Карл VII. Жизнь и политика - Филипп Контамин

зверя" с захваченных им земель в Европе, особенно если бы ему помог Карл VII. Но Бог не допустил этого из-за того небрежения, в котором христиане держали свою святую религию, особенно те, кто отвечал за ее защиту[673].

Похоже, что Ладислав умер от чумы или какой-то другой эпидемии, но слухи о его отравлении были широко распространены. Согласно одному из них, однажды король съел яблоко после вечерни и сразу же позеленел, как трава, а через три часа умер. Виновниками считались те, кто в то время правили в Богемии и боялись, что их сместят, когда Ладислав женится на французской принцессе. Согласно другому слуху, поведанному Филиппом де Коммином, Ладислав был влюблен и обещал жениться на женщине, отвечавшей ему взаимностью; когда же она узнала о планах сватовства к принцессе Мадлен, то в порыве ревности "угостила его отравленным яблоком" — яд был нанесен на лезвие ножа, которым преступница разрезала фрукт. Коммин даже говорит, что узнал это от родного брата ревнивой королевской любовницы[674].

Шатлен же задается вопросом: если Бог допустил эту внезапную смерть, то, возможно, потому, что хотел помешать королю совершить дурной поступок, напав на герцога Бургундского, который показал себя таким верным, таким смиренным, таким почтительным и который милосердно простил его за убийство своего отца, Иоанна Бесстрашного. И даже Коммин, которого довольно легко можно счесть за еще одного Макиавелли, выдвигает свое небольшое теологическое объяснение произошедшему. По его словам, после смерти Яноша Хуньяди в 1456 году, Ладислав вел войну за контроль над Венгрией с двумя сыновьями покойного регента. В итоге Ладислав приказал казнить Ласло, старшего из них, и заключить в тюрьму в Буде младшего, будущего короля Матьяша Корвина,  но сам в Венгрии "почти никогда не появлялся", возможно потому что "Господь был доволен услугами", которые регент Янош Хуньяди оказал христианскому миру[675].

Английская угрозы

В феврале 1459 года бургундское посольство прибыло в замок Монбазон, где тогда находился король, и вскоре было публично им принято. Произошел классический обмен претензиями. Герцог Филипп считал Карла VII неблагодарным, поскольку именно Аррасский мир позволил ему вернуть Париж. Что касается короля, то он считал, что его столица была отвоевана в основном коннетаблем Франции и графом де Дюнуа, с незначительной помощью небольшого бургундского отряда под командованием сеньора де Л'Иль-Адама.

Ситуация оставалась напряженной, особенно из-за Люксембурга. 10 апреля Пий II значительно обновил декреты своих предшественников, осуждавших тех, кто нарушил бы Аррасский мир. 27 июля Шарлотта Савойская родила Людовику сына Иоахима, крестным отцом которого стал герцог Бургундский. Дофин написал об этом радостном событии королю, своему брату Карлу, городу Парижу, Парламенту и Счетной палате. Карл VII ответил холодно, просто подтвердив получение известия и высказав сожаление, что не был проинформирован о беременности невестки; а вот если бы он знал об этом, то позаботился бы о том, чтобы была соблюдена "положенная в таких случаях и принятая в королевском доме Франции торжественность". Так или иначе, но Иоахим умер 29 ноября того же года.

Для спора по Люксембургу каждый участник готовил свои юридические аргументы, но люди герцога оставались на оккупированной территории.

Тем временем здоровье короля продолжало ухудшаться. Дипломаты всей Европа знали об этом, но особенно внимательно за ситуацией на родине следил Людовик, который имел своих шпионов при французском дворе. В окружении Карла VII мнения разделились: объявлять войну Бургундии или нет? Сохранился протокол заседания королевского Совета, состоявшегося в Вильфранш-ан-Берри 26 и 27 июля 1460 года в резиденции графа дю Мэн. Кроме последнего, присутствовали маршал Лоэак, граф де Даммартен, Этьен Шевалье и Пьер Дориоль. Все они были людьми влиятельными и опытными[676]. "Монсеньор дю Мэн поставил на обсуждение вопрос о том, что следует посоветовать королю в отношении монсеньора Бургундского. Состоялись серьезные дебаты, и с обеих сторон было приведено несколько доводов, ввиду неповиновения, которое в прошлом оказывалось и продолжает оказываться каждый день монсеньором Бургундским в его владениях в королевстве Франция, в которых письма, мандаты или ордонансы короля и постановления суда Парламента ни в коей мере не выполняются". Напротив, герцог "изо дня в день предпринимает некие действия или наносит ущерб суверенитету, который король как по клятве, данной при его коронации и помазании, так и иным образом обязан охранять и защищать, учитывая также перемирия, заключенные монсеньором Бургундским без согласия короля с англичанами, его древними врагами". Проще говоря, для войны было как минимум два повода: отказ герцога подчиниться суверенитету короля, особенно в вопросах правосудия, и одностороннее заключение перемирия с англичанами, что подразумевало, ущемление королевского суверенитета, касавшегося и дипломатических дел. Формально король имел право контролировать внешнюю политику герцога Бургундского. "И чтобы лучше приступить к исполнению сказанного, король, похоже, должен сначала усилить охрану своих земель, как Гиени, так и других, где ему может угрожать опасность". "Кроме того собравшиеся сеньоры должны тщательно продумать, сколько ордонансовых рот и какое количество других людей следует привлечь, а также сколько артиллерии держать наготове", чтобы король имел достаточно сил для осуществления задуманного предприятия, какое бы сопротивление ни оказал герцог Бургундский, "потому что в противном случае король может понести ущерб и будет вынужден начать длительную войну, которая, невыгодна ни самому королю, ни его королевству, из-за многих  и больших неудобств, которые могут возникнуть". Конечно, все аргументы в протоколе не перечислены, но мы можем предположить, что советники короля опасались оппозиции внутри самого королевства (Париж и его округ, Нормандия, Гиень, не говоря уже о Бретани), а также сближения Филиппа Доброго с Англией. Короче говоря, на повестке дня была осторожность, осторожность и еще раз осторожность.

На самом деле, Карл VII, какими бы ни были его обиды, мог выступить против Бургундии, только если был бы уверен в проблемах у своих бывших противников. Англия находилась в разгаре гражданской войны: с одной стороны Генрих VI, королева Маргарита Анжуйская и их сын Эдуард, принц Уэльский (партия Красной розы), с другой — Ричард, герцог Йорк[677], граф Уорик (капитан Кале), лондонский Сити (партия Белой розы). Карл VII, по понятным причинам, поддерживал королеву Маргариту, которая доводилась ему племянницей, и по тем же причинам Филипп Бургундский был на стороне дома Йорков.

15 октября 1459 года ланкастерская партия одержала победу при Ладлоу. 10 июля 1460 года герцог Йорк одержал победу в битве при Нортгемптоне. Но 30 декабря он потерпел поражение и был убит в другом сражении, при Уэйкфилде. Вскоре была предпринята попытка свести вместе Дофина, который был в этом заинтересован, поскольку, в конце концов, его финансовая зависимость от герцога была несколько унизительной, и его отца. 21 марта 1461 года последний, хотя и очень ослабевший, настоял на том, чтобы лично ответить посланнику своего сына, Жану, сеньору де Монтепедон. Он был поражен тем, что Дофин из-за недоверия отказывается встретиться с представителями своего отца. Что! Людовик отказался видеть этих добрых слуг короны, "которые так честно и доблестно трудились в великих делах этого королевства и противостояли проискам старых врагов". Но пусть он успокоится, ведь принцы крови и народ трех сословий любят своего короля и надо полагать, что они ни за что не