Антихрист - Александр Кашанский

Священник вздрогнул и изменился в лице, его глаза стали холодными и пустыми, и он едва слышно сказал:

— Убей, если сможешь.

Сергей сокрушенно покачал головой.

— Почему он, хороший русский парень, с которым мы бегали к девчонкам и пили пиво, становится причиной такого воистину всемирного зла? Погибели… черт его задери… Ты понимаешь, — Сергей, забывшись, перешел на ты, — ему-то деньги меньше всего нужны. Это точно. Я каждого, кому нужны деньги, вижу насквозь. Ему совсем не нужны деньги!

— Правильно, потому что он русский, воспитанный у нас, при коммунизме, — развел священник руками.

— Так, это интересно. — Лицо Сергея изумленно вытянулось, и он загнул палец, как бы открывая счет. — Раз.

Священник продолжал:

— Он прекрасно и фундаментально образован, причем не заплатил за это ни гроша. Он учился бесцельно и всему. Когда выучился, то, несмотря на свои блестящие способности, стал никому не нужен. Такое возможно только у нас.

— Так. Два.

— Он имел массу времени на свои научные поиски, и никого не интересовало, чем и зачем он занимается, никто не предложил ему денег, чтобы направить его усилия на нужную людям, а значит оплачиваемую работу.

— Три.

— У него нет никакой собственности. Он ни к чему не привязан с детства. Просто потому, что у его семьи ничего никогда и не было. И более того: наверное, когда-то было, но все отобрали. Тем более — ни к чему не привязан.

— Четыре.

— У него нет никакого политического мировоззрения, потому что в том, что ему внушали в детстве, он разочаровался, а нового не сложилось.

— Да. Пять.

— Его предки: деды и отцы убиты в революциях и войнах или погибли при репрессиях. Нет у него никаких корней.

— Шесть.

— Он от природы жизнеспособен невероятно, потому что иначе его предки в наших российских условиях просто не выжили бы.

— Семь.

— Общество воспитывало его в двоемыслии и лжи. Он отменный актер и беспримерный демагог.

— Восемь.

— Он ничего на свете не видел, потому что у него не было возможности путешествовать. Его знания людей и народов абсолютно абстрактны.

— Девять.

— Его воспитывали на традициях атеизма.

— Десять.

— Я считаю, что это и есть качества, необходимые Антихристу. Где, в какой стране мог бы вырасти такой человек?

— Только у нас, в России. И кто же ему поверит?! Кто поверит такому человеку?

— Чтобы ему не верить, надо верить в Бога, а таких почти не осталось… и не только в России.

— Значит, вы считаете, что Иван — Антихрист и противиться ему бесполезно, — сказал Сергей и сжал кулаки.

— Если честно, то да, — ответил священник, а про себя добавил: «А тебе — точно бесполезно, потому что ты его; и привел, а теперь боишься, что будешь наказан…»

— А как же формальные доказательства: это, как его, — число 666, рожден от собаки — и так далее, из того, что обычно показывают в кино? Вы же все это должны знать.

Священник откровенно рассмеялся.

— Сережа, нет у Антихриста примет, кроме одной — в него должны поверить, как в Бога. Все остальное — рассуждения средневековых монахов, начитавшихся всякой апокрифической ереси и мучившихся от этого смертельно. Ты расскажи-ка мне, Сережа, коротко, какие песни он пел?

— Вы читаете по-английски?

— Да, вполне свободно.

— Тогда лучше сами прочтите. У меня есть подборка статей и видеокассета с получасовым фильмом, который был снят на том знаменитом концерте. Принести?

— Принесите, пожалуйста. Хочу прочесть… напоследок. «Нет сомнения: Иван — Антихрист», — сказал себе священник, и тут же у него сжалось и заболело сердце.

— Что?

Священник махнул рукой.

— Это я так, к слову…

«Что это с ним? — подумал Сергей. Ему показалось, что лицо священника как-то сразу изменилось. — Какое странное у него стало лицо. Будто маска. Маска? Да, именно. Оно стало похожим на маску, выражающую скорбную задумчивость».

Сергей отправился за газетами и за видеокассетой, которые он вез показать жене. На улице было холодно, градусов тридцать-тридцать пять, к тому же дул ветерок. «Эх, Сибирь-матушка, тут за пять минут околеешь. — Снег ослепительно блестел под морозным солнцем, он рассыпался как сахар и хрустел под ногами странно громко. Мороз вернул Сергея к реальности. — А черт его знает, что вообще все это значит? Может, зря я страху на себя нагнал?» Сергей побежал бегом к машине.

