Гроза над Миром - Венедикт Ли

— Ратушу разбило! Полностью… рухнула. Сейчас порт лупят, корабли горят на рейде. От Виолы в бедняцкие кварталы вошел десант, жгут дома, все подряд. И… твой Гордей взял Бренду…

Голос ее задрожал.

— Наоми! Арни обещал порушить город… за тебя. Зачем? Всеобщая гибель, ты этого хочешь, Наоми?

Вид Бренды был страшен. Коротко остриженные волосы почернели от запекшейся крови, ее засохшие струйки вертикальными полосами делили лоб. Правый глаз почти не открывался, разбитые губы безобразно распухли. Неяркий свет в комнате слепил ее, в уголках глаз выступили слезы.

Бренду усадили на пол, спиной к стене. Ее вытянутые мускулистые ноги были туго замотаны широким ремнем. Испачканные в жирном черноземе руки также притянуты сзади к туловищу веревкой, обвитой еще и вокруг горла. При любой попытке освободиться Бренда задушила бы сама себя.

Как ни была Пини зла на свою тетку, но, увидев ее беспомощную, жестоко избитую, растерялась. Губы Бренды в болезненном усилии раздвинулись в улыбке, на подбородок упала густая капля крови. В глазах читались слитые воедино немыслимый ужас и сумасшедшая радость.

— Ничего, Пини… Ничего… Дотронься до меня… пожалуйста. Я… я… У меня был нервный срыв, но теперь я в порядке, не бойся.

— Мы схватили ее на Черном кладбище, — пояснил Гордей. — Бродила среди могил, пыталась раскапывать руками…

— Я… искала… Пини… — оказывается, Бренда умела плакать.

Пини вытерла платком ей лицо.

— Рон! — Наоми заговорила резко и властно, — Осмотрите ее. Потом Гордей устроит ее в подвале. Ни в коем случае она не должна иметь возможности освободиться, головой ответите, Гордей!

Бренда вжалась лопатками в стену. А Наоми медленно подошла к ней, дрожащая, как не знаю кто. Ее, победительницу, мучил страх перед поверженным врагом! Но она пересилила себя.

— От судьбы не уйдешь, правда, Бренда? Наверное, мне суждено утонуть.

И залепила ей крепкую пощечину, так что Бренда стукнулась затылком о штукатурку. Но даже не охнула, только облизала губы.

— Может, ты — сам дьявол… и напрасно бороться. Не верю. Такая низкая душонка — только у человека. Не в пример тебе: выдержу все, делай со мной, что хочешь. Тело мое будет выть, и корчиться, но душа тебе не подвластна.

Я напрасно боялся за Наоми, она вдруг совершенно успокоилась.

— Простите, Бренда. Нехорошо я сделала. Даю слово, что ни я, ни кто из моих друзей не причинит вам снова физической боли. Не думаю пытать вас, верьте. Но, знайте: бывает другая боль, которой не выдержать.

Гордей ловко приковал Бренду к стене подвала, так что нечего было и мечтать о бегстве. Все, что она могла, это сидеть или лежать, насколько позволяла длина цепи.

Я осмотрел нашу знатную пленницу, промыл ссадины и порезы, пришлось наложить и пару швов. Бренда стоически вытерпела все.

— Что вы даете мне… Гаяр? — она отвернулась от протянутого ей стакана.

— Вода. И немного обезболивающего.

— Черт с вами. Травите… мудрейший Гаяр. Всегда знаете, чью сторону вовремя принять.

Выпила жадно, перевела дыхание.

— Но как?! Как случилось? Я не ошибаюсь, видя мертвого!

Я тщательно взвесил ответ.

— Бренда… Так понимаю: вы переживали сильно, узнав о намерении Пини совершить самоубийство?.. Учтите, она осталась жить постольку, поскольку мне удалось вытащить Наоми с того света. Примиритесь же с тем, что Бог спас вашу жертву, сохранив тем самым и жизнь вашей племянницы.

— …Попытаюсь. Но расскажите, как?

Я пожал плечами и, каюсь, не сдержал издевку:

— Повешенье — технически простой и очень зрелищный вид казни. Только не слишком надежный, вот вы и оплошали. Практики не хватило, что ли? Вам бы часа на два оставить тело висеть, ах… да, нужна охрана, никто не хотел мокнуть под дождем! Тогда — контрольный выстрел или рывок за ноги, чтобы гарантировать смерть. Тоже забыли? Агония вышла долгой, (так вы хотели?) и сердце Наоми остановилось за секунды до того, как мы с вами это проверили. А дальше… «Гаяр — великий врач» — ваши слова? Я не упустил шанса, а вы даже катафалк не охраняли, и позволили нам укрыться у Братьев…

Бренда застонала.

— Это вы — дьявол… В вас такая безнадежность была, вы навсегда с ней прощались. И я уверилась… Беда мне, что я вас не вижу.

Со зрением у нее все оказалось в порядке, чего нельзя было сказать о потрясенной душе. И я продолжал нагнетать давление:

— Зачем вообще понадобилась публичная казнь? Легко было убить Наоми в тюрьме, но, нет, вы жаждали триумфа. И спешили, спешили, не желали видеть надвигавшейся непогоды… Нельзя откладывать, вдруг Вага передумает или еще что случится. И, добились своего!

Вы сделали больше, чем я, вернувший Наоми жизнь. Вы спасли ее общественную репутацию. После плачевного финала с «Громовержцем», Наоми из девочки-героя стала никем: взбалмошной идиоткой, взявшейся не за свое дело и виртуозно его провалившей. А вы создали мученицу, символ. Умри Наоми — и ничто не изменится противникам Ваги достаточно написать на своем знамени ее имя.

А теперь о другом, точнее о другой… Вы любите свою племянницу?

— Она мне… — Бренда окончательно потеряла самообладание, — Да! Да!! Шантажируйте меня еще и этим! Она — все, что у меня есть!

— Пини на редкость здравомыслящая девушка. Прежде чем совершить романтическое самоубийство у трупа подруги, она постаралась убедиться, что та и в самом деле испустила дух. Вот так обе и вытянули счастливый билет. Ради любви к Пини умерьте вашу ненависть к Наоми. Вспомните: в старину выжившего после казни миловали. Будьте же снисходительны.

Она ответила не сразу.

— Может, вы еще пожалеете…

— Договаривайте, Бренда!

— Отвалите…

— Мы пожалеем, что Наоми не умерла?

— Да. И будет поздно. Я не намерена бороться дальше. Если она сохранит хоть каплю совести, то когда-то станет судьей самой себе.

Когда я вернулся, Пини дремала на постели Наоми, а сама она, сидя на краешке, косилась на меня.

— Вы с ней любовью занимались так долго?

— Читали друг другу Евангелие. Я — от Рона Гаяра о милости к падшим, она — от Бренды Картиг о бедствиях грядущих.

— И кто уверовал?

«Каждый остался при своем», — хотел ответить я, но поперхнулся словами. Только теперь заметил: чувство юмора Наоми вроде бы сохранила, но за все время со своего воскрешения не улыбнулась ни разу.

Далеко в городе разорвался очередной снаряд. Залпы к вечеру стали реже, но приобрели зловещую регулярность.

— Треть орудий ведет огонь, у остальных охлаждают стволы, — равнодушно заметила Наоми и вдруг попросила, — Помогите мне, — снова усаживаясь в позу лотоса, лицом к узкому, выходящему на север, окну.