Антихрист - Александр Кашанский

Аллеин, в общем-то, не любил размышлять. Он привык действовать, исполняя волю Бога. Уже много тысячелетий у Аллеина была достаточно простая работа в этом мире — провожать и встречать души и помогать людям обретать веру в добро. Он, как и другие духи, всегда получал четкие инструкции и исполнял их беспрекословно. Теперь он был свободен в принятии решений, точнее — не получал никаких указаний. Это Аллеина совершенно не радовало, он страдал от обрушившейся на него свободы. Он чувствовал, что молчание Творца предвосхищает конец существования его, Аллеина. Хотя то существование, которое он вел сейчас, было для Аллеина бессмысленным. Почему из бесчисленного множества духов Бог оставил в этом пространстве только двоих: его и Риикроя. «Риикроя? Надо найти Риикроя! И как можно скорей. Чем он сейчас, интересно, занят? Не готовит ли опять какую-нибудь пакость?»

Закрыв дверь в спальню, Сергей протянул руку к выключателю, но вместо того, чтобы выключить свет, вдруг почему-то обернулся и посмотрел на красивый и строгий профиль своей жены. На какое то мгновение Сергею показалось, что в постели лежит не жена, а какая-то другая женщина. «Эта женщина — моя? Моя жена? Кто придумал это: „моя женщина, мой мужчина?“ Никакая она не моя и никогда не была моей, — неожиданно заключил Сергей. — Браки, наверное, действительно совершаются где-то на небесах…» И Сергей выключил свет.

5

Риикрой все это время издалека наблюдал за Аллейном. Он не мог читать его мысли, но он хорошо видел его печальное и растерянное лицо. «Видимо, у моего заклятого врага поводов для расстройства не меньше, чем у меня, — решил Риикрой. — Надо полагать, что и до него окончательно дошло то, что его протеже должен выполнить функцию палача человечества, и я не думаю, что добрый Аллеин пришел в восторг от этого открытия».

Оставаясь на недоступной высоте, Риикрой усилием своей воли послал Аллеину приветствие: «Приветствую тебя, Аллеин. Рад, что в последний раз».

Аллеин вздрогнул так, будто в спину ему вонзилась стрела, и обернулся. Вдали, около границы пространства, он увидел улыбающегося Риикроя. Из-за того, что он находился слишком близко от грани, разделяющей миры, его лицо колебалось, как в мареве костра.

— Эй, Риикрой, я только что думал о тебе. Неужели ты научился читать мои мысли?

— Увы, нет. Но твой безгрешный облик так выразителен. Тебе впору играть трагических героев в театре людей.

— Не хочешь ли ты поговорить со мной?

— Представь себе, хочу. Мы, кажется, с тобой вдвоем остались в этом несчастном пространстве и от скуки уже не знаем, куда себя девать. С кем же мне еще остается разговаривать…

— Сегодня я не буду тебя гнать, Риикрой. Лети сюда. Мне действительно необходимо с тобой поговорить.

— Необходимо поговорить? Тебе? Со мной? Не иначе, как этот мир перевернулся!

— Перевернулся, Риикрой. Уже перевернулся. Твой повелитель здесь?

— Признаться, давно его не видел и не слышал. А что, и ты потерял связь со своим?

— Да, и давно уже.

— Вот так дела! Ладно, лечу.

Риикрой напряг свои мышцы и за несколько взмахов преодолел пространство, разделяющее его от границы мира до комнаты Сергея.

Сергей начал ласкать жену.

— Мне эта парочка не мешает, — усмехнулся Риикрой. — А ты что, изменил своим принципам и уже не обращаешь внимания на этот маленький людской грех?

— Это муж и жена. Неужели не видишь?

— Ах да, вижу, судя по тому, как лениво они этим занимаются, это действительно муж и жена.

Аллеин сделал шаг к Риикрою. Но тот сразу отступил:

— Нет-нет, ближе не надо. Это мешает мне сосредоточиться.

Аллеин улыбнулся.

— Хорошо. Давай поговорим на таком расстоянии. Добро и зло не могут сближаться.

Риикрой откровенно поморщился и ответил:

— Ох, и зануда же ты, Аллеин.

— Ладно, не будем об этом. Мы слишком долго и яростно боролись насмерть, чтобы сразу изменить тон.

— Согласен и прощаю, — примирительно сказал Риикрой. — Что ты думаешь об Иване?

— Я знаю, что сейчас делает Иван, и догадываюсь, чем это кончится.

— Чем, позволь тебя спросить? Скажи, не бойся, а я добавлю.

