Четыре выстрела: Писатели нового тысячелетия - Андрей Рудалёв
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ощущение личной червоточины преследует Горяинова. Слушая владычку, он ощущал, что его голова очищается слоями, как луковица. А что в сердцевине? Вдруг там «извивается червь»? Этот червь возникает и в финале, когда герой констатирует, что «его жизнь разрублена лопатой как червь: оставшееся позади живет само по себе».
Владычка Иоанн говорит Артему, что Господь «хочет побудить тебя к восстановлению порядка в твоем сердце». Всё, что происходит вокруг, – это «просвещение нашего сознания». Ведь тот же Артем притягивает к себе на какое-то время героев романа. Например, Крапина или Василия Петровича, который чуть ли не мечтал увидеть в нем своего сына. Поэт Афанасьев вообще считал, что через Артема, через его фарт можно спастись. Владычка Иоанн отмечает у Артема доброту и умение прощать: «Сам никому не угождая… прощал всех». То есть герой далеко не безнадежен, он мог бы стать тем новым человеком, о котором, возможно, и мечтает Эйхманис. Но… Он не подчинился обаянию начлагеря, не последовал и за владычкой, который надеялся на его сердце – «незримого рулевого». Иоанну он заявил: «Я твоя неудача». Прибился на свой край…
Рефлексия Артема заключается в его действиях, поступках. «У тебя нет ни желаний, ни мыслей. Твои мысли – твои поступки», – говорила Галина. Он, будто лермонтовский «Листок», который «несет ветром по дороге», и давно уже отвык рассчитывать на свою волю, она живет лишь в мечтаниях. Герой сам осознаёт это и выговаривает себе: «Твоя привычка ни о чем не думать и жить по течению – убьет тебя!»
«Твое понимание живет отдельно от тебя», – отметила Галина. И это замечание характеризует разрыв человека. Показывает, что его воля не властвует над ним, не руководит его поступками: «Ты никаких усилий не делаешь и обычно не знаешь о том, что понимаешь».
Часто его поступки совершенно бессознательны. После того как он не стал пользовать бабу, автор отмечает, что он «сам не знал, зачем всё это сделал». Это та же внешняя воля ветра, а не разума, которая движет Артемом. А возможно, и подсознательное желание внутреннего самосохранения – избежать горения в аду (вспомним, что он замечает: «и вечно гореть в аду»).
Артем старается не рефлексировать, потому что это тоже средство к спасению, к тому, чтобы не сломаться. Знание умножает скорби. Он выговаривал себе: «И я тоже стал много думать… А думать не надо, потому что так тебя начнет ломать, и скоро сломает».
Кстати, если говорить о пустоте Горяинова, которую отмечают некоторые критики, то этот внутренний вакуум, как ни странно, роднит его с Эйхманисом. В гневе Василий Петрович характеризует начлагеря «гробом поваленным». Красивая завлекательная внешняя форма, но внутри «полный мерзости и костей», да и тех же червей.
Во всех своих сферах деятельности на Соловках Артем терпит фиаско, скачет с места на место, нигде долго не задерживаясь. Мечется, как сомнамбула. Эйхманис много что успел сделать на Соловках, но многое и побросал. Затеяв искать клады, он уехал в Кемь. В итоге и весь его проект терпит крушение.
На Секирке Артем не раскаивается публично, вместе со всеми. Даже в этом хочет быть наособицу, на своем крае. Его перерождение внутренне, и оно, естественно, происходит. Во время общего секирского покаяния и Артем повторял: «Я здесь! Я! Какое богатство у меня! Весь как в репьях! Как в орденах! Да есть ли такой грех, которого не имею?» Можно предположить, что свое покаяние он хочет донести напрямую до Бога. Но с ним не происходит перерождения, он не стал новым человеком и постепенно растрачивал свой фарт, пока не был зарезан уголовниками. Соловки его так и не отпустили, Горяинов завяз в них, как в болоте. Разгуливая, из-за отсутствия другой обуви, в болотных сапогах, он заметил: «Болотные сапоги, потому что ты – в болоте!» Даже побег его с Галиной прошел будто по кругу: когда блуждаешь, то всё время возвращается в одно и то же место.
В финале он стал безразличным ко всему, обмельчал, стерся, потерял лицо: «Сам пропал, как будто его потянули за нитку и распустили». Осознавая свои грехи, в которых он «как в репьях», Артем не нашел силы для избавления от них и потерял себя. Между ангелами и бесами он не принял ничьей стороны, а потому растворился в пустоте. На это же обречен и соловецкий проект, в котором, как считал Горяинов, создается новый человек. Жизнь страны, так же, как Артема, оказалась разрубленной на две части.
Сам автор считает, что «перековка провалилась, но никакого желания уморить столько людей у большевиков не было. Ад случился не по искреннему желанию его совершить, а в силу человеческой природы и обстоятельств» (http://www.vedomosti.ru/library/news/25537101/intervyu-zahar-prilepin-pisatel). Потому что эксперимент этот был против человеческой природы.
По кому звенит секирский колокольчик? Он звонит по тебе. Колокольчик, несущий «смертный звон», – это и есть музыка преображенной в лагерь обители. Раньше он пробуждал монахов. В «Соловецком патерике» звон этого «будильного колокольчика» сравнивается с гласом «архангельской трубы, имеющей в последний день мира возбудить умерших». Здесь с ним приходит надзиратель, чтобы увести на расстрел новую жертву. Вместо преображения – казнь.
Прилепинский Горяинов пребывает в мучительном борении, в поиске веры и одновременно отторжении от нее. В самом начале книги он не отвечает на вопрос вкрадчивого Василия Петровича о своей вере, дважды отказывается принять Евангелие от владычки. Находясь на самом страшном месте Соловков, на Секирке с ее жутким холодом и голодом, как в самых страшных глубинах ада, он расковырял известку у нар, и там обозначился лик святого. Горяинов исцарапал этот лик ложкой, за что был жестоко избит. А ведь этот лик был ему притягателен, в нем он увидел себя: «Когда бы не длинные волосы и борода, изображенный на росписи человек был бы очень похож на него самого». Эта возможность – путь, который открылся Горяинову под известкой, но он его отверг.
Таков Артем Горяинов – человек своего времени, балансирующий между верой и безверием, между ангелами и бесами, между Богом и чертом, пытающийся услышать свое откровение, свой путь ко спасению, но так и не находящий его и в итоге ставший безразличным ко всему, тенью себя…
Если Соловки – это ковчег времен нового потопа, то Артем вполне может сойти за библейского Хама, сына Ноя. Он увидел наготу отца своего, за