Когда он вернулся, священник сидел в той же позе, неподвижно, глядя прямо перед собой, и странное выражение его лица не изменилось.

— Я вам могу оставить эти газеты и кассету, у меня еще есть экземпляры, а послезавтра, на обратном пути, заеду и заберу. Хорошо?

— Да, спасибо, — сказал священник таким тоном, что Сергей понял: дольше ему здесь оставаться не следует.

2

В городе дел у Сергея было очень много: надо за два неполных дня подготовиться к переезду, встретиться с несколькими нужными людьми, побывать у мэра города, возможно, дать интервью в газету и самое главное, что Сергею хотелось больше всего, — побыть хоть немного с семьей. Но все это были дела приятные.

«Да разве можно было предположить, что в моей жизни произойдет такой крутой поворот? За месяц я превратился из оптового торговца продуктами в маленьком городке в руководителя представительства крупнейшей всемирной корпорации. Такое и во сне не могло присниться. Я за месяц теперь буду зарабатывать больше, чем зарабатывал за год. Хорошо? Да, черт возьми, хорошо! Если в данной ситуации начать рассуждать — хорошо это или не очень, то можно додуматься до чего угодно. Только не надо этого делать… Не надо! Это, по меньшей мере, глупо, — внушал себе Сергей. — И священник этот — странный. Хотя это я сам виноват. Проклятый страх, минутная слабость… Да, только я сам его себе внушил. На что-то он похож, этот страх?»

Сергей вспомнил, как он в детстве увидел змею, совсем рядом, шипящую и готовую броситься на него. Как он бежал тогда! Бежал впереди своих мыслей. Как было страшно!

«Вот-вот — это похоже. Тогда змеи испугался. Змея — это как смерть, люди боятся ее всем своим существом, генетически, бездумно. Но в данном-то случае можно и нужно быть реалистом, черт возьми! То, что Иван Антихрист — не доказано. То, что я вообразил о нем, — это от усталости и нервного перенапряжения. Впал в мистику! Это я-то! Не проще ли предположить, что Иван — просто чрезвычайно талантливый и разносторонний человек, которому надоело быть неизвестным и он захотел славы и всемирного признания. Только и всего. А я… „Антихрист… Апокалипсис… убью…“ Гордиться надо, что я близко знаком с таким человеком. Гордиться и пользоваться этим. Интересно, где сейчас Иван?» Тут Сергею в голову пришла идея: «Надо воспользоваться растущей популярностью Ивана в политических целях. — А то, что ему надо заняться политикой, Сергей решил, еще находясь в Америке. — Иван — русский, с выдающимися качествами: гениальный ученый и, возможно, артист, красивый мужчина, и у него, без всякого сомнения, есть эта самая, как ее, — аура. Всем нашим телевизионным политикам до него — как до Луны. Иван вполне может стать символом национальной идеи, калибр его таланта и прочих потенциальных возможностей это позволяет. А без этой ясной и четко обозначенной идеи — нам конец и без всякого Апокалипсиса. Раскрадем, продадим и пропьем все, что осталось в наследство от коммунистов».

Сергей резко нажал на газ. «Буду действовать — это для меня лучший способ жить». Он хотел подавить воспоминания о душевной слабости, которую он, как ему теперь казалось, допустил.

Дома уже ждали. Дети прыгали и вешались на шею. Жена вся светилась от радости, быстро накрывая на стол. Сергей раздавал подарки, ласкал детей, рассказывал жене о поездке. Времени у него было в обрез. Через два часа он должен быть на приеме у мэра.

Младшая дочь с игрушкой в руках — большим лохматым львом — носилась по всему дому и восторженно рычала. Старшая примеряла разноцветные майки с аппликациями. Жена млела, разглядывая какой-то страшно дорогой косметический набор, купить который посоветовала Сергею Наташа. Сергей сидел в кресле и смотрел на все это шумное, пестрое и счастливое разнообразие. «Господи, хорошо-то как! Так бы и сидел всю жизнь. — Сергей усмехнулся. — Не дадут. Сидеть не дадут. Борьба, всюду борьба… Чтобы иногда так вот хорошо сидеть, надо хорошо бегать».

— Ладно, народ, давайте отобедаем, да мне надо идти. К четырнадцати мэр назначил аудиенцию.

— Зачем это тебе? — удивилась жена.

— Ты же знаешь мэра. Прослышал о нашем потрясающем успехе и пригласил меня зайти рассказать о планах моей фирмы. И то верно. Должен же он знать, что творят граждане его города на мировом рынке.

— А нас что ждет? Переезжать будем? — спросила жена.