— Он делает программу, позволяющую скопировать информацию человеческого мозга и тем самым сделать человека бессмертным. Потом в его компьютере объединится разум всех людей. По оценкам Ивана, работа над этой программой займет у него три года. Через три года он опубликует для всех условия бессмертия и станет живым богом. Люди будут поклоняться ему, как богу, и Создатель уничтожит мир, потому что такой мир ему не нужен. Все это, по-видимому, неизбежно, поэтому Создатель уже отвернулся от мира, предоставив его самому себе и Ивановой воле. Вот, собственно, и все.

Я бы хотел помешать Ивану, но не могу, потому что тем самым нарушу волю Создателя, приказавшего мне охранять Ивана.

— Ты считаешь, что это свершится?

— Да, я так думаю, хотя, конечно, никто не знает, что написано в Книге.

— Значит, ты не знаешь самого главного. Это теперь уже неверно.

— Что?!

— Теперь игра пошла в открытую. Главная его задача, уважаемый коллега, не обессмертить человечество — на это ему глубоко наплевать, потому что он знает судьбу человеческой души. Каждой человеческой души, — многозначительно добавил Риикрой и сделал паузу. — У него есть единственная задача — изменить собственную судьбу. И только-то. А то, о чем ты сказал, — это гораздо проще. Если он это и сделает, то только как побочный продукт своей основной разработки.

— Но он ведь не так об этом думал, когда я был там.

— Тебе надо побыть там подольше, а не мотаться по пространству.

— Мы не можем ему помешать. Как жаль!

— Вот твоя логика. В этом вся твоя натура. Да, не можем. А зачем нам ему мешать? Свою судьбу ты знаешь? Свою судьбу — Если наши господа отвернулись от нас, значит, мы вольны действовать, как считаем нужным. Мое существование здесь мне нравилось, и я хотел бы, чтобы оно продолжалось и дальше. Я намерен бороться за свою жизнь.

— Не согласен с тобой, Риикрой. Мне лучше было бы погибнуть в борьбе, чем ждать, пока моя душа превратится в ничто.

— Да ни нам и никому другому Ивана не остановить! О чем ты говоришь? Сейчас речь идет только о нашей с тобой судьбе, дружище… Признаться, было так увлекательно сражаться с тобой за души людей в этом мире, разыгрывая спектакль. А теперь, когда все это позади и я не получаю никаких команд от своего Господина, мне вдруг в голову пришла одна интереснейшая мыслишка. А не являлся ли я в своей борьбе с Создателем шутом гороховым?

— Не понимаю тебя.

— Как ты думаешь, мои действия записаны в Книге?

— Не знаю.

— Раньше я никогда не задавал себе этот простой вопрос. Потому что всегда жил и действовал только по приказу, а теперь он меня заинтересовал. Если моя судьба записана в Книге, значит, и приказы моего Господина записаны в Книге. Значит, и судьба Господина записана в Книге. А Книга лежит под чьим престолом?

— Создателя.

— А где же тогда моя свобода и свобода моего Господина? Значит, мы будем бороться с волей Создателя по его же воле. Это первый вывод. Но есть еще и другой. При Конце света моему Господину тоже конец.

— Пусть так. Эта мысль не нова.

— Ты знаешь, Аллеин, я догадываюсь. Слышишь, догадываюсь, что и это не так.

— А как?

— А вот это — как раз то, что нам следует узнать у Ивана, потому что от этого зависит и наша с тобой судьба.

Сергей затих в объятиях супруги. И тут же ему в голову пришла мысль: «Я должен вернуть Ивана, иначе все мое счастье кончится».

Риикрой громко рассмеялся:

— Слышишь, Аллеин, что думает Сергей?

— Слышу.

— Не успел кончить и уже на поиски…

Аллеин поморщился, но ничего не сказал.

— Ладно, Аллеин, мне пора. До скорого. Встретимся в Москве.

— Где именно и когда? — спросил Аллеин.

— На моем любимом месте. Когда захочешь меня увидеть.

Риикрой мощно взмахнув крылами, исчез в подпространстве.

6

Риикрою надо было сделать одно дело, давно им задуманное, — навестить отца Петра. Откладывать визит более было нельзя.

С высоты полета маленькая церковь отца Петра, окруженная темно-серыми домишками, показалась Риикрою кораблем, плывущим по морю. От синего купола церкви не исходило привычное и такое страшное для Риикроя сияние. «Утлая ладья, скоро тебя разберут на дрова, если успеют… А где же твой кормчий?»

Священник прямо в рясе лежал на старой кровати, держась рукой за крест. Глаза его были прикрыты, он часто дышал, на висках выступила испарина. По особым приметам, которые невозможно подделать, Риикрой определил, что жить священнику осталось считанные минуты. «Кажется, я успею сделать последний поклон», — обрадовался Риикрой.