продолжали внушать страх, особенно, если они смогут найти союзников на континенте.

В 1450 году 27-летний Дофин, несомненно, стал настоящим правителем своего княжества Дофине, из которого он хотел сделать суверенное государство, в частности, с помощью историографических исследований, которые он поручил Матье Томассену. Людовик установил сильную и довольно жесткую власть над страной и ее жителями. Возможно, что в Дофине его даже за это ценили. Наконец он решил жениться, не посоветовавшись с отцом, что полностью противоречило французским обычаям. Дофин выбрал в жены Шарлотту, дочь Людовика I, герцога Савойского, который был сыном Амадея VIII или злополучного антипапы Феликса V. В конце концов, этот выбор был оправдан как средство возвращения герцогства во французскую орбиту и отказа от сотрудничества с Бургундией. Более того, герцогство Савойское, "ворота в Альпы", было ключом к вмешательству в дела Италии. Будучи хорошо информированным о затеях своего сына, король отказал ему в своем согласии на брак, но Людовик это проигнорировал, и свадьба была отпразднован 9 марта 1451 года в  столице герцогства Савойского, Шамбери. В это же время состоялся еще один брак — Амадея, принца Пьемонтского, сына герцога Людовика I и будущего герцога Савойского (1465–1472), с Иоландой, дочерью Карла VII, родившейся в 1434 году и воспитывавшейся при савойском дворе у своих будущих свекров (так часто бывало). Брак старшего сына, заключенный без его одобрения, вызвал большое недовольство короля. Предполагалось даже вторжение в Дофине и Савойю, тем более что некоторые дворяне, изгнанных из герцогства, обратилась к Карлу VII "как к самому высокому и благородному королю в мире и являющемуся прежде всех других самым христианнейшим королем, защитником Церкви, главой и опорой всего дворянства, к которому все люди, страдающие от тирании, обращаются за суверенным правосудием" (май или июнь 1451 года). Герцог Савойский вполне обоснованно испугался и решил подчиниться, заключив с Карлом VII, 27 октября 1452 года в Клеппе, договор о вечном союзе. В результате Дофин оказался в полной изоляции